— Я… мы… — заблеял Этельвульф. — Как насчёт переворота в Кыргызстане?
На бумагу с его заявлением со стуком легла печать.
В полном оцепенении, Корнелий наблюдал, как на бланке возник пылающий круг, где проявился силуэт с рогами, а затем леденящая кровь надпись — ОТКАЗАНО.
— Переворот в Кыргызстане сможет устроить даже пара кошек, — изо рта шакала свесился розовый язык. — Ввиду отсутствия гарантий кредит вы не получите. Следующий!
На улице Этельвульф подошёл к киоску и машинально купил безвкусную сосиску с водянистой горчицей. Что ж, примерно такой ответ он и ожидал услышать. Наивная надежда на чудо не оправдалась. Видимо, чудеса случаются только для грёбаных ангелов, бесам не стоит о них и мечтать. Ну, что ж… он знает, куда сейчас пойдёт. У него в обрез запаса маны, но для невидимости на 48 часов хватит. А больше, в принципе, и не нужно.
(Красная площадь, Водовзводная башня)
Элигор, как обычно, опоздал на встречу. Он специально никогда не приходил вовремя, давая гостям осознать цитату из Гоголя: «Чин такой, что можно постоять». И если среди демонов он не был главным, то среди людей — очень даже, Элигор всегда и всем улыбался, сохранял вежливость, но иногда мог врезать крепким словцом. Демон обожал устраивать пресс-конференции, чаепития с творческой интеллигенцией, пивные посиделки с коллегами из мировых лидеров и прямые линии с народом. Дело было вовсе не в его общей доступности и простоте. Люди для Элигора являлись существами из зоопарка — далёкие и забавные, стоя на задних лапках, они уморительно вертят хвостом у решётки, прося кинуть им что-нибудь пожрать. Развлекуха такая, словно съездить на сафари. Положительные чувства от общения со зверьками и прикольные фото гарантированы.
Войдя в зал, демон обворожительно улыбнулся.
Гости встали, послышались аплодисменты. Элигор обвёл помещение взглядом: он приказал, чтобы на встрече не было телекамер, но всегда лучше проверять самому.
— Прошу садиться, — любезно сказал демон. — Наливайте чайку, будьте как дома. Я очень рад всех видеть. Каждому, господа, персональное «здравствуйте» и глубокий поклон.
Творческая интеллигенция взволнованно зазвенела чашками и забулькала чайниками. Элигор умел нравиться, он всегда говорил то, что люди хотят слышать — за эту замечательную способность его обожал народ. На прямых линиях у демона часто просили подарки и разные суммы денег, и он никогда никому не отказывал. Ведь и полному дураку ясно — легче раз в год публично подарить ребёнку конструктор «Него» и увеличить рейтинг до 90 процентов, чем выделять миллиарды баксов на новые детские сады.
Гости робко жевали печенье, ожидая инструкций.
Их не покидало ощущение провинциалов из далёких деревень, вдруг приглашённых в парижскую оперу. Торжественная атмосфера, лепнина на потолках с позолотой, зелёные кожаные полукресла, реконструкция от ведущих итальянских архитекторов и мейсенский фарфор внушали трепет, уважение и ощущение, что больше тебя сюда уже не позовут.
— Вкусно? — ласково спросил Элигор.
— Очень вкусно, — хором ответил ему зал. — Огромное спасибо.
— Ну, вот и славненько, — растёкся в улыбке демон. — А теперь, дорогие мастера культуры, мой первый вопрос будет к киношникам. Простите, в домашней обстановке я буду выражаться без экивоков, по-семейному. То, что вы снимаете, — недостаточное говно.
В воздухе повисла лёгкая, но ощутимая тревога.
