— Кто эта красивая брюнетка? — воскликнул он, взволнованным голосом.
— Это мисс Вобер, — спокойно ответил Семпрониус Сикемор, — известная своей красотой и чертовским характером. Говорят, что в ней течет кровь испанских евреев. Она горда, как Люцифер, и переменчива, как ветер. Ходят слухи, что герцог Гарлингфорд ухаживает за ней и давно бы сделал ее герцогиней, если бы союзу этому не мешали ее вспыльчивость и страсть ссориться. Иная женщина была бы умнее и избегала бы ссоры с герцогом и миллионером, но гордость мисс Вобер необузданна. Впрочем, она обитает в великолепном доме в Май Фер, ездит на паре отличных рысаков, стоящих по крайней мере 50 гиней, одевается, как королева, и воображает себя царицей всего мира.
«Странно, — пробормотал банкир. — В ее жилах течет кровь испанских евреев, и это сходство с…» Слова эти были произнесены так тихо, что не достигли слуха маркиза и его спутника, к тому же первый был совершенно погружен в созерцание Виолетты, пока не опустился занавес. Тогда он прислонился к спинке кресла и глубоко вздохнул.
— Я пропал, Семпер, — сказал он (он называл так Семпрониуса Сикемора), — это прекрасное существо совершенно очаровало меня. Я сегодня же хочу говорить с ней. Мистер Мальтраверс представит меня ей и…
— Стойте, Рокслейдаль! — воскликнул банкир, схватив молодого человека за руку, когда тот хотел встать. — Не сейчас! Я знаю молодую девушку и ее обстоятельства; завтра вечером я сам представлю вас ей.
— Вы, Гудвин?
— Да, я. Если вас представит мистер Мальтраверс, она прикинется застенчивой и откажет вам. Но я имею таинственную власть, которую вы никогда не угадаете, и потому вверьтесь мне — обождите до завтра, это недолго.
Маркиз вздохнул.
— Для вас это недолго, — возразил он, — но мне это покажется целым веком. Я готов положить к ногам ее мою корону и сделать маркизой Рокслейдаль.
— Ба! — с пренебрежением сказал банкир. — Такую корону только безумец повергает к стопам девушки, принадлежащей к кордебалету. Я считал вас светским человеком, любезный Рокслейдаль.
Да, он был таким с детства. Его окружали льстецы, которые воображали себя светскими людьми и подавляли каждое благородное чувство в сердце молодого человека, развивая в нем все дурные наклонности, так как только из они них могли извлекать пользу.
У маркиза была мать, которая его нежно любила и которую он любил, но его друзья успели ограничить ее влияние на него. С тех пор вдова жила в одном из их замков в Йоркшире, и хотя часто писала сыну, но письма ее всегда казались ему исполненными упреков, и друзья старались подтверждать это мнение.
День, последовавший за посещением маркизом Рокслейдалем и его приятелями Друрилейнского театра, был субботний, и Виолетта должна была утром явиться в театр, чтобы получить условленную плату за неделю. Клара Вестфорд была дома одна и беспрепятственно могла предаться своим горестным думам. Она сидела за маленьким столиком, занятая своей ежедневной работой, как вдруг на лестнице послышались мужские шаги и дверь в ее комнату отворилась. Клара Вестфорд быстро повернулась, и можно представить ее удивление, когда она увидела человека, которого больше всех боялась и ненавидела. Но дочь Джона Понсонби была слишком горда, чтобы потерять мужество перед своим врагом — она с достоинством встала и подошла к своему преследователю.
— Вы здесь, мистер Гудвин? — сказала она. — Я была того мнения, что теперь по крайней мере избавилась от удовольствия видеть вас.
— Любовь, Клара, устраняет все препятствия, чтобы только найти случай сблизиться с любимым предметом.
Мистрисс Вестфорд пожала плечами и с презрением отвернулась от него.
— Любовь! — возразила она. — Не оскверняйте этого святого чувства. Кто позволил вам вторгнуться в это скромное жилище? Эта комната моя, и я приказываю вам сию же минуту оставить ее. Вы изгнали нас из того счастливого дома в Гампшире, и мы были вынуждены искать здесь убежища; но здесь бедность наша дает нам право не терпеть более вашего присутствия.
— Отлично сказано, Клара! — насмешливо заметил банкир. — Вы хотите удалить меня, пришедшего к вам в качестве друга.
— Друга? — переспросила она с горькой улыбкой.
— Да, друга, и к тому же любящего друга. Несмотря на долгую разлуку, несмотря на вашу явную ненависть ко мне и на все обиды, нанесенные мне вами, я вас все еще люблю. Да, Клара, даже в бедности, когда гордость ваша уничтожилась, я вас люблю!
— Гордость моя не уничтожилась! — возразила Клара. — Это теперь гордость женщины, которой память любимого мужа после его смерти так же свята, как и честь его при жизни.
— Клара! — страстно воскликнул Руперт Гудвин. — Будьте милосердны! Вспомните, как я вас любил! При взгляде на ваше лицо во мне пробуждается все прошлое — я забываю все, забываю, что вы предпочли мне другого, и думаю только о моей любви к вам. Мне невыносимо видеть вас в этой бедности. Возвратитесь в Вестфорд-хауз, примите этот дом опять как вашу собственность и будьте в нем повелительницей над моим сердцем и всем моим имуществом.
— Чтобы я возвратилась в дом, который мне свят по воспоминаниям о моем муже и его любви, для того, чтобы быть вашей рабой или любовницей?! — воскликнула Клара. — Мало же вы меня знаете, Руперт Гудвин, когда осмеливаетесь предлагать мне подобное. Я скорее босиком пойду по улицам Лондона просить милостыню, чем соглашусь быть хозяйкой замка, в который вы беспрепятственно можете входить.
Лицо банкира приняло мрачное и грозное выражение.
— Стойте, Клара! — воскликнул он. — Было безрассудно с моей стороны открыть вам слабость моего сердца. Я пришел к вам как друг, но вы отвергаете меня. Хорошо же. Я опять буду вашим врагом, но теперь уже непримиримым. Ваша гордость предпочитает борьбу со мной? Тогда это будет борьба не на жизнь, а на смерть.
После нескольких минут молчания Клара опять села за свою работу.
— Я должна напомнить вам, мистер Гудвин, — сказала она спокойно, — что эта комната принадлежит мне и что мне неприятно ваше присутствие в ней. Будьте так добры и удалитесь.
— Позвольте, мистрисс Вестфорд, меня привело к вам еще одно обстоятельство. Вы отвергли дружбу мою, но, может быть не откажетесь принять совет. Наблюдайте за вашей дочерью. Она еще очень молода и неопытна, и хотя так недавно в Лондоне, но с ней уже успели случиться странные вещи. Она оставила свое первое место по весьма подозрительным обстоятельствам, а теперь вращается в сфере, в которой такому молодому и прекрасному существу постоянно грозят опасности. Следите за ней. Если же все-таки с ней что-нибудь случится, то вспомните, что я предупреждал вас; может быть, тогда вы снизойдете до того, что примите мою дружбу.
— Боже милосердный! — воскликнула несчастная мать. — Это испытание слишком жестоко. Вы знаете, что моей дочери грозит опасность, и можете спасти ее? Скажите, какое вы требуете вознаграждение, чтобы спасти несчастное дитя?