Он возвращается в свои наследственные владения по крайней мере годом раньше, чем предполагал. Дела его в последние восемнадцать месяцев шли хорошо, так хорошо, что почти оправдали его ожидания, которые он составил, сидя в летние вечера под старым кедром с своею дочерью и думая, как хорошо было бы нажить богатство для нее.
Он это исполнил. Долгое время судьба была против него. Тяжело было жить грубою жизнью золотоискателя, копать землю с утра до вечера, отстаивать свои права, и все напрасно. Не раз желал он очутиться опять в Англии, хотя бы пришлось продать Брайервуд и оставить себе только небольшое поле и коттедж, но это было бы английское поле и английский коттедж, с английскими цветами на оных, с английскою пищей, с английским климатом и с милою дочерью, которая осветила бы его жизнь. Что толку в богатстве? — спрашивал он себя иногда. Разве большой дом и большие владения необходимы для счастия? Разве обширные поля и множество скирд хлеба утешали его в первое время его вдовства, когда смерть молодой жены омрачила для него вселенную? Ни мало. И бедность в Кенте, среди плодородных полей и фруктовых садов, не составляет несчастия.
Он был в самом унылом настроении духа, когда судьба внезапно улыбнулась ему. Первые успехи его были незначительны, но они ободрили его выше меры и дали ему возможность писать домой утешительные письма. Вскоре за тем он вступил в товарищество с одним умным и очень даровитым человеком, который обладал кое-какими научными сведениями и много занимался химическим анализом почвы, но нуждался в в сильных руках и железных мускулах, словом, в таком человеке, как Ричард Редмайн. Они заключили между собою условие, что фермер будет пользоваться знаниями мастера Спеттннга, дилетанта-химика, и мистер Спеттинг, с своей стороны, будет брать долю плодов Редмайна. Но чтобы работа шла успешно, необходимо было работать по крайней мере вчетвером, и они вступили в компанию с парой грубых милизийцев, труды которых должны были также вознаграждаться долей добычи, и все с жаром принялись за дело.
Николас Спеттинг нашел следы золотой руды за Вудь-Пойнтом и признал ее достойною разработки. Они отправились вчетвером к своему эльдорадо и провели там несколько месяцев одни, копая с неутомимым рвением, качая корыто, в котором промывалось золото с терпением матери над колыбелью, просиживая иногда целые часы по колена в воде и питаясь только жареной бараниной и крепким черным чаем. Ночевали они в пещере под одним из бесплодных утесов, окружавших их золотой прииск, и грубый вид жилища не мешал им спать самым крепким сном.
Но открытие их не долго оставалось тайной. Другие искатели последовали по их следам в их землю обетованную и предъявили свои права на окрестные места. Мистер Спеттинг сумел однако овладеть лучшим местом, и судьба покровительствовала ему и его кентскому компаньону. Они не были так счастливы, как некий доктор Керр, который в первые дни золотых открытий в Басарсте нашел в одно прекрасное утро массу золота на своей собственной земле, где оно лежало все время, пока он владел ею, и пролежало бы бы еще Бог знает сколько лет, если бы золотая блестка среди кварца не привлекла внимание туземного пастуха. Они не находили чудовищных слитков, но, трудясь усиленно, получали барыши от десяти до сорока фунтов на человека в неделю.
Когда им показалось, что место, которое они разрабатывали, истощилось, они разделили свою добычу. На долю Ричарда Редмайна пришлось более трех тысяч фунтов. Все его долги можно было заплатить половиной этой суммы, и он решился оставить золотопромышленность и вернуться на родину, дав себе предварительно краткий отдых, для того чтобы ближе познакомиться с Австралией и ее производительными силами, чем немало удивил и раздосадовал Николаса Спеттинга, имевшего в виду новое место и сгоравшего нетерпением попробовать, стоит ли оно разработки.
