– А где ты брал деньги, чтобы водить ее по ресторанам, кафе…
– Я же говорил, что работал раньше в приличной фирме… Я скопил немного денег, чтобы купить себе или квартиру, или машину… Но потом встретил мать, она мне все рассказала… И я нашел сначала Бартоломея, затем познакомился со Светкой и ее матерью…
– Ты уже с самого начала знал, что убьешь их?
– Нет… Я не думал, что способен на такое. Но вид моей матери меня потряс… Вы же не видели, во что они ее превратили. Втруп…
– Я видела. Я только что от нее. Но не думаю, что она обрадуется, когда узнает, что ее сын – убийца.
– А она и не узнает…
– И все-таки скажи, зачем ты отрезал им руки?
– Понимаете, я увидел сон… Мне приснился мой отец, которого я ни разу не видел. И он плакал, сидя на табурете и обхватив голову руками… А руки у него были какие-то серые, а пальцы… синие… И я его тогда спросил: «Отец, ты же мертвый, тогда почему ты плачешь?» – «Потому что мне до сих пор больно… У меня болят голова и все суставы…» И когда я проснулся утром, то решение уже было… Я понял, что они не должны жить.
– Но ты хоть понимаешь, что это ненормально: душить, а потом расчленять. Ты же не зверь?
– Значит, я ненормальный… Вы же сами как-то говорили, что нормальные люди не убивают.
– Но ты не мог не знать, что тебя рано или поздно все равно найдут…
– Да, не мог, но я хотел, чтобы это была ты… У тебя светлая голова… И еще – ты какая-то светлая, хотя и со странностями… Стобой мне было легко и хорошо… Мне даже показалось, что я люблю тебя… У тебя очень нежные губы… – Он перевел дух. – Женька приехал, что ли, из Москвы? Я его не осуждаю, что он все рассказал обо мне… Любой бы на его месте сделал то же самое… Меня ищут?
– Да… шерстят весь город. Но им и в голову не может прийти, что ты – у меня. Скажи, это ты выкрал у своей матери фотографию?
– Да, на всякий случай… А почему ты не спрашиваешь меня про уринофлор?
– Зачем, я и так все знаю. Что будем делать?
– Я бы выпил кофе…
– Хорошо.
На кухне Наталия дрожащими от волнения руками налила воду в кофейник и поставила на огонь. Ее всю колотило. А ведь она с самого начала подозревала его. И не верила. Не могла понять мотива. Одиночество, смерть отца, интернатские стены, алкоголичка-мать…
Она вздрогнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь.
– Не-е-ет!!!
Она выбежала в подъезд, чтобы догнать его.
– Остановись, тебе нельзя бежать… Тебе некуда бежать!
Она выскочила из подъезда и огляделась: совершенно пустой, белый от снега двор. Ини одного следа.
Что-то огромное и черное приземлилось у ее ног и окрасило снег в красное.
«Я живу в девятиэтажном доме… Он побежал не вниз, а наверх… Он повторил полет отца…» – И она кинулась к распростертому на земле безжизненному телу Саши Комиссарова.
Вечером ей позвонила Сара.
– Поздравляю… – услышала Наталия ее бодрый голос. – С тобой тут хочет поговорить один господин…
Наталия достала из кармана светло-коричневую пуговицу, которую она видела на курточке Олега-Саши и мысль о которой все эти последние дни гнала прочь, и почувствовала, что не в состоянии разговаривать с Сарой.
– Если это господин Бартоломей, то я жду его завтра в три часа дня. Он знает, сколько он мне должен… Я тебе перезвоню, хорошо? – сказала она и первой положила трубку.
Она подошла к окну и вдруг почувствовала, как ее сзади обнимают сильные и теплые руки. Она повернулась к Логинову и зарылась лицом в его свитер.
– Игорь… Я не хочу больше видеть смерть… Я устала… И вообще, где ты пропадал все это время?…
– Мы будем с вами разговаривать на улице, – с порога заявила Наталия Бартоломею и, даже не дав ему времени опомниться, вышла с ним в подъезд. – Вы привезли деньги?
– Конечно, как и договаривались…
У крыльца стоял красный «Форд», в нем сидел солидный седой господин.
– Садитесь, есть разговор…
Бартоломей с глупой улыбкой на лице сел на заднее сиденье, в то время как господин, от которого распространялся просто одуряющий аромат одеколона, сидел справа от Наталии.
– Исаак Пейсахович, вы готовы? – спросила Наталия, обращаясь к своему соседу.
– Конечно, дор-рогая Наташенька.
– Тогда едем к Илье Владимировичу домой.
– Но зачем? Что происходит?
– Абсолютно ничего особенного. Вам же главное – выйти сухим из воды? Так?
– А кто этот человек?
– Он должен присутствовать при передаче денег…
– Бога ради, поедемте…
Дома Бартоломей предложил водку. Никто не отказался. Даже Наталия, которая с самого утра бегала по городу в поисках Альтшуллера…
– У вас все готово? – переспросила она Альтшуллера.
– Разумеется. – И адвокат достал из дипломата папку с документами. – Вот, пожалуйста, здесь все, как вы просили…
– Что это?
– Сейчас вы подпишете доверенность на ведение всех ваших дел на имя Исаака Пейсаховича Альтшуллера, адвоката, которого вы, кстати, как деловой человек, должны знать…
– Да, я его и знаю, но объясните мне, в чем дело?
– А в том, что вы должны вернуть Комиссаровой Виктории Александровне все, чего вы лишили ее пятнадцать лет тому назад… Если вы не подпишете эти бумаги, я расскажу Логинову о том, что это вы удушили вашу соседку Машу, которая шантажировала вас и грозилась показать кассету с вашими оргиями Анжелике…
– Но я не убивал…
– А я сделаю так, что в этом убийстве обвинят именно вас. Так вы будете подписывать?
– А… а… разве она, Вика… еще жива?
– Да. Она сейчас лежит в больнице… Надеюсь, что к тому времени, когда она поправится, у нее будут уже и квартира, и деньги, и все, что необходимо человеку в ее возрасте… А лично мне вы должны за работу десять тысяч долларов… Возражения имеются?
Бартоломей пожал плечами:
– Странно, а я думал, что она уже… Хорошо, давайте сюда ваши бумаги. Вот только очки надену…
Вечером она заехала в «Метелицу» и проплакала весь вечер, пока к ней не подошел официант:
– Знаете, между прочим, джин – напиток алкоголиков…