Капитан грустно опустил глаза на свои запыленные сапоги, между тем как майор сиял лучезарной улыбкой, как будто ожидал услышать что-то очень приятное.
— Артур, — снова заговорил мистер Гранвиль, разглаживая усы своей красивой рукой, сверкавшей драгоценными камнями, — неужели вы не спросите меня об Аде?
— Ах да! — сказал капитан. — Как здоровье миссис Варней?
— Миссис Варней! — повторил майор тоном глубочайшего упрека. — Дорогая миссис Вальдзингам, верите ли, что в течение двух лет эти милые дети постоянно называли друг друга Артуром и Адой?.. Но пойдемте же, гадкий капитан, пойдем взглянуть на вашего старого друга… Миссис Вальдзингам, моя жена будет очарована вами, а вы будете очарованы моей женой. Вы обе молоды и в высшей степени прекрасны, — добавил он с поклоном. — Одна из вас такая живая, другая — тихая и спокойная… Ада! — позвал он, повысив голос.
— Что, дорогой?
Эти два слова были произнесены таким чудным голосом, что, казалось, он проникал прямо в душу, затрагивая в ней самые тонкие, самые нежные струны. Миссис Варней появилась на пороге гостиной и остановилась в дверях, так что ее можно было принять за прекрасную картину в раме, а зеленая бархатная драпировка двери довершала иллюзию. Свет из большого окна передней падал прямо на молодую женщину, и она была так прелестна, что, казалось, солнце сосредоточило на ней все свои лучи, оставляя окружающих в тени. На ней было шелковое платье, расшитое серебром, с фиолетовыми бантами и бахромой. Черная круясевная шаль спускалась с ее плеч и красивыми складками падала вокруг ее талии. Она была без шляпки, и ее темные локоны, откинутые назад, в беспорядке вились вокруг шеи. В лице ее было много чисто восточных черт: небольшой тонкий нос, черные томные продолговатые глаза, полузакрытые длинными шелковистыми и тоже совершенно черными ресницами. Полные губы ее были ярко-красными, а лицо смуглым и бледным. Эта роскошная красота в сочетании с детским выражением лица была полна какого-то особенного обаяния. Враги ее, не смея отрицать, что она прелестна, приписывали ей еврейское происхождение — вот и все, что они могли сказать о ней предосудительного.
Несколько минут она стояла неподвижная, как статуя: казалось, что она ждет, когда пройдут восторг и удивление, вызванные ее появлением, — а потом, протягивая свою маленькую ручку, обтянутую изящной перчаткой, подошла к капитану, который тоже смотрел на нее, как будто видел ее в первый раз.
— Капитан Вальдзингам, неужели вы совсем забыли Калькутту? — спросила она.
— Забыл Калькутту?.. Я готов биться о заклад, что нет, — с громким смехом заметил майор.
— Вовсе нет, миссис, — ответил Артур, — почти для всех прошлое — весьма дорогостоящий учитель, но он был бы плохим, если б мы так скоро забывали его уроки.
— Он читает нравоучение, как автор какого-нибудь романа в последней главе, — сказал майор, продолжая смеяться… — Старый лис! Устроился-таки наконец, как выражаются у нас, по ту сторону пролива. Однако, Артур, представьте-ка друг другу наших дам.
Смуглое лицо капитана омрачилось еще больше.
— Это едва ли необходимо, — ответил он. — Мы с женой завтра отправляемся на материк… Пойдемте, Клэрибелль, пойдемте, баронет.
Он взял мальчика за руку и направился к библиотеке, решительно повернувшись спиною к майору и его прекрасной жене. Миссис Вальдзингам посмотрела на него с недоумением. Он часто бывал резким и странным, но она ни разу еще не видела его таким невежливым и грубым. Майор между тем ничуть не смутился: он тихо засмеялся, и, прежде чем капитан Вальдзингам успел выйти из передней, запел своим прекрасным тенором: «Не уходи, настал твой час!»