— Придется искать нового компаньона, — сказал он, — но я не надеюсь найти когда-нибудь такого честного и трудолюбивого человека, как вы, Рик. Если бы вы продолжали работать со мной, я сделал бы вас миллионером, но я вижу, что на вас не подействуют никакие убеждения, если вы не можете преодолеть своей тоски по родине.
— У меня есть дочь, — отвечал Ричард Редмайн с задумчивою улыбкой. — Я соскучился о ней.
— Знаю я, что у вас есть дочь, — прервал его с досадой Спеттинг, — но разве вы не можете выписать свою дочь сюда? Вы поместили бы ее в Брисбоне, а сами продолжали бы работать, пока не сделались бы богаты, как Ротшильд.
Ричард Редмайн покачал головой.
— Она не создана для колониальной жизни, — сказал он. — Моя дочь слишком нежный цветок для здешней обстановки.
— Я уверен, что она красивая девушка, если похожа на вас, друг мой, — заметил Спеттинг своим равнодушным тоном.
— На меня! — воскликнул фермер. — Она похожа на меня, как я похож на водяную лилию, как подснежник похож на подсолнечник. Представьте себе, если можете, водяную лилию в образе женщины, и вы представите мою дочь Грацию.
— Не могу, — отвечал практический мистер Спеттинг. — Я никогда не отличался блестящим воображением, а если б и мог представить себе женщину, похожую на водяную лилию, она была бы не в моем вкусе. Я люблю женщин румяных, как пион, и с обилием мяса на костях, не в обиду вам будь сказано, Рик.
Расставшись со своим товарищем, Ричард Редмайн купил себе лошадь и отправился странствовать по Австралии и осматривать фермы и скотоводство. Располагая людей в свою пользу своим открытым лицом и бодрым видом, он находил радушный прием, во всех уединенных жилищах, встречавшихся на его пути. В Джипсланде он случайно заехал в ферму, обладатели которой разорились. Грубый деревянный дом стоял пустой, земля была запущена, и Редмайн узнал от толпы бродяг, поселившихся в сарае, что имение это будет продаваться с аукциона в Брисбоне менее чем через две недели.
Он осмотрел поместье и не замедлил оценить его выгоды своим опытным взглядом. Земля была плохо обработана, и последний ее обладатель быстро разорился, но это был человек, как узнал Редмайн от обитателей сарая, пивший запоем раза три или четыре в год и проматывавший все свои доходы, играя в азартные игры с проезжими, которых посылала ему судьба.
— Вы можете приобрести ее частным образом, если переговорите с аукционерами, не позже как через неделю, — сказал один из бродяг, степной охотник, заметив, что проезжий не прочь купить ферму.
Ричард Редмайн был действительно обворожен поместьем. Оно называлось Ситные Луга, потому что состояло большею частью из низменного пространства, орошаемого широкою рекой и покрытого высоким ситником, дававшим превосходное сено. Но тут были и горы, и долины, а местоположение дома было так живописно, что Редмайну никогда не случалось видеть ничего подобного. Каким царем мог бы он жить здесь с Грацией! — думал он. Она не чувствовала бы никаких неудобств колониальной жизни под его крылом и с честными служанками из Кента. Он пристроил бы к дому просторную гостиную и большую террасу, на которой его милая дочь могла бы сидеть и работать в знойные летние дни. И какой вид имела бы она пред глазами. Волнистая равнина, серебристые речки между изумрудными берегами, тысячи овец на далеких холмах, голубое озеро, обширное как внутреннее море, на заднем плане, а налево, на краю горизонта, лес, роскошный, как тропический. На верху дома можно было бы пристроить две просторные спальни, деревянные, как и весь дом, построенный грубо, но прочно. Виноградные лозы и тыквы обвивали стены до самой кровли, и множество цветов, превосходивших величиной и яркостью цветы Англии, украшали заброшенный цветник. С одной стороны дома тянулся фруктовый сад с персиковыми деревьями, с другой возвышалась пальмовая роща, с роскошными чужеядными растениями, обвивавшими высокие стволы.