– А чего со мной разбираться? Я на своем месте! Это Чайхан на мое место лезет! Потому и скормил вам тут лажу! А вы схавали ее как лохи! Неужели не ясно, что Чайхан на моем горбу в рай въехать хочет!
– А кто тебе, Леня, сказал, что я на твое место лезу? – возмущенно спросил Чайхан. – Мое дело – за Воротына с тебя спросить. Я и человека нашел, которому ты нашего отца заказал, и расколол его, и тебе предъявил. Я предъявил, а ты ответить должен.
– Ответить, – кивнул Колос.
– Ответить, – постановил Гурьян.
– Ответить, – вторил им Смит.
Клим промолчал, но на его помощь рассчитывать не приходится. Он еще не против Лени, но уже не за. И с Капитосом тот же расклад.
– Да не заказывал я своего отца! Миша, скажи, что Чайхан тебя запугал!
Но Солоух лишь опустил голову.
Колос подошел к нему, взял его за подбородок, приподнял голову и заглянул ему в глаза:
– Ты убил Воротына?
– Да, Леня сказал…
Колос презрительно глянул на него и тем же взглядом окатил Воротынцева.
– Я знаю, зачем ты это сделал, поц! Но это неважно зачем. Важно, что ты это сделал. А ты сделал… Мое слово – смерть!
– Смерть! – поддержал его Гурьян.
– Эй, братва, вы чего? Надо разобраться! – задергался Леня. – Надо Мишу через детектор лжи прогнать…
– Смерть! – постановил Смит.
– Смерть! – и Чайхан вынес свой приговор.
Капитос молча вытянул руку, указав отжатым от кулака большим пальцем на пол.
Клим тоже ничего не сказал, но его молчание означало приговор.
Леня глянул на своих телохранителей, но те с осуждением смотрели на него. Они служили лично ему, поэтому им должно быть все равно, какую постанову вынесет братва. Они должны мочить всех, не задумываясь о последствиях. Но, увы, они задумались. Чревато идти против братвы, поэтому они будут изображать осуждение. Братва их поймет и не осудит. Может, им даже работенку какую-нибудь подкинут, охранниками на завод устроят. В личную охрану таких предателей никто не возьмет. И поделом.
– Ну, и кто вместо меня будет? – срывающимся на истерику голосом спросил Воротынцев.
– Тебе не все равно? – усмехнулся Чайхан.
– Ну, мы могли бы договориться…
– Никаких договоров. Все уже решено.
– Я мог бы отписать братве свой бизнес…
Выход у Лени был, но какой смысл убегать, если братва бросит все силы на его розыск? Договариваться надо. Чтобы не искали. Чтобы не травили собаками.
– Бизнес не твой, он общий, – перебил его Колос.
– Да, но права-то на меня оформлены. И на меня, и на Розу.
– К Розе все и перейдет, – усмехнулся Чайхан. – А с ней мы договоримся.
– Сестру трогать не надо…
– Ты о себе подумай, Леня. Можешь помолиться, минуты две у тебя есть.
Чайхан глянул на своего человека, и тот, достав из-за пояса ствол, стал накручивать на него глушитель. И еще он обвел взглядом основных. Никто не возражал против того, чтобы приговор был приведен в исполнение прямо сейчас.
– Стой! – Воротынцев едва сдерживал слезы обиды.
Обидно ему, до смерти обидно. Он же так много сделал для братвы. Пока одни бизнесменов строили, деньги с них лопатой сгребали, он прибирал к рукам недвижимость в городе – за копейки целые гостиницы приватизировал, магазины, конторы, склады. А сколько нового он построил… На его достижениях базировалось могущество «воротынской» братвы. Легальный бизнес был для нее мощным фундаментом, без него все бы давно уже пошло наперекосяк. Не за что было бы зацепиться, и скинули бы менты братву в реку. Но у Лени все было на мази – бизнес, работа с властными структурами. А кто избирательную кампанию городского главы финансировал? Столько всего он для братвы сделал, а его к смерти приговаривают. И за что? Всем же ясно, что Яков Алексеевич был помехой для общего дела. Он это понял, но почему до других это не доходит? И почему Леню никто слушать не хочет?..
Чайхан остановил своего бойца, и тот не стал заходить Лене за спину, чего он так боялся.
– Последнее слово можно?
Чайхан обвел взглядом братву. Никто не возражал.
– У тебя всего минута.
Как же хотелось Лене проклясть всех, и Чайхана в особенности. Послать всех к черту и исчезнуть. Но тогда на него точно спустят всех собак.
– Не убивал я своего отца. Подставили меня. И тебя, Гоша, подставили. Кто-то карту против меня разыграл. И против тебя. Ты меня сейчас убьешь, Гоша, но моя кровь ляжет на тебя. Рано или поздно правда вскроется, и ты горько пожалеешь о том, что послушал Мишу Солоуха. Тебя развели. И меня развели. Я ни в чем не виноват, но никого из вас, братва, не осуждаю. Я сам бы осудил себя на смерть, если бы действительно убил своего отца. Но я-то знаю, что это не я. А вы заблуждаетесь. Но я вас прощаю и не держу на вас зла. И когда правда вскроется, а она обязательно вскроется…
Гурьян внимал с интересом, проникся и Смит, даже Колос затаил дыхание. Нет, они еще далеки были от того, чтобы простить Леню, но зерна сомнения уже просыпались на них. Может, и в душу кому-то что-то попало. Что ж, всходы сомнения Лене нужны.
– Заканчивай, – потребовал Чайхан. Занервничал он. Не нравится ему, что Леня смог привлечь к себе внимание.
– Правда обязательно вскроется, и вы будете винить себя в том, что пролили мою кровь. А я не хочу, чтобы вы себя винили. Я хочу встретиться с вами, когда правда вскроется, поговорить по душам. Тогда и на общак большой куш отвалю…
Чайхан глянул на своего бойца, и тот направился к Лене.
– До встречи, братва! – Леня нажал на кнопку, спрятанную под подлокотником, и пол под креслом вдруг разверзся.
Кресло могло уйти под пол и плавно, но Леня выбрал режим экстренной эвакуации. Оно резко ушло вниз, поэтому во время приземления Леню сильно тряхнуло. Створки потайного люка захлопнулись над головой, и в шахте, в которой он оказался, зажегся свет.
Ход вел в гараж, расположенный в соседнем, через улицу, здании. Тайна эта досталась Лене от отца, и он в нее не посвящал никого, даже своих телохранителей. Он сам время от времени приходил в этот гараж, обновляя содержимое запасного «парашюта», спрятанного в машине. Там и деньги на черный день, и документы, и оружие… Спасибо отцу за столь щедрый подарок.
И это было еще не все, что придумал отец на случай большого пожара. Не зря же он построил дом, который затем подарил Розе…
Случаются в жизни моменты, когда хочется провалиться сквозь землю, но никогда у Гоши Чаихина не возникало такой возможности. Желания случались, а возможности – нет. Зато это удалось Лене. Земля у него под ногами горела, и только чудом он мог спастись. И это чудо произошло – сквозь землю Леня провалился.