Можно было, конечно, все прекратить. Тем более, ее ведь никто не нанимал. И никто, естественно, не собирался платить ей за услуги. К тому же если разобраться, то и преступления-то никакого не было, а так — цепь трагических случайностей, которые, кстати, вились вокруг Сары. Но видения-то были! Варфоломеев, например. Ведь она УВИДЕЛА его не случайно. Значит, ожидается очередной труп.
Однако четкого представления о том, кого она ищет, не было. Но навестить Хрусталеву-то надо. Погибла Злата Малышева. Ее избил муж, а потом погиб сам. Как узнать причину этой трагедии?
«Наташа, ты становишься бессмысленно любопытной. Остановись! И вычеркни ПОКА из памяти эти страшные истории...»
Эту фразу она сказала себе в учительской, куда залетела, как большая белая птица. Всего-то минуту она пробыла на улице, пока добежала от машины до крыльца, но снег валил ужасно!
Бланш, что-то писавшая за столом, посмотрела на нее с удивлением:
— Наташа, мне, конечно, очень нравится твое рвение, но на сегодня уроки-то отменили. То тебя невозможно удержать на работе, а то заявляешься ЕДИНСТВЕННАЯ из всего коллектива...
— О каком таком рвении вы говорите, Елизавета Максимовна? Я ничего не понимаю...
— Сегодня 25 градусов мороза, дети в школу не пошли, по радио же объявляли...
— А вы что же здесь тогда делаете?
— Пытаюсь сочинить новогодние стихи. Но у меня что-то неважно получается... Может, ты что-нибудь придумаешь? — Она повернулась к Наталии, а той уже и след простыл! Бланш поправив на крохотном веснушчатом носу круглые очки, вновь с грустью склонилась над тетрадкой. В ней была выведена всего лишь строчка: «Новый год, Новый год! Школа музыкальная...»
* * *
Садовая, 38 — одиннадцатиэтажка. Но лифт почему-то не работал.
Наталия поднялась на восьмой этаж и остановилась перед дверью, на которой мелом было написано «90». Изнутри послышалось какое-то движение, потом тонкий голосок произнес: «Кто там?»
— Мне нужна Хрусталева Екатерина Андреевна.
Дверь не сразу, но открылась. На пороге стояла черноволосая невысокая девушка. Широкоскулое лицо выдавало татарку. «Ей больше бы подошло имя Раиса или Роза», — подумала Наталия, решив, что это и есть Екатерина.
— Я Хрусталева.
Именно так и оказалось, но Раиса-Роза-Екатерина и не думала приглашать Наталию в квартиру. Она выжидательно смотрела на нее черными блестящими глазами и казалась испуганной.
— Ничего страшного, — успокоила ее Наташа. — Просто я хотела спросить у вас о Злате Малышевой. Вы, пожалуй, последний человек, с которым она разговаривала перед смертью...
Хрусталева наконец распахнула дверь.
В комнате, куда они вошли, кроме раскладушки, старого шкафа и двух стульев, ничего не было. Видно было, что девушка едва сводит концы с концами...
— Кто вам сказал, что я с ней встречалась? — спросила хозяйка.
— Никто. Ваш телефон был записан в ее записной книжке...
— А вы кто ей, сестра, что ли?
— Нет, я из милиции... — Наталия достала свое удостоверение общественного помощника следователя, которое ее еще ни разу не подводило. — Так что скажите, встретились вы с ней или нет?
— Нет. Должны были встретиться, но она не пришла.
Наталия тем временем разглядела, что лицо Хрусталевой было перерезано двумя тонкими шрамами, отчего глаза ее казались узкими, а скулы — широкими. Так что никакая она не татарка... Может, когда-то получила травму...
— Вы давно знакомы со Златой?
— Погодите... Вы сказали: «перед смертью»? Вы хотите сказать, что она умерла?
— Да. Но сначала вы ответьте на мой вопрос: как давно вы были знакомы со Златой?
— Я познакомилась с ней всего несколько дней тому назад...
— При каких же обстоятельствах? И зачем собирались с ней встретиться?
— Мы разговорились с ней в автобусе...
— Номер автобуса, — Наталия специально достала свой блокнот, чтобы Хрусталева поняла, насколько важны ее сведения. — Конечно, не помните?
— Почему... В одиннадцатом.
— Где села она, а где вы?
— Мы обе сели с ней на конечной, у церкви, а вышли у рынка... Она сказала, что ей надо что-то купить... Кажется, мясо...
— Так, хорошо. Вы разговорились. О чем?
— Да так, о разных мелочах...
— О французском белье?
Хрусталева покраснела.
— Почему вы так решили?
— Не важно. Так что там у вас получилось с французским бельем?
— Ничего. Потому что она не пришла...
— Кто? Точнее, пожалуйста!
— Злата не пришла. Она обещала мне принести ночную сорочку для продажи...
— Вам, совершенно незнакомой девушке?
— А что в этом странного?
— Французскую?
— Да...
— Просто я вижу, как вы живете, вот и подумала, что это как-то странно... Вы бы перепродали ее? Сорочку я имею в виду?
Опустив голову, она призналась:
— Да, конечно. Но Злата почему-то не пришла... Так что с ней?
— Ее кто-то сильно избил... И это могло произойти как раз в пять часов вечера — именно в то время, когда вы с ней должны были встретиться. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да... Так вот, значит, почему она не пришла... Какое несчастье...
— Вам нечего больше сказать?
— Да нет... Я же ее почти не знала... Вернее, СОВСЕМ не знала.
— А может, она разговаривала с вами о чем-нибудь, что имеет отношение к произошедшему? Знаете, как это бывает: встретятся люди в транспорте — разговорятся, разоткровенничаются...
— Нет, Злата, по-моему, не из таких... Это я с ней разговорилась, потому что поняла — деньги она не считает, и ей можно будет при случае что-нибудь продать...
— Вы сами-то где работаете?
— Нигде. Я безработная...
— Понятно. Я вас попрошу: если вы что-нибудь все-таки еще вспомните, позвоните мне, пожалуйста, вот по этому телефону...
Когда она вышла на улицу, то поняла, что Хрусталева, как вампир, выкачала из нее всю энергию. Сильно болела голова, мысли разбегались — она с трудом смогла собрать их, пытаясь проанализировать разговор. Все, что наговорила ей эта Катя, показалось как-то неубедительным, неправдоподобным. Злата навряд ли ходит на рынок за мясом и ездит на автобусах. Тем более она не стала бы разговаривать с этой уродкой, спекулянткой и авантюристкой... У нее же на лице написано, что она нечиста на руку! Что-то здесь не так...
И она решила съездить на работу к Малышеву.