Но пока суд да дело, оборона держалась прочно.
Конечно, Юле было жаль строителей, каждое утро высовывающихся из вагончика в их дворе для того, чтобы в очередной раз убедиться – дамы продолжают стоять насмерть. Но бросить на произвол судьбы почти восьмидесятилетнюю Зою Терентьевну она не могла.
Так в мелких препирательствах прошел целый месяц.
И когда, казалось, строители уже смирились со своей участью и обустроились в вагончике-бытовке, прораб Хомяков привез представителя мэрии. Юля их не пустила на порог. Два лысых толстых мужика бегали под ее окнами и грозили всеми карами небесными и земными, какие только смогли представить в своем воображении, воспаленном строптивой девицей. Зоя Терентьевна вылила на них ведро холодной воды, после чего оба разразились крепкой нецензурной бранью, но убрались восвояси.
На следующий день в доме номер тринадцать отключили холодную воду. В домоуправлении Зое Терентьевне сказали, что в данный момент идет ремонт и замена труб, но старую женщину не проведешь, она сразу сообщила Юле, что начались репрессии, и дала прочитать соответствующую моменту литературу, чтобы та была в полной боевой готовности, когда их сошлют в Сибирь на урановые рудники.
В Сибирь не хотелось, Юлька даже всплакнула по этому поводу, но Зое Терентьевне ничего не сказала. Ей было жаль покидать свою маленькую комнатуху, в которой она провела лучший год жизни. Возвращаться в родной Саратов она тоже не хотела. Не к кому – мама второй раз вышла замуж и открытым текстом заявила взрослой дочери, что, если та вернется, места в родительских пенатах ей не достанется. Юля после четырех лет проживания в студенческом общежитии была так рада внезапно свалившемуся на нее наследству в виде этой комнатки, что мысленно неустанно благодарила усопшего дядюшку, которому приходилась внучатой племянницей. Зоя Терентьевна знала ее почившего родственника и говорила, что это был настоящий пламенный революционер, и Юлька не хотела казаться полной амебой.
Впрочем, она была девушкой деятельной, сказывалась учеба на экономическом факультете. Весной она получила диплом, но вместо того, чтобы обивать пороги учреждений, предлагая себя в качестве ценного кадра, Юле пришлось бороться за выживание в отдельно взятой квартире. От голода ее спасала подработка – по ночам она бегала в ближайшее круглосуточное кафе-ресторан мыть посуду. Поначалу было страшно, всюду мерещились призраки прошлого, но Зоя Терентьевна ее успокоила, сказав, что бояться нужно не мертвых, а живых.
Так и получилось.
Впервые за год Юля проснулась и с сомнением прислушалась к звукам двора. Птички это хорошо, гораздо хуже услышать рев экскаватора, рискнувшего начать крушить старый дом с не выселенными жильцами. Но строители еще спали.
Бедные, им предстояло резкое пробуждение, вчера Зоя Терентьевна показала Юльке раритетный пионерский горн. Она бережно достала его из потрепанного футляра и прижала к груди, вспоминая молодость, когда работала пионервожатой в летнем оздоровительном лагере. Зоя Терентьевна не стала скрывать от Юльки, что в то время ее звали «Мюллер» и слыла она самой строгой из учителей. Это потом уже годы научили быть сдержаннее и терпимее к современной молодежи. И молодежь оценила мудрость, обозвав учительницу Поливанцеву «Нашей коброй». Вообще, как призналась Зоя Терентьевна, чтобы составить тот или иной образ педагога, достаточно узнать его прозвище. Дети как никогда точны в своих определениях. В ее случае многое говорило слово «Наша». Да и кобру она считала полезным существом. К бесполезным Зоя Терентьевна причисляла прораба Хомякова и того типа, кому срочно понадобился участок на набережной. Но кем являлся этот тип, никто не знал. Свистунов говорил, что землю под домом выкупила одна солидная компания, о которой не принято говорить всуе. Юлька решила, что обязательно докопается до истины и выскажет этому полубогу все, что о нем думает!
