— Не мог бы ты кое-что для меня сделать, Дерек? Это очень срочное письмо, поэтому мне хотелось бы, чтобы ты направил его с посыльным велосипедистом. Я бы попросила Клаудиу, но... — Я не договорила, фраза повисла в воздухе. Дерек взял конверт и посмотрел на адрес.
— Сохо. Деловое, да?
— Да.
Он положил конверт рядом с собой.
— Тогда ладно. Но чтоб это было в последний раз.
— Я тебе очень благодарна. Проследишь, чтобы оно ушло прямо сейчас?
Я сказала Клаудии, что у меня уйма работы, и попросила не соединять ни с кем, кроме Майка, Джованны и Джейка. Она удивленно посмотрела на меня, но не стала ничего говорить. Было половина одиннадцатого. Он пока еще уверен, что во время перерыва на ленч я буду с ним в его затемненной комнате, послав весь мир к черту. К одиннадцати он получит письмо. Сбежит по лестнице, поднимет конверт, оторвет край и прочтет то единственное предложение. Мне следовало хотя бы выразить сожаление. Или сказать, что я люблю его. Я закрыла глаза, чувствуя себя как рыба на берегу. Меня мучило удушье, каждый вздох отдавался болью.
Когда Джейк несколько месяцев назад бросил курить, он сказал мне, что вся проблема заключается в том, чтобы не думать о сигаретах: то, в чем ты себе отказываешь, пояснил он, становится желанным вдвойне и тогда превращается в манию. Я притронулась к щеке и представила, что это меня тронул Адам. Я не должна рисовать его в своем воображении. Не должна говорить с ним по телефону. Не должна встречаться. Порвать.
В одиннадцать часов я задернула жалюзи, за которыми серел дождливый день, на тот случай, если он придет к офису и будет стоять под окнами, поджидая меня. Клаудиа передала мне список людей, которые звонили и оставили мне сообщение. Адам не пытался позвонить. Возможно, его не было дома и он пока ничего не знает. Возможно, он не получит письмо до тех пор, пока не придет к себе, чтобы встретиться со мной...
Я не пошла обедать, осталась в своем сумрачном кабинете, уставившись в экран компьютера. Если бы кто-нибудь вошел, то решил бы, что я занята работой.
В три позвонил Джейк и сказал, что в пятницу, возможно, поедет по делам на пару дней в Эдинбург.
— Можно мне с тобой? — спросила я. Но это была дурацкая идея. Он целый день будет занят; да и я сейчас не могла просто взять и уехать из «Дрэга».
— Скоро мы поедем вместе, — пообещал он. — Давай спланируем это сегодня вечером. Мы могли бы для разнообразия провести вечер дома. Я куплю в ресторане что-нибудь. Китайскую или индийскую еду?
— Индийскую, — повторила я. Меня чуть не стошнило.
Я пошла на наше еженедельное совещание, которое прервала Клаудиа, сказав, что какой-то мужчина, не назвавший своего имени, хочет срочно переговорить со мной. Я ответила, что сейчас не могу. Она ушла с заинтересованным видом.
В пять я решила пораньше уйти домой. Вышла из здания через заднюю дверь и приехала домой на такси в самый разгар часа пик. Когда такси проезжало мимо главного входа в офис, я прикрыла лицо руками. Домой приехала первой, прошла в свою спальню — нашу спальню — и бросилась на кровать, где свернулась калачиком и стала ждать. Зазвонил телефон, я не стала снимать трубку. Потом услышала, как хлопнула крышка почтового ящика, что-то упало на коврик, и я вскочила с кровати. Я должна поднять это раньше Джейка. Но это была обычная реклама. Не хочу ли я, чтобы все мои ковры были вычищены особым способом? Я вернулась на кровать, легла и попыталась дышать ровно. Скоро придет Джейк. Джейк. Я стала думать о Джейке. Я представляла, как он сдвигает брови, когда улыбается. Или как высовывает кончик языка, когда сосредоточивается на чем-то. И как он гыкает, когда смеется. На улице было темно, фонари горели оранжевым. Я слышала, как проезжают машины, голоса людей, детский смех. И не заметила, как уснула.
* * *
В темноте я притянула Джейка к себе.
— Карри может подождать, — сказала я.
Я сказала, что люблю его, он сказал, что любит меня. Мне хотелось повторять это снова и снова, но я сдержалась. На улице моросило. Потом мы ели остывшую взятую на дом еду из коробочек, точнее, он ел, а я клевала по крошке, запивая большими глотками дешевого красного вина. Когда зазвонил телефон, я позволила Джейку взять трубку, хотя сердце у меня в груди забилось сильнее.
— Кто бы это ни был, он положил трубку, — сказал он мне. — Наверное, какой-нибудь тайный воздыхатель.
Мы вместе рассмеялись. Я представила Адама сидящим в одиночестве на кровати в пустой комнате и сделала еще большой глоток вина. Джейк предложил поехать на уик-энд в Париж. В это время года на «Евростар» есть шанс получить хорошие заказы.
— Еще на один туннель, — сказала я. Я ждала, когда телефон зазвонит снова. На этот раз трубку придется поднять мне. Что делать? Я пыталась придумать способ, как сказать «Не звони мне больше», чтобы Джейк ни о чем не догадался. Но телефон не звонил. Наверное, я просто струсила, нужно было все сказать ему лично. Но я не смогла бы сказать ему в лицо. Каждый раз, когда я смотрю ему в лицо, то оказываюсь у него в руках.
Я взглянула на Джейка, он улыбнулся и зевнул.
— Пора баиньки, — протянул он.
* * *
Я пыталась. Следующие несколько дней я по-настоящему, по-настоящему пыталась. Не отвечала на его звонки в офис. Он прислал мне туда письмо, которое я, не читая, порвала на мелкие кусочки и выбросила в высокую металлическую урну возле кофейного аппарата. Несколько часов спустя, когда все ушли на ленч, я пошла достать его, но урну уже очистили. На дне остался лишь один маленький кусочек бумаги, на котором виднелись написанные его стремительным почерком слова «...на несколько...». Я смотрела на написанные чернилами буквы, трогала клочок бумаги, словно на нем была частица его, незабываемого его. Я попыталась восстановить на основе двух ничего не значащих слов весь текст.
Я уходила с работы в неурочное время через заднюю дверь, иногда скрывалась в толпе людей. На всякий случай я избегала центра Лондона и вообще старалась не выходить на улицу. Я сидела дома с Джейком, отгородившись от отвратительной погоды шторами, смотрела видео и пила немного больше положенного, отчего каждый вечер незаметно для себя засыпала. Джейк был очень внимательным. Он сказал мне, что в последние несколько дней я кажусь более удовлетворенной, «не мечусь от одного дела к другому». Я ответила, что чувствую себя прекрасно, великолепно.
В четверг, через три дня после письма, зашла вся компания: Клайв, Джулия, Полин и Том с другом Тома по имени Дункан, и Сильвия. Клайв привел с собой Гэйл, ту женщину, которая на одной вечеринке щупала его локоть. Она и сейчас по-прежнему держалась за его локоть и выглядела чуть-чуть пришибленной, что было вполне объяснимо, так как это было всего лишь второе их свидание и слегка походило на знакомство сразу со всей огромной семьей.
— Вы все так много говорите, — сказала она, когда я спросила, как она себя чувствует в компании. Я огляделась. Она была права: все в нашей гостиной, казалось, говорили разом. И тут вдруг мне стало душно и тесно. Комната показалась слишком маленькой, слишком переполненной, слишком шумной. Я схватилась за голову. Звонил телефон.