— Да нет, как-то не приучены мы… — пожала плечами Труфанова.
Марина могла пользоваться резиновыми перчатками. Но какой смысл беречь руки, если смерть уже за окном?
Антонина так же аккуратно взяла бутылку водки, просмотрела ее на свет. Отпечатков пальцев на ней не было, а вот это уже странно. И еще ощущение такое, как будто бутылку протерли влажной тряпкой.
— Странно все это.
Недолго думая, Антонина связалась с Прокоповым и запросила эксперта-криминалиста.
— Надо бы пальчики с посуды снять, — сказала она.
— Зачем? — спросил капитан.
— Да что-то подсказывает мне, что нет там никаких пальчиков… Что-то не чисто здесь. Не чисто в том, что все чересчур чисто…
— Ну, если это говорит сама товарищ Берестова… Будет эксперт. И сам подъеду.
Антонина посмотрела на часы. Половина четвертого пополудни, до вечера еще далеко. Впрочем, она не торопилась домой: ею овладел азарт сыщика.
— Елена Гавриловна, я так понимаю, Марина одна жила в этой квартире?
— Да, это ее квартира.
— Сколько ей лет?
— Так же, как и вам, двадцать три…
— Спасибо, конечно, за комплимент, но мне двадцать семь. И я уже два раза замужем успела побывать. А ваша Марина замужем?
— Нет. И не была, — вздохнула Труфанова.
— Не сложилось?
— Да как-то все мимо…
— Ну, может, просто мужчина был…
— Да нет… Вообще-то она скрытная в последнее время стала… Может, и был у нее кто-то… — Женщина выразительно обвела рукой пространство вокруг себя.
— Друг?
— Почему друг?
— Ну, если два стакана… У Марины свой стакан, и на мужчину с другом два других, — Антонина кивком показала на шкаф с посудой.
— Так, может, он стаканами водку пил, а из другого стакана запивал…
— А если это подруги были?
— Да нет у нее подруг. Была одна подруга, парня отбила, она с тех пор ни о каких подругах и слышать не хочет.
— Бывает и такое…
— Разве что мужчина с подругой, — Елена Гавриловна в раздумье ущипнула себя за ухо.
— Мужчина с подругой.
— Ну, соседи тут живут. Парень молодой и девушка. Я как-то захожу в квартиру, а они на кухне сидят. Курили… Он курил, и она курила. Но водки не было. Кофе пили. Оба вежливые такие…
— Его девушка?
— Ну, Марина сказала, что это его девушка. Они тут рядом живут, в сорок первой квартире. Только их в тот день не было. Ну, когда Марина… — Труфанова всхлипнула и прикрыла рукой взмокшие глаза. — Мне позвонили, сказали… Я прибежала… — Она отвернулась к окну и разрыдалась.
Антонина понимающе взглянула на нее и вышла из квартиры. Ей даже не пришлось выходить из тамбура, чтобы позвонить в сорок первую квартиру. Она хотела поговорить с соседями, но дверь никто не открывал.
Прокопов не заставил себя долго ждать. Он приехал вместе с криминалистом, который сразу же приступил к работе.
На бутылке водки действительно не оказалось ни одного отпечатка. На стакане и рюмке, из которых пила Марина Труфанова, «пальчики» были, но, по всей видимости, они принадлежали ей, больше некому. А вот почему на бутылке ничего не было, вопрос.
И на столах не было, и на подоконнике. «Пальчики» были только на стекле, в том месте, за которое хваталась Марина, прежде чем шагнуть в бездну. Но ведь она должна была еще взобраться на подоконник, для этого ей нужно было на него опереться. Но там идеальная чистота. Складывалось такое ощущение, что в квартире убирались уже после того, как Марина погибла.
— Но этого не может быть, — не согласился Прокопов.
— Почему? — спросила Антонина.
— Да потому что времени на это не было. Марина упала, люди ее узнали, поднялись в квартиру… Ну, если я правильно все понял…
— Да, сразу поднялись… — подтвердила Елена Гавриловна. — Мне Олег Васильевич звонил. Он у двери стоял. Дверь открыть надо было…
— Кто такой Олег Васильевич? — поинтересовалась Антонина.
— Сосед. Из сорок четвертой квартиры. Мы с ним когда-то работали вместе…
— Какую дверь надо было открыть, в тамбур или в квартиру?
— В тамбур. Общую дверь надо было открыть.
— Вы открыли?
— Ну, да.
— Как долго вас ждали?
— Ну, пока доехала… Потом Марину увидела…
— Значит, дверь вы открыли не сразу?
— Ну, нет, какое-то время дверь была закрыта…
— А дверь непроницаемая, и что там в прихожей творится, не видно. Пока одни соседи ждали Елену Гавриловну, другие в это время могли заметать следы. Я имею в виду жильцов из сорок первой квартиры. Сделали свое дело и перебрались в свою квартиру. — Антонина очень сомневалась в своей версии, но все-таки озвучила ее.
— Может, и так… Была у меня такая мысль… — кивнула Труфанова. — Только не было никого в сорок первой квартире. Им звонили, звонили…
— А дверь взламывали? — спросил Прокопов.
— Нет, не взламывали.
— Может, они затаились там?
— Ну, может… Я вчера приходила, звонила им, никто не открывал. Надо хозяйке позвонить, может, съехали они?
— А что, хозяйку не вызывали?
— Я не знаю…
— Эх, Брагина, Брагина… Что ж, будем вызывать хозяйку! — решил Прокопов.
Елена Гавриловна раздобыла номер хозяйки сорок первой квартиры, Антонина позвонила ей и попросила предъявить помещение к осмотру. Женщина возмутилась, тогда Антонина пообещала позвонить в налоговую и узнать, подавала ли гражданка Немирова декларацию о доходах. Через полчаса гражданка уже открывала дверь в свою квартиру.
Чисто в квартире — ни пылинки, ни соринки. И ни единой живой души. Ни одежды в прихожей, ни обуви. И в шкафах пусто.
Квартира большая, «трешка», но одна комната закрыта на замок. Хозяйка открыла дверь, но и там никого. Хлам там, на полу заметный слой пыли, на который не ступала нога человека. Зато во всех комнатах чуть ли не стерильная чистота.
— И где жильцы? — спросил Прокопов.
— Не знаю, — пожала плечами маленькая женщина с большим носом.
— Съехали ваши жильцы, — сказала Антонина. — Прибрались и убрались.
— Они мне ничего не говорили.
— За квартиру уплачено?
— Да, за полгода вперед.
— За полгода? А жили они сколько?
— С апреля.
— Значит, им еще три месяца можно жить? — глядя на Антонину, спросил Прокопов. — Зачем же тогда они съехали?