Артур Вальдзингам вдруг остановился, будто увидел перед собой дуло пистолета.
— Вернитесь, дорогой товарищ, — проговорил майор, закончив куплет великолепнейшей руладой. — Вернитесь, мой друг, и познакомьте миссис Вальдзингам с миссис Варней, познакомьте их, Артур, и измените свое намерение отправиться на континент. По-моему, это самое благоразумное, что вы можете сделать.
Капитан представил друг другу обеих женщин, и Клэрибелль почувствовала живейшую симпатию к прекрасной гостье.
— Не пригласить ли нам ваших друзей к обеду, Артур? — спросила она мужа шепотом.
Он не ответил, только сказал:
— Проводите миссис Варней в гостиную, Клэрибелль. А мы с вами, майор, пойдем на террасу выкурить пару сигар.
— Хоть дюжину, мой дорогой, потому что мне нужно многое сказать вам.
Мужчины пробыли на террасе до тех пор, пока колокол не позвал их к обеду. Дамы, сидевшие у одного из окон гостиной, заметили, что они вели очень оживленную беседу. Майор говорил с воодушевлением, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией, в то время как капитан ходил взад и вперед, повесив голову и сунув руки в карманы. Чем более оживлялся майор, чем больше он размахивал руками и смеялся, тем с большим ожесточением курил его собеседник, делаясь все угрюмее и угрюмее. Когда колокол замолк, капитан Вальдзингам и майор вошли в гостиную.
— Клэрибелль, — сказал он, — майор уговорил меня отложить наше путешествие до тех пор, пока он с женой не будет в состоянии присоединиться к нам, вместе с тем он обещал доставить нам удовольствие провести с нами неделю или две.
— Артур так настойчиво предлагал мне свое гостеприимство, Ада, что я волей-неволей решился остаться здесь на несколько дней, не зная, насколько это согласуется с вашими желаниями, а также с желаниями миссис Вальдзингам, которая, вероятно, находит эти индийские знакомства крайне неприятными… Я приехал сюда в своем экипаже. Он вам не помешает, Артур?
— Нет, в конюшнях есть свободное место. У вас с собою, конечно же, и кучер?
— Да, прекрасный малый, он будет настоящим кладом для ваших людей.
— Майор и миссис Варней займут голубые комнаты. Клэрибелль, потрудитесь отдать приказания Персону.
— Да, Артур, я сделаю это немедленно. Я счастлива, что вы согласились остаться с нами, — добавила миссис Вальдзингам, обращаясь к Аде Варней.
— Вы успели полюбить ее? — сказал майор. — Я так и думал, ее любит весь свет!
Выходя из гостиной, майор остановился в дверях и, окинув быстрым взглядом комнату, из окон которой видны были обширные сады, лес и озеро, проговорил:
— Так это и есть Лисльвуд-Парк! Артур Вальдзингам, вы — гораздо более хитрый лис, чем ваш учитель!..
За столом майор Гранвиль Варней был еще любезнее, веселее и разговорчивее. Он сидел рядом с Клэрибелль. Вальдзингам и непокойная, терпеливая хозяйка Лисльвуд-Парка с величайшим вниманием слушали несмолкаемую болтовню белокурого офицера. Он рассказал сотни анекдотов из индийской жизни — таких же живых и увлекательных, таких же блестящих и остроумных, как сам рассказчик.
Подобно всем тихим и не склонным к глубоким размышлениям людям, Клэрибелль легко заражалась весельем других. Она слушала с удовольствием, удивляясь всему, что ей говорил этот веселый военный, который рассказывал и о страшной битве в Пенджабе, и о комичной сцене, разыгравшейся во время обеда в Калькутте. Она вздыхала и смотрела то на очаровательного майора, то на молчаливого капитана, который, не поднимая головы, упорно изучал вензель Лисля, вырезанный на вилке.