«Коста-банк» на рынке финансовых услуг котировался не очень, стабильно занимал первые места по России во второй тысяче рейтинга. Обычный банк городского значения, без филиалов по Москве и области. Но тем не менее чистый доход в шестьдесят миллионов рублей приносил. Большую часть получал председатель совета директоров банка, чуть менее трети причиталось ныне покойному господину Куперскому, а все остальное делили меж собой мелкие акционеры.
Фенимора больше нет, его акции перейдут наследникам, и не факт, что Майя, как его протеже, сумеет удержаться на своей должности. Может, Кошеров потому и зашел к ней в кабинет, чтобы объявить ей об увольнении?
– Что-то ты бледная, Майя Владимировна.
Лицо у Валентина Аркадьевича асимметричное – нос искривлен вправо, правый глаз расположен близко к нему, а левый, наоборот, отдален от центра. И еще правая бровь была выше левой, и это при том, что правый глаз находился ниже левого. Так вот эта правая бровь задралась еще выше – в насмешливом недоумении. Дескать, не в самой лучшей форме пребывает Майя Владимировна, хотя, как ответственное лицо, должна находиться в полной боевой готовности, совмещенной с бодрым расположением духа. «Минус» ей…
– Все хорошо, Валентин Аркадьевич, вам показалось.
– Мне показалось? Ты, Майя Владимировна, хочешь сказать, что я могу ошибаться? – с иронией превосходства возмутился Кошеров.
Ну, вот, уже и придирки начались. Майя сделала над собой усилие, чтобы мило улыбнуться:
– Каждый человек может ошибиться. Но вы не ошиблись. Мне на самом деле стало не по себе. Похоронная процессия проходила, эта ужасная музыка…
– Похоронная музыка – это ужасно, – согласился управляющий. – Я тебя понимаю, Майя Владимировна. Я тебя очень хорошо понимаю. Сначала мужа похоронила, потом сожителя…
– Игнат Арсеньевич не был моим сожителем. Игнат Арсеньевич был моим гражданским мужем, – покачала головой Майя.
– Муж – это когда совместное владение имуществом. А без этого – просто сожитель.
Кошеров смотрел на нее маслеными глазами.
Он уже в годах – тридцать девять лет ему. Морщины на лбу, глубокие носогубные складки, обвислые щеки. Но фигура при этом хорошая. Стройный, подтянутый, живот едва угадывается. Одевается дорого, со сдержанным изыском аристократа. И все равно женщины не очень-то жалуют его, поэтому он чуть ли не боготворит свою красавицу супругу.
Надя не просто красивая женщина, она породистая, с умным взглядом. Кошеров любил жену, но зов полигамной природы взял над ним верх, и он начал ей изменять. Любовница у него в банке появилась, но этого ему показалось мало, он положил глаз на Майю. Тогда она только начинала работать в банке, обладала нулевым статусом. Но у Кошерова с ней ничего не вышло. Не понравился он ей, да и принцип у нее был – с женатыми мужчинами дел не иметь. Что, как это ни странно, не помешало ей увлечься Мишей.
И так подмазывался к ней Кошеров, и эдак, но Майя упорно держала оборону. А потом он погорел на своей любовнице, жена ушла от него. Можно было написать целую повесть о том, как Валентин Аркадьевич пытался вернуть Надю. И вернул. После этого – как отрезало. Но со временем природа снова взяла свое. Когда Майя похоронила мужа, он окружил ее своим вниманием, предложил свое покровительство, даже намекнул на повышение. Если бы так продолжалось дальше, Майя послала бы его далеко-далеко, но так вышло, что она не смогла устоять перед Фенимором. Кошеров понял, что с ней ему ничего не светит, и отстал. Но Куперского больше нет, и некому теперь заступиться за Майю.
– А если сожитель, то что? – прямо посмотрела она на Кошерова.
– Ничего. Я хотел сказать, что ты, Майя Владимировна, мудро поступила. Мир жесток, одинокой женщине в нем сложно, поэтому ты сделала правильно, что сошлась с Игнатом Арсеньевичем. Но его больше нет, а жизнь продолжается…
– Я понимаю.
– Мы бы могли с тобой поладить.
Он протянул к Майе обе руки, ладонями мягко взял ее за плечи. Взгляд продувной, на губах змеится прохиндейская улыбка.
– Это вы о чем?
Майя не вырывалась, но левую ногу назад отставила, чтобы в любой момент перенести на нее вес тела и отступить.
– Мы должны подружиться. Я управляющий, ты мой заместитель, мы просто обязаны быть одной семьей. Это будет служебная семья.
– И спать мы будем на служебном диване? – ехидно спросила она. И все-таки отступила на шаг.
– Вот видишь, ты сама все понимаешь.
– А если нет?
– Но ты же хочешь остаться моим заместителем?
– А без служебного романа никак нельзя?
– Никак. – Он так мотнул шеей, что хрустнули позвонки.
– Я могла бы вернуться на прежнее место.
– Могу предложить тебе только место статиста. По направлению из службы занятости. Сначала ты уволишься, а потом вернешься. Может быть.
– Это шантаж.
Кошеров пожал плечами. Дескать, как хочешь, так и понимай.
– А ведь ты интересный мужчина, Валентин Аркадьевич. Не красавец, но ведь женщинам это и не нужно. Мы бы могли с тобой подружиться, – с иронией продолжала Майя. – Ты мог бы подарить мне букет алых роз, пригласить в театр, мы бы могли поужинать в ресторане, а там, глядишь, и номер бы сняли в приличной гостинице. Но ты форсируешь события, Валя. Пытаешься взять меня нахрапом, а я этого не люблю…
– Хорошо, будут тебе цветы. И театр будет.
– А вот одолжений мне не надо. Извини, но служебного романа у нас не будет. А если будет, то не со мной…
– Что ж, тогда нам придется расстаться. Возможно, тебе повезет с новой работой.
– Может быть.
– Майя, ты что, не понимаешь? – недоуменно смотрел на нее Кошеров. – Ты же сейчас вылетишь на улицу!
– Что ж, так тому и быть.
Его взбесило ее спокойствие, и он порывисто схватил ее за руку:
– Я же сделаю так, что тебя ни в один банк не возьмут!
– Посмотрим. – Майя попыталась вырвать руку, но Кошеров держал ее крепко.
– Ты же на панель пойдешь, чтобы на жизнь заработать!
– Ты предлагаешь мне панель здесь?
– Да, я предлагаю тебе панель здесь. Если ты хочешь.
– Я не хочу.
– Тогда служебный роман…
– Тебе надо побыть одному. И успокоиться. Говорят, правая рука в этом хорошо помогает.
– Да, если это твоя правая рука…
Кошеров не сдержался, сгреб Майю в охапку, повалил на стол. Он занимался спортом, качал мышцы – руки у него сильные, цепкие, хватка мертвая. Майя задрыгала ногами, когда он стал стаскивать с нее колготки. И еще она закричала, хотя и понимала, что это ей не поможет. Звукоизоляция в кабинете хорошая, двери двойные, а в приемной никого нет, потому что общая на двоих с управляющим секретарша сегодня в отгуле. А охрана далеко, на первом этаже… Неужели придется расслабиться?..