Как-то Алекс сделал ей комплимент: мол, прическа у нее хорошая, «совсем как у Бетти Пейдж».

«Что еще за Бетти Пейдж?» — спросила Реджина. Алекс посмотрел на нее в ответ, словно не понимая: шутит она или говорит серьезно.

— Ну… легендарная фотомодель, — пояснил он. — Брюнетка с короткой челкой.

Так ни о чем не догадавшись, Реджина тогда просто кивнула головой. Люди частенько замечали, что она похожа «на такую-то девушку из такого-то шоу… с такой же челкой», или, щелкнув пальцами, выкрикивали: «Зои Дюшанель!» Последнюю Реджина видела по телевизору в комедии. И хотя стрижка, цвет волос и даже черты лица у них в чем-то совпадали, сравнивать их по характеру было попросту глупо.

Надо бы погуглить, кто такая Бетти Пейдж.

— Время навестить фургончик, — напомнил Алекс.

Они с Реджиной взяли за правило выбираться в обед на улицу, чтобы перехватить горячий бургер или хот-дог в припаркованном за углом Сорок первой улицы фургончике. Однако сегодня Реджина решила пообедать с Маргарет.

По южной лестнице она поднялась на четвертый этаж, где хранятся первые издания книг, рукописи, письма, и еще здесь собирается совет попечителей. На ходу Реджина заметила запертую комнату. Четыреста вторая. Гм, надо будет про нее поспрашивать.

Маргарет заносила в реестр данные по целой стопке книг.

— Вы что, от руки все пишете? — удивилась Реджина.

— Да. В компьютер записи заносит стажер. У меня на машины времени нет.

— Давайте сегодня пообедаем вместе? Я свой паек прихватила, выйдем на улицу…

Маргарет, не дав ей договорить, покачала головой.

— По вторникам я не обедаю.

Реджина растерялась, не зная, что ответить.

— Чем мы старше, тем меньше нам требуется еды и сна. Придет время — сама убедишься.

— Ну ладно. Позже увидимся… Ой, чуть не забыла, а что в четыреста второй комнате?

— Коллекция Барнса, вход — по особому разрешению. В ней первые издания Вирджинии Вулф и Чарльза Диккенса.

— Странно, в детстве я раз в год обязательно приезжала сюда на экскурсию, но этой коллекции не помню.

— Ей всего пять лет. Семья Варне пожертвовала нам двадцать миллионов долларов, оплатила ремонт всего главного читального зала. Его как-то закрывали на год, помнишь?

Реджина кивнула.

— Раньше в комнату Барнса пускали всех, и я, случалось, заглядывала туда. Сейчас просто неохота возиться, получать разрешение.

— И кто его выдает?

Маргарет пожала плечами.

Власть и решения начальства — святое, однако скрывать содержимое библиотеки от ее же работников… Да, не дело посторонним шататься по закрытому залу, но никто не пострадает, если Реджина взглянет на коллекцию одним глазком.

Она вернулась к тяжелым, отделанным бронзой дверям в мраморной арке с надписью золотом: «Джаспер Т. Барнс». Девушка решила для себя: если двери заперты, то и дилемма — заглядывать или нет? — разрешится сама собой.

Взявшись за позолоченную ручку, Реджина колебалась всего пару секунд. Надавила — дверь поддалась, отворилась.

Первым делом Реджина отметила, что выполнена комната в стиле куда более простом, нежели большинство помещений библиотеки: классические элементы английской архитектуры, вдоль стен от пола до потолка высятся деревянные полки с книгами и стеклянные витрины. В центре стоит длинный стол темного дерева, почти как в обеденной, с убранными в красный бархат старинными стульями.

И тут Реджина поняла, что в комнате она не одна.

Из угла, невидимого за дверью, раздавались странные — если не сказать страшные — звуки.

Шагнув дальше внутрь и обнаружив их источник, Реджина так и замерла, пораженная. Над мраморной скамейкой, упершись в сиденье ладонями, склонилась нагая женщина. Волосы ее чуть не стелились по полу. Сзади — тоже голый — стоял мужчина и двигал бедрами с таким напором и так яростно, что стало непонятно: от боли или от удовольствия содрогается женщина.

Какая-то часть Реджины — рациональная, логическая — готова была развернуться и выбежать вон. Другая — ответственная непонятно за что — так и осталась стоять как вкопанная.

Сердце в груди тяжело грохотало, и Реджина наконец поняла: женщина испытывает чистое блаженство, экстаз. Ее тело двигалось в унисон с телом мужчины, из горла рвались неподвластные воле крики и стоны, а руки — Реджина заметила даже издалека — блестели от пота. Смотреть на такое неправильно, и собственное лоно — видимо, в наказание за постыдный проступок — откликнулось на увиденное горячей пульсацией.

Реджина хотела было отвести глаза, но вместо этого вперилась прямо в лицо мужчины. Да ведь это же он! Спутанные темные волосы, черные глаза, точеные черты лица… Это он подал Реджине упавшую крышку от термоса.

Мужчина вдруг обернулся и встретился с ней взглядом. Улыбнулся. Значит, и он вспомнил Реджину.

Глава 4

Реджина попятилась из комнаты. Ей хватило ума дрожащими руками прикрыть за собой дверь.

Стыд-то какой! Войти и застать подобную мерзость. И ведь никто не заставлял смотреть.

Можно было сразу развернуться и убежать. Или еще лучше — остановить любовников.

Смущение тут же переросло в гнев.

Это же библиотека! Что они себе позволяют?!

Подгоняемая гневом, Реджина помчалась к южной лестнице и по ней спустилась обратно в ротонду у каталога.

В безопасности публичной зоны Реджина вернулась к столу выдачи книг. Алекс, развалившись в ее кресле, играл в «Темпл ран» на айфоне.

— Время-то как тянется, — заметил паренек. — Даже книжные черви предпочитают теплую погоду и солнышко сидению в душном зале.

Реджина кивнула и поставила пакет с обедом на стойку — верхняя кромка его промокла от пота с ладоней. Алекс подозрительно взглянул на пакет.

— А что это ты ничего не съела?

— Аппетит пропал.

Теперь он взглянул подозрительно на саму Реджину.

— Что с тобой?

— Ничего. — Какая грязь, какой позор! Будто саму Реджину нагнули над скамейкой. И ведь на долю мгновения — несмотря на злобу, на тошноту и внутреннее сопротивление — Реджине и правда захотелось оказаться на месте той женщины.

Все-таки что с ней? Должно быть, так влияет поведение Карли: полоумные ночные забавы соседки сказываются на психике Реджины. У нее недосып, а за стеной живет человек без гордости и достоинства. Мать права: ничего хорошего из переезда в Нью-Йорк не вышло.

— Ну как скажешь. Зато я голоден и пойду к фургончику. Принести чего-нибудь? — Резво поднявшись, Алекс достал из кармана «бананы».

Лучше бы он не уходил, не оставлял Реджину наедине с ее страшным открытием.