В девять вечера я была во дворе дома, где жил Тимофеевский. В его окнах горел свет. Я смело вошла в подъезд, поднялась на второй этаж и позвонила в дверь.
Через несколько секунд я стояла лицом к лицу с заместителем главы администрации Пушкинского района по торговле. Он был одет в зеленый махровый халат и пушистые тапочки. При виде меня глаза его округлились, лысина порозовела, а рот немного приоткрылся, наверняка для того, чтобы выкрикнуть слово «Вон!».
— У меня к вам очень серьезный разговор, Вениамин Михайлович, — опередила я его и без приглашения шагнула за порог общего коридора.
Он ошарашенно отступил назад, придерживая рукой полу халата. Рот его пока так и оставался открытым. Пользуясь замешательством противника, я прошла дальше, слегка подталкивая его к входной двери. Тимофеевский попятился, и из его гортани вырвались нечленораздельные звуки:
— А… Э… Ты-и…
— Да, — отозвалась я и буквально втолкнула его в квартиру, захлопывая за собой дверь.
— По какому праву! — наконец гаркнул он. — Я сейчас мили…
— Тихо, — приложила я палец к губам. — Не надо милиции. И вообще никого не надо. Это в ваших же интересах. У меня к вам есть одно предложение, Вениамин Михайлович. Куда можно пройти для беседы?
Вела я себя, конечно, вызывающе, но что поделаешь, если нервы были на пределе, а вид Тимофеевского расшатывал их окончательно.
— Убирайся вон! — прошипел он, вняв моему совету вести себя тише.
— Уберусь. Но чуть позже, — пообещала я и прямиком направилась в кухню.
Тимофеевский покатился за мной следом.
— О, да вы меня, оказывается, ждали! — воскликнула я, увидев накрытый стол.
Початая бутылочка «Мартини», маринованные мидии, нарезка из бекона и салями, крылышко копченой индейки и неизменная осетровая икра составляли меню сегодняшнего ужина Вениамина Михайловича. Только хлеба почему-то я не заметила. Наверное, администратор в данный момент сидел на диете. Или подобное излишество было ему не по карману?
— Только почему же тарелочка одна? — продолжала я юродствовать. — Ну, если вы не хотите, то я — с удовольствием. А вы пока скушайте вот это.
Сев за стол, источающий ароматы изысканной гастрономии, я достала из сумочки кассету и пристроила ее на тарелку, в которую администратор так и не успел ничего положить.
— Что это значит? — прошептал он.
— Ну, первые кадры этого фильма вам уже известны, а вот с другими еще предстоит ознакомиться. Приступайте, прошу вас. Надеюсь, аппаратура у вас в порядке? А потом поболтаем о том о сем, обсудим фильм.
Ни слова не говоря, он схватил кассету и буквально выбежал вон. Через несколько минут я услышала приглушенные стоны и подумала, что Тимофеевский просматривает лишь первый фильм. Но тут раздался возглас: «Сука!» «Нет, второй, — смекнула я, — значит, пора приступать к серьезному разговору».
Вернувшегося в кухню пунцового Вениамина Михайловича я встретила добродушной улыбкой.
— Ну как? Впечатляет?
Он грузно шлепнулся на инкрустированный серебристым виноградом стул, глотнул прямо из горлышка «Мартини» и вымученно произнес:
— Сколько?
— По-моему, что-то около трех тысяч долларов, если не ошибаюсь.
— Я спрашиваю, сколько ты за это хочешь?
— Лет пять-шесть, — ответила я.
— Что? — не понял Тимофеевский, сдвигая к переносице короткие брови.
— Я хочу, чтобы вы отсидели лет пять-шесть за убийство коммерсанта Грачева, который ранее, я имею в виду при жизни, являлся вашим доверенным лицом по сбору податей, а заодно и любовником.
Теперь его брови взлетели вверх, создав на лысине иллюзию маленькой челки. «Он очень эмоционален, — подумала я про себя, — с ним надо держаться поосторожней».
— Что?! — уже активнее удивился он. — Откуда ты… Боже! Елизавета! Какая дура! Но… Но убийца-то она, а не я! — сразу нашелся Тимофеевский.
— Не вы, верно. Но вам придется назваться им.
— Что-то я тебя не пойму, — прищурил он свои набрякшие веки. — Чего ты задумала?
— Я объясню. Слушайте и не перебивайте. Несколько дней назад сотрудники уголовного розыска обнаружили труп Грачева, который был захоронен на заброшенном кладбище у деревни Скатовка. Сейчас они ведут активные поиски его убийцы.
Брови Тимофеевского снова изобразили челочку:
— А откуда?.. Как он там оказался, черт подери?! Этого не может быть. Ты меня на понт не бери!
— Фу, Вениамин Михайлович, что за жаргон? Труп Грачева переселила туда ваша жена, между прочим, убоясь мужа своего. Вы ведь грозили ей, не так ли?
— И она тебе все рассказала?!
— Практически все. Но я просила не перебивать. Итак, милиция разыскивает убийцу. Предположим, что Елизавета Андреевна признается в содеянном. И даже не предположим, а будьте уверены, потому что я обо всем знаю и не собираюсь становиться соучастницей. Я, как сознательная гражданка, обязана передать все известные мне сведения в прокуратуру. А именно: ваша жена убила Грачева в состоянии аффекта, так как увидела его в постели со своим мужем, то есть с вами, вы же, вместо того, чтобы вызвать милицию, вступили с ней в преступный сговор, боясь огласки ваших гомосексуальных связей, и спрятали труп в погребе. Кроме того, я располагаю достаточным материалом по вашему взяточничеству. А это еще одна статья. Не слишком ли много для одного человека, к тому же занимающего такой ответственный пост?
Тимофеевский отпил еще глоток «Мартини», прокашлялся в пухлый кулачок и изрек:
— На пленке не видно, что это я был в машине. Может быть, это был мой шофер? Да и у почтового ящика помелькала чья-то спина, а не моя. Как ты на это смотришь?
— Я смотрю на это оптимистически, Вениамин Михайлович. Когда эта запись окажется в прокуратуре, они быстро выяснят, где в этот момент был ваш шофер и, даже если у него и не окажется алиби, хоть один завмаг из тех, что попали в кадр, признается, что деньги предназначались не вашему шоферу, а лично вам.
— Меня предал Луганов? — тихо спросил Тимофеевский.
— Нет, он тут ни при чем. Боюсь, что и он вместе с вами загремит под фанфары. За содействие.
— А если я сейчас возьму и просто пристрелю тебя, курва?! — попытался запугать меня Тимофеевский и опустил руку в карман халата.
— Не советую. Во-первых, видеозаписи сразу пойдут по назначению, так как я, естественно, предусмотрела такое предложение с вашей стороны, во-вторых, как сказал булгаковский герой: «У самих револьверы найдутся», — процитировала я Шарикова и тоже опустила руку в карман, пытаясь сохранять видимое спокойствие, — а в-третьих, у меня имеется для вас вариант получше.
— И какой же?
— Вам не обязательно фигурировать на суде в роли соучастника убийства, а также гомосексуалиста и взяточника. Достаточно предстать перед народными заседателями и любопытными гражданами доведенным до отчаяния человеком, который в состоянии того же аффекта убил любовника своей жены.