— Богатая буду. Вы позвоните мне, и я вам все объясню. А сейчас объясните, куда делась ваша приятельница Саша Хрусталева, с которой у вас здесь была назначена встреча?
— Понятия не имею.
— Она спустилась вниз... У вас там что, мастерские или что?
— Если вы имеете в виду лестницу, ведущую вниз, то там у нас запасной выход. И никаких мастерских...
Наталия с Сапрыкиным, который так и не понял, зачем вообще притащился с фотоаппаратом, быстро помчались вниз. Прямо возле входной двери они обнаружили туфли — те самые, в которых была Хрусталева. А ее самой, конечно, уже и след простыл.
— Надо же, какая предусмотрительная! У нее здесь, должно быть, одежда была и сапоги... Удивительная женщина... Хотя мы ее теперь не догоним. Но, в любом случае, она никуда от нас не денется, — довольно спокойно сказала Наталия.
— Ты мне, может, объяснишь, зачем я брал с собой фотоаппарат?
— Наверно, чтобы сфотографировать кого-нибудь... Если честно, то я сейчас и сама не знаю — ведь невозможно же все предугадать. Значит, ты так и не сделал ни одного снимка?
— Почему же, сделал! Снял полуголую Зорину, она ведь хорошенькая...
— А вот этого ты как раз и не должен был делать. Ну ладно, Сережа, можно возвращаться. Ты себе даже представить не можешь, какое доброе дело мы с тобой провернули. А теперь ответь мне на один вопрос: у Стаса Караваева была жена?
— Откуда я знаю? Но для тебя узнаю, конечно. Кстати, а почему ты так спокойно отнеслась к тому, что мы не схватили эту гадину?
— Да куда она может деться? Она же и представления не имеет о том, какой сценарий мы только что разыграли. Сделала свое дело и убежала.
— А ты знаешь, где она живет?
— Конечно. На Садовой.
— Так, может, прокатимся?
— Ты серьезно? И что дальше?
— Все просто: посадим в машину, привезем в прокуратуру. Возбудим против нее уголовное дело. Или же просто задержим и подождем, когда оклемается Савельев. Уж он-то найдет, что с ней сделать.
— Не знаю, может, ты и прав... Тогда давай заедем за Игорем. Сейчас только восемь, он наверняка еще в прокуратуре.
* * *
— Садовая, 38, говоришь? Наталия, когда же ты угомонишься? Все приличные люди уже дома... — Логинов смотрел, как она ведет машину и каждый раз сдерживался, чтобы не схватить ее за руки, когда она на полной скорости сворачивала, того и гляди рискуя перевернуться. — Ну куда ты всегда так летишь?
— Если честно, то мне просто не терпится надавать ей пощечин.
— Не имеешь права.
— Разве ты сегодня не испытал шок от записки, которую она сунула тебе в карман? Все, приехали, вот ее дом. И свет в окнах горит — она дома.
Они поднялись на восьмой этаж.
— Может, эта стерва нас чайком напоит? — усмехнулся Сапрыкин, видимо, не осознавая всей опасности, которую представляет эта женщина.
— Чайком — только с цианистым калием. Или коктейлем из мышьяка со ртутью, — засмеялась Наталия.
Они позвонили.
— Что-то долго не открывает?
— Откроет, куда ей деваться, не прыгать же с восьмого этажа...
Наталия толкнула дверь, она оказалась открытой.
— Ну что, войдем?
На пороге они увидели стоящего с отсутствующим видом мужчину.
— Валера? Что ты здесь делаешь? — удивилась Наташа.
— Она там... — показал он.
Они ворвались в комнату и увидели Хрусталеву, лежащую в луже крови. Рядом с ней валялся окровавленный нож.
— Зачем ты это сделал? Зачем?!
Но он не успел ответить, потому что Сапрыкин с Логиновым тут же скрутили ему руки и вывели из квартиры.
— Наташа, позвони нашим — пусть приезжают за ним, — сказали они, выходя.
Но она даже не пошевелилась. Стояла посреди комнаты и смотрела на лежащее перед ней тело. Хрусталева даже не успела раздеться. На ней было все то же черное платье, в каком она была в театре. И сапожки... Значит, она только пришла, и в дверь сразу же позвонили. Она открыла Демидову сразу — потому что не могла не открыть, ведь она любила этого человека. Из-за него стала уродом, и вся жизнь ее пошла наперекос. Возможно, они даже о чем-нибудь поговорили, потом он стал ее обвинять... Достал нож и зарезал...
Еще одна смерть...
Вернулся Логинов и неожиданно сказал:
— Послушай, почему везде, где ты появляешься, сразу находят трупы?
— Может, я и есть убийца? Знаешь, Игорь, а мне жаль этого парня... Я имею в виду Демидова. Это же муж Кати, сестры этой Саши Хрусталевой. Ты позволишь мне с ним встретиться и задать несколько вопросов?
— Посмотрим на твое поведение.
* * *
Она позвонила в дверь Савельевых. Никого. Тогда позвонила соседке Марине.
Та, увидев ее, в испуге замахала руками.
— Ключи, — резко потребовала женщина. — Быстро!
— Но у меня их нет... Их забрали...
— Кто?
— Приходили две женщины, они сказали, что там находится лекарство для Сергея Петровича, и я отдала им ключи.
— Тогда я воспользуюсь твоим балконом. Ты не возражаешь?
Марина не то что не возражала — она вообще уже ничего не соображала. Сейчас эта женщина повторит ее утренний маршрут? И что же — она займет ее место?
— Вас не может быть... — пролепетала Марина.
— Считай, что ты меня и не видела.
Оказавшись в своей квартире, которая теперь напоминала бойню: всюду битое стекло, снег, еда и вещи, разбросанные где попало, она позвонила сестре:
— Ада, это я. Не падай в обморок, лучше бери инструменты и со своим Михаилом приезжай ко мне — надо привести в порядок балконную дверь. Моя соседка сошла с ума, она выбила здесь стекла и устроила погром...
А глубокой ночью, когда Ада, почти в бесчувственном состоянии после потрясения, вызванного воскрешением из мертвых своей сестры, лежала рядом с ней в постели, Ольга рассказала, что произошло с ней в тот вечер.
— Когда я увидела его глаза, то подумала, что кто-нибудь умер... И вдруг Сергей стал говорить мне такие чудовищные вещи! Он оскорблял меня, кричал, а потом начал бить по лицу... Я понимала: что ему кто-то что-то ужасное наговорил, поскольку совесть моя чиста и я ни в чем не виновата. Но что я могла сделать, когда он был похож на сумасшедшего?! А потом я, наверное, упала с лестницы и потеряла сознание. А когда поднялась, то поняла, что у меня что-то случилось с ногой... Слушай, ты же видела мои синяки? И вообще, на кого я стала похожа? — Рыдания перехватили ей горло.
— Не плачь, успокойся! Какое счастье, что ты вернулась... Мне до сих пор не верится!