И не поспоришь. Совсем я заплутал в лабиринтах мыслей, так и в трепача в скором времени можно превратиться, не приведи темные боги. Встав и потянувшись, я скомкал два здоровенных снежка и решил попробовать метание с обеих рук.

– Думаешь, стоящая идея? – Ушастый чуть изогнул бровь, но я-то вижу, что он всецело поддерживает.

– Надо ломать стереотипы, – сказал я и метнул снаряды. – В конце концов, и будильник и душ – да такое патентовать надо.

– Что за …?! – Кажется, Пило со мной не согласен.

– Зарежу! – И Щуплый тоже.

Глава 9
Во тьме

Младший и Щуплый вдоволь наругались, а последний даже швырнул в меня что-то явно металлическое и острое. Через некоторое время все успокоились. Собрав лагерь, если это можно так назвать, мы кое-как запихали камень в ловушку и, перевязавшись веревкой, отправились в неизвестность. Честь быть первооткрывателем выпала мне. Пило, явно обиженный на снежок, ставший ему будильником, заявил, что я как автор этого изобретения и должен его нести. Не найдя достойного ответа и не решившись на затяжной спор с командованием, я приладил к светильнику рукоятку и нес его на вытянутой руке. Ладонь пришлось обмотать тряпками, жар был просто нестерпимый.

Пещера оказалась довольно просторной: свод под метра два и в ширину достаточно, чтобы могла проехать небольшая повозка. Но тем не менее связанные друг с другом, мы шли спиной к стене. Снег – коварный враг, под ним могут скрываться пустоты и прочие неприятности. Лишний раз рисковать не хотелось. Шли мы молча, никто не нарушал вековую тишину. Точнее, каждый страшился вязкой тьмы. Иногда мне чудились тени, оскалившие пасть, или красные глаза вдалеке, сверкавшие жаждой крови и плоти. В этой обстановке шум стучащего сердца казался звоном колокола на пустынной площади. Через два часа я начал понимать, что схожу с ума. По спине стекал холодный противный пот. Сжимая зубы и до крови прикусывая язык, чтобы не вырвались слова, которых потом буду стыдиться, я продолжал переставлять ноги. Бездумно: правая вперед, потом подтянуть левую, поставить – и все снова.

Так было до тех пор, пока на нашем пути не возникло первое препятствие.

– И куда дальше? – спросил Руст, с подозрением поглядывая на разветвляющийся тоннель.

– Давайте направо, – предложил Пило.

– А я думаю, нужно налево, – встрял Ушастый.

– Может, привал? – жалобно пропищал Щуплый.

– С какого ляда налево? – сквозь зубы процедил Младший, не обращая внимания на Руста. Он придвинулся к эльфу, но у того на лице вместо обычной безмятежной улыбки была застывшая маска абсолютного безразличия. – Или ты хочешь обсудить мой приказ?

– А ты можешь с меня спросить? – Ушастый прищурился, и маска треснула. За ней оказалась ранее тщательно скрываемая сущность дикого зверя.

Пило потянулся к клинку, то же сделал и эльф. Я прыгнул между ними и нанес два стремительных удара.

– Вы совсем ополоумели?! Еще драки нам тут не хватало!

– Полюби тебя темные, – прохрипел Пило, хватая ртом воздух.

– Сиритэ оскам тле, – вторил ему древолюб.

Разглядывая этих идиотов, я достал монету.

– Будем решать по-честному. – Я подкинул серебрушку. Она упала лицом императора. – Идем налево. Да и вообще зачем спорить было? В отряде четыре мужика, а значит, выбор у нас один.

Лица друзей тронула легкая улыбка. Пило и Ушастый разогнулись и вперились друг в друга взглядом. Первым сдался Младший, он в принципе парень отходчивый.

– Ты меня извини, – протянул он руку. – Не хотел.

– Да и я был неправ. – Ушастый вновь беззаботно присвистнул и сжал руку нашего командира.

– Мне кажется, – протянул Руст, – будто я окружен одними психами.

Мы все засмеялись, а потом, выстроившись в линию, двинулись в путь. Иногда мне кажется, что старушка-судьба меня, мягко говоря, не любит. Пожалуй, стоит задуматься и больше никогда не полагаться на монетку. Уже через сотню метров тоннель начал сужаться. Снега совсем не было, и шли мы по ровному камню. Время сточило его, и наши сапоги (если так можно назвать металлическую основу, обмотанную шкурами и тканевыми прокладками) безбожно скользили при каждом неудачно сделанном шаге.

Когда Щуплый упал в третий раз и потащил за собой всех нас, мы подумали было обрезать веревку, но вовремя отказались от этой затеи. В какой-то момент проход сузился настолько, что нам пришлось скинуть мешки и, взяв их в зубы, переместиться в горизонтальное положение. И йети меня задери, если я солгу: ползти, когда в миллиметре над тобой каменный свод, – то еще удовольствие. Никогда не думал, что у меня клаустрофобия. Каждую секунду мне чудилось, будто еще мгновение – и вся тяжесть горы обрушится на меня. Спасал только «скрыт». Правда, в этот раз мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы отсечь ненужные мысли. Так прошел еще один час. В итоге было решено устроить привал. Прямо так, лежа, без возможности даже рукой нормально пошевелить.

– Вы не находите наше положение весьма ироничным? – заметил Руст.

– Поясни, – с опаской попросил Пило.

Еще бы, если Щуплого понесет… то это еще хлеще, чем философствования эльфа.

– Помните, как Молчун отвесил подзатыльник служивому, когда тот обозвал нас червями?

Да как такое забудешь. Тогда у легионера шлем помялся и чуть шея не переломилась.

– Ну а кто мы сейчас? Самые черви и есть.

– И верно, – согласился Ушастый. – Только мы скорее глисты – все равно что в заднице ползаем.

Мы засмеялись, весело и беззаботно, словно и нет опасности быть заживо погребенными.

– Да-а-а, хорошо им, наверное, – сквозь смех обронил Щуплый.

– Глистам-то? – поддел я.

– Полюби тебя темные боги! – выдохнул кинжальщик. – Молчуну с Колдуньей. Да и вообще повезло нашему здоровяку. Глаз потерял, а счастье нашел, – ладная сделка.

– Что верно, то верно, – как-то по-юношески поддакнул Пило. А потом задумался и добавил: – Всем бы так.

– Я смотрю, наш разговор плавно переместился в совсем уж крайнее русло, – отметил я и перевернулся на спину. – Балаболим, как девки на выданье.

– Молодой ты еще, не понимаешь ничего, – усмехнулся Ушастый.

Ну да, они-то полагают, мне лет двадцать. А по сути, я ровесник того же Младшего. Кстати, я уже давно убедился в том, что застрял в своем психологическом развитии на отметке двадцать один год. Выход имелся лишь один: дождаться, когда сознание Ройса придет в гармонию с моим, то бишь – когда у нас окажется один возраст. Произойти это должно с сезона на сезон.

Мы немного помолчали. Не знаю, о чем думали остальные, а я разглядывал жука, ползущего по своду, и думал, что если закончится еда, то придется питаться ими. Хотя это всяко лучше, чем крысы…