— Как это — недостаточное? — тонким голосом удивился один из гостей, старенький, но боевитый режиссёр-патриот Михайло Бесофан. — Вполне-таки совершенно определённое говно, ваше высокопревосходительство. Люди страдают, плюются, даже даром с торрентов не качают, в кино на наш фильм человека под пистолетом не загонишь. Это ли не показатель? Ежели желаете по-другому — так надо, батюшка-благодетель, для поддержки российского кино особенную государственную программу ввести. Чтобы обязать зрителя под страхом тюремного заключения смотреть по три российских фильма в месяц. Иначе знаю я его — как пить дать, продастся, подлый, Голливуду окаянному.
Гости согласно закивали головами и степенно закрестились.
«В случае твоих-то последних фильмов — не то что под пистолетом — если всю семью в концлагерь отправишь — и то в кинотеатр не пойдут, — грустно подумал Элигор. — Для зрителя здесь работает правило — лучше сразу сдохнуть, чем провести два часа в жутких мучениях. Сколько ни объясняй — не понимают, только денег без конца просят. Вот интересно, если я ему через стол сейчас пачку евро брошу — ртом поймает или нет?»
Он с трудом удержался от соблазна совершить это действие.
— Да я ж не спорю, — произнёс он привычно тихим и мягким голосом. — С задачей снимать говно вы отлично справляетесь, тут вам равных в целом мире попросту нет. Но ведь надо же, чтобы это ещё и смотрели. Иначе теряется сам смысл съёмки подобных фильмов.
Ему очень хотелось добавить, что он ежегодно отчитывается в Коллегии Демонов, и там большинство архонтов крайне недовольны качеством российской кинопродукции. Говну надлежит быть упакованным в красочную обёртку с клубничным запахом, а не являть свой вид со вкусом публично и напоказ. Часто уже ясно по одному лишь трейлеру, что на фильм ходить не надо. Продюсеры из американских демонов в Голливуде (в основном людоеды-вендиго) «закон обёртки» соблюдали хорошо: сценарии для фильмов писались за два часа на коленке, но благодаря спецэффектам зрители с аппетитом кушали говно.
— Смотрели? — с удивлением переспросил другой режиссёр, небритый мачо Владимир Машинко. — Не слишком ли круто? Мы кладём свой талант на съёмку, жёстко соревнуемся, кто больше потратит государственных денег и кто наиболее громоздко, скучно и нудно снимет фильм. Ваше высокопревосходительство, разве культура с этим не справляется? Мы несём духовность и нравственность, а Голливуд своими блокбастерами только смердит. И верно, неплохо бы прокат их фильмов ограничить. Сердце болит за Россию, когда видишь, как глупая молодёжь толпами на «Трансформеров» ломится.
Творческая интеллигенция возмущённо забурлила.
— Это Америка во всём виновата, — высказал мысль добрый старичок Бесофан. — ЦРУ интригует наверняка. Вороги ж спят и видят, как нашу культуру подкосить. «Годзиллу» на экраны выпустили, Сатану зелёную с пастью алчущей, а ведь предсказал её появление классик Радищев: «Чудище обло, стозевно, лайяй и булькай». Ничего, Господь Вседержитель нас не оставит: сокрушим их, злыдней, святым крестом да высокодуховной фильмой… скажем, про житие праведного Серафима Саровского. У меня и сценарий есть, и бюджет всего в двести миллионов долларов. Православная публика театры разорвёт.
Элигор в очередной раз понял, что его призывы бесполезны. Пускай он — некоронованный властитель этой страны и может творить всё, чего душе угодно, творческая интеллигенция в России неподвластна даже демонам, ибо всегда слушает только себя. «Надо бы разогнать их к свиньям и одних бесов в „Асмодей Pictures“ посадить, — автоматически улыбаясь, подумал Элигор. — Вот взять телевидение — там людей вообще ни одного нет, только чертей держат. Зато всё чётко и по порядку — выпускают полностью размягчающую мозг жвачку, полный аншлаг, бешеные рейтинги, пипл хавает и просит ещё. Нет, неправильно Коллегия Демонов кино и сериалы на откуп людям отдала».