Вечером мама нас порадовала:
– Завтра буду делать куриные котлеты!
– Ура! – сказал папа. – Наконец-то!
– Здорово! – сказал я. – Дождались!
– Вот еще! – пренебрежительно фыркнул Алеша.
Маму это очень удивило. Куриные котлеты для Алешки всегда были любимым лакомством. Как для Карлсона плюшки.
– Ты не заболел? – беспокойно спросила мама.
– Нет, мне курицу жалко.
– Ладно, – «посочувствовала» ему мама, – я для тебя специально овсянку сварю. На воде. И без соли. «Геркулес» тебе не жалко?
Алешка немного растерялся. Или расстроился? Но почему-то не уступил.
Впрочем, Алешка, как всегда, оказался в выигрыше. При загадочных, как всегда, обстоятельствах. Следующим днем он, морщась и ворча, съел, как и обещала мама, свою овсянку, а с куриными котлетами случился облом – курица сбежала.
– Господи, – удивлялась мама перед распахнутой морозилкой, – я сама ее вчера здесь видела! И где она?
– Наверное, – предположил папа, – Алешка ее спас. Наверное, он выпустил ее на травку, попастись.
– Что вы мне голову морочите? Куры не пасутся! Тем более зимой! Куда вы ее спрятали?
(Курица в конце концов нашлась. Много позже. Когда вся эта история благополучно подошла к концу. Она нашлась в морозилке старенького холодильника дяди Федора. Лешка сдал ее на хранение. Зачем? Почему? Скоро станет ясно.)
– Овсянка-то хоть осталась? – с надеждой спросил папа.
– Как же! – сказала мама и стала делать яичницу. – Посмотри на его щеки!
– Щеки как щеки, – проворчал Алешка. – Овсяночные. – Он хотел сказать что-то еще, но в прихожей зазвонил телефон, и Алешка помчался первым схватить трубку.
– Эта Марлинка, – с улыбкой сказала мама, – очень хорошо влияет на Алешку. Он стал такой собранный…
– Ага, – согласился папа. – Мороженых кур ворует. Овсянки даже отцу не оставил… Ты что, Алексей?
Я первый раз увидел Алешку растерявшимся.
– Пап, это Маринкина мама звонила. Про нее спрашивала…
– Ну и что?
– Она пропала, пап. Пошла в магазин и не вернулась.
– Так, – сказал папа. – Давно пошла? Впрочем, набери-ка мне их квартиру.
Папа пошел в кабинет, где у него был другой, параллельный аппарат. Мы, конечно, взяли трубку в прихожей.
Сначала папа постарался успокоить Маринкину маму и сказал, что в полицию обращаться еще рано, в крайнем случае – подождать до вечера. Потом спросил, как Маринка была одета, сколько было у нее денег и в какой магазин она пошла. И еще раз успокоил. А потом позвонил нашему участковому.
Мы его хорошо знаем, он еще молодой и не очень опытный и часто обращается к папе за советом. «Я у вас, товарищ полковник, учусь оперативному мастерству». Вот папа и дал ему указания по оперативно-розыскным мероприятиям. А потом сказал нам:
– Я знаю, что вы подслушиваете. Собирайтесь, поедем вместе опрашивать население.
И мы поехали на Ленинский.
Опрашивать население мы начали в магазине. Опрашивали, конечно, не мы с Алешкой, опрашивал папа, а мы стояли рядом и хлопали глазами и слушали ушами.
Одна из кассирш вспомнила Маринку.
– Как же! Заметила я ее, приятная девочка, вежливая. И говорок такой заманчивый – ровно ручеек по камешкам журчит. Творлог, говорит, крлупа, фоколадка.
– Вы не обратили внимания, – спросил папа, – кто-нибудь из взрослых с ней был?
– Никого, самостоятельная девочка.
Повезло нам немного, когда мы уже вышли из магазина. Возле дверей курил парень-узбек, он в торговом зале продукты по полкам развозит. Папа и его спросил. Парень рассказал:
– Который девочка? Такой маленький? С большой сумка? Приезжал. И обратно уезжал. Машина который? Весь черный, колеса круглый, пять штук. Марка это что? Марат не знай. Номер? Зачем смотреть – курю и думаю.
– Если я вам фотографию покажу, – спросил папа, – сумеете машину узнать?
– Один раз!
Тут как раз подошел наш участковый. И развел руками.
– Вот что, – сказал папа. – Езжай вот по этому адресу, – он дал ему чью-то визитку, – спросишь Илью Абрамовича. Подожди, сейчас я с ним свяжусь.
Дядя Илья – это папин знакомый, он торгует машинами.
– Привет, Илья. Как бизнес? Я рад. Слушай, сейчас к тебе подъедет мой человек. Дай ему каталог по иномаркам, часа на два. Вернем, конечно, вернем. Спасибо.
Участковый уехал.
– Пап, – сказал Алешка, – Маринка не могла на машине приехать. Никакой машины у них нет.
– А она и не приезжала на машине. Марат видел, как она уехала – вот и решил, что она и приезжала на машине.
– Ее похитили? – прямо спросил Алешка о том, чего мы больше всего боялись.
– Пока не знаю. Все это может быть вполне невинно. Подъехал кто-нибудь из знакомых, пригласил в гости… Волноваться еще рано.
Но мне показалось, что папа уже давно волнуется, только не показывает своего волнения.
– Пошли-ка на ту сторону, там еще поспрашиваем.
Через дорогу вытянулись в ряд всякие мелкие торговые точки: «Цветы», «Печать», «Табак» и прочие. Мы походили по ним, в одном месте нам опять повезло.
– Здравствуйте, – сказал папа продавщице и показал ей свое удостоверение. – Вам ведь хорошо виден вход в магазин?
– Да я с него глаз не спускаю! Там моя подружка Райка работает. Мы с ней кофе ходим пить, вон в ту кафешку. Она, как освободится, так с крыльца мне машет.
– Это очень хорошо, – сказал папа. – Может, вы обратили внимание на девочку, которая садилась в машину? Десяти лет, в дубленой курточке, красная шапочка…
– Видала, видала! – обрадовалась продавщица. – Она как с «Пятерки» вышла, тут возле ней машина стала. Мужчина из дверцы выглянул и что-то девочке сказал – она тут же в заднюю дверь и шмыгнула. Так и уехали.
– Какая машина, не вспомните?
– Черная, иномарка, пятиколесная.
Опять пять колес! Что ж за машина такая? Иномарка или инопланетяшка?
– Значит, вы утверждаете, что девочка сама села в машину? Никто ее не принуждал?
– Сама, сама! Еще смеялась.
– Номер вы, конечно, не заметили? – это папа без всякой надежды спросил.
– Да я его и не видела.
– А куда машина поехала? Вправо, влево?
– Прямо, вон в ту сторону.
Папа нахмурился. И мы с Алешкой поняли почему: налево и направо – выезд на проспекты, наш и Ленинский, а прямо – это в сторону области, за город.