– Юля! Юля! Ты спишь?
Юлька вскочила и подбежала к окну. У березы стоял Толик Замятин.
– Я не сплю, – прошептала ему Юлька, прикладывая палец к губам.
Должен же он понять, что нельзя будить чутких строителей! Их должен разбудить горн. Зоя Терентьевна хочет показать, кто на самом деле в доме хозяин. Нельзя лишать ее этого удовольствия.
– Тогда я пошел?
– Куда?
– Вниз.
– Иди.
Замятин искал клад в подвале сокровища купца Кутейкина. Юлька сбросила ему ключ от входной двери. Да, некоторое время назад они с Зоей Терентьевной стали опасаться нежданных визитеров и врезали замок на подъездную дверь. Признаться, Толик искал не только и не сколько купеческие сокровища, но и Юлькино расположение, здраво рассудив, что состоятельным и удачливым он понравится ей больше прежнего. Пока Юля не отвечала на его скромные притязания, о которых он никогда не упоминал. Она поначалу вообще сомневалась, что Толик к ней питает какие-то чувства, пока не увидела его в действии – он лег под гусеницу экскаватора, заявив, что тот поедет штурмовать дом только через его труп. Этот смелый поступок немного растопил сердце Юли, и когда Толика вернули из отделения полиции, где ему прочитали лекцию о суициде, она пригласила его на чай.
В принципе, на этом личная жизнь Юлии Ворошиловой заканчивалась. А когда ей было влюбляться?! Сначала она училась, затем переезжала, потом наслаждалась, а сейчас борется. И, честно говоря, Толик не годился на роль прекрасного принца, сколько бы он ни рисковал своей жизнью ради нее. Юля искренне верила в любовь с первого взгляда. Ведь должно же случиться так, что она посмотрит на него, того самого, единственного, необыкновенного, лучшего, и сразу поймет – это он. Пока, глядя на Толика, Юля приходила только к одной мысли: что это не он. Точно не он. Единственный должен быть полной ему противоположностью.
Отчего-то в мыслях каждой незамужней девушки возникает сам по себе образ прекрасного принца. У Юли образ принца был высоким, стройным, с ироничной ухмылкой на чувственных губах и теплым взглядом карих глаз, готовым растопить льдинки в ее замороженном сердце. Ну, да, Юлька чувствовала себя Снежной королевой, ведь она еще ни разу не влюблялась так, чтобы забыться и потерять голову. А так хотелось! Разумеется, после того, как они с Зоей Терентьевной отвоюют отдельную квартиру хотя бы для заслуженной учительницы.
Между прочим, Зое Терентьевне Толик очень нравился. Она постоянно твердила Юльке, что из него получится замечательный муж – покладистый и глупый, но очень решительный, когда этого не нужно. И одна Зоя Терентьевна верила, что Толик обязательно найдет клад в старом доме и выкупит его вместе с обветшалыми стенами и крышей. То, что Толик жил неподалеку в многоэтажке, она во внимание не принимала. Раз влюблен, то должен найти клад и выкупить дом, больше им надеяться не на кого.
Юля считала это слабым утешением, но старой даме не перечила.
Сидя по вечерам при слабом свете одинокой свечи (а к этому времени у них в доме отключили и электричество, как сказали в домоуправлении – ведутся работы по прокладке многоканальной сети, ага, так им и поверили), она придумывала алгоритм действий по борьбе за свою собственность. Первым пунктом у нее значился адвокат, все шло к неминуемому судебному процессу. Но на хорошего адвоката не хватало средств, а плохого им было не нужно. Остальные пункты оставались открытыми. Правда, нетвердой старческой рукой там была приписка «Облить бензином и поджечь прораба Хомякова!!!!!!!», но Юля к этому не отнеслась серьезно. Никаких человеческих жертв она допустить не могла. Пусть даже некоторых и не считала людьми, если рассуждать по большому счету.