— Прости, но я забираю Келли домой, — произнес он Мел с улыбкой. — Она выглядит утомленной.
— О, да, ей надо скорее лечь в постель, — сухо согласилась Мел.
Ухмылка Блейка сделалась еще откровеннее.
— Не могу с тобой не согласиться.
От этой ухмылки не осталось и следа, когда они сели в машину и остались одни. Всю дорогу к своему дому Блейк молчал. Келли также не хотелось разговаривать. Она старалась не замечать сладкого томления внизу живота. Черт возьми, зачем же она борется со своей страстью? Зачем подавляет в себе влечение к нему? Ведь впереди ее ожидает первая брачная ночь, и разве не стоит сделать так, чтобы эта ночь осталась в памяти на всю жизнь?
Подойдя к дому, Блейк пропустил Келли вперед, а затем громко захлопнул за собой дверь. Келли испуганно обернулась. И увидела его сдвинутые брови, горевшие глаза.
— Ты ела? — коротко спросил он.
— Немного супа утром. — Ей сейчас было совсем не до еды. — А ты?
Он подошел к ней так близко, что буквально навис над ней. Глаза ее расширились, когда она почувствовала бурлившую в нем энергию.
— А я действительно голодный.
Она медленно прикрыла глаза и привстала на цыпочки... Ее губы почти касались его губ.
— Так какого же черта ты медлишь?
Одна его рука обхватила ее затылок, а другая крепко сжала ягодицы. Он легко приподнял ее, сделал несколько шагов и прижал к стенке. И все это время он не отрывал от нее своих губ.
— Ах, значит, ты голоден? — второй раз с вызовом спросила она, когда он оторвался от нее и поставил ее на пол.
— Да. Ужасно.
Она почувствовала, как сильно он дрожит от нетерпения.
— А я еще больше.
Он яростно дернул ее за платье.
— Сними его, а то я боюсь, что если буду делать это сам, то просто разорву его в клочья.
И когда платье уже лежало на полу, она встала возле стенки, раздвинув ноги и слегка откинувшись назад, стараясь облегчить Блейку задачу. Ей хотелось лишь одного: чтобы Блейк поскорее овладел ею. Прямо сейчас. Однако он почему-то медлил и лишь дразнил ее нежными поцелуями, а ей хотелось безумства, страсти, чуть ли не грубости! И хотя она была на высоких каблуках и тянулась вверх, стараясь занять удобную позицию, чтобы он мог войти в нее, у нее ничего не получалось! И когда она, постанывая от возбуждения, уже хотела попросить его использовать по назначению самую выдающуюся сейчас часть его тела, он сжалился над ней и приподнял, обхватив руками ее ягодицы.
Келли так энергично двигалась в объятиях Блейка, что еще неизвестно, кто из них двоих владел инициативой в этой ситуации. И неважно, что он даже не снял еще ни пиджак, ни брюки, главное, что их тела наконец соединились. И каким пленительным ни представлялся Келли этот момент, он оказался в сотни раз слаще.
— Я хочу тебя, хочу тебя! — потеряв самообладание и всякое представление о реальности, шептала Келли, царапая ему спину сквозь ткань пиджака. — Еще, еще, мало, мало, еще...
Ее тело содрогалось в любовных конвульсиях, волна за волной.
— Да, да... О боже, как хорошо!
Сердце билось так, словно пыталось выскочить из груди, воздуха не хватало, а ощущение восторга с каждым мгновением становилось все острее, полнее и... невыносимее, пока не достигло пика.
Келли привел в чувство ее собственный крик. Но ей не было ни капельки стыдно, наоборот, она впервые почувствовала себя настоящей женщиной, любящей и любимой.
Когда Блейк осторожно опустил ее вниз, ей пришлось ухватиться за него, ноги были такие слабые, что не держали ее.
Дождавшись, когда Келли немного пришла в себя, Блейк быстро разделся и, подхватив ее на руки, отнес на постель.
Минут пятнадцать-двадцать он тревожил ее тело ласковыми, короткими поцелуями, а потом желание вновь овладело обоими.
— Как прекрасны твои груди! — шептал Блейк, лаская и дразня рукой нежную плоть между ног жены.
Келли на всякий случай решила проверить, каково состояние мужа, и ее ожидал приятный сюрприз. Можно было подумать, будто Блейк долгое время воздерживался, таким сильным оказалось его желание.
— Да ты, я вижу, во всеоружии, мой милый, — воскликнула Келли, — придется мне принять твой вызов.
На следующее утро после свадьбы Блейк разбудил жену и снова ею овладел. Горячо, страстно, нежно... Он даже не мог представить теперь, что сможет когда-нибудь ею насытиться. Она была такой соблазнительной, такой желанной, что просто сводила его с ума.
Теперь у него появилась семья, и эта мысль приводила его в трепет. Конечно, это был брак по расчету, но главное, он поступил правильно, настояв на своем. До чего же хорошо им обоим было в постели! Та ночь перед бракосочетанием, когда Келли отказалась ночевать вместе с ним, стала для него сущей пыткой.
— Ты не знаешь, где моя зубная щетка? — спросила Келли, собираясь встать. — Кажется, я оставила ее наверху, в своей вчерашней спальне.
— Я схожу.
Беспокоясь о том, что она, возможно, плохо себя чувствует, Блейк поспешил наверх, в ее спальню, вернее, в небольшую ванную комнату рядом с ней. На полочке, рядом с зубной пастой, он увидел большой стакан, наполненный... Не может быть, он наверняка ошибается. Блейк поднял стакан, чтобы разглядеть его поближе. Нет, все верно. Две дюжины тестов на беременность, в маленьких квадратиках которых проглядывали голубые полоски.
Блейк повернулся, услышав за спиной тихий звук шагов. В дверном проеме стояла Келли. Щеки ее вспыхнули, когда она поняла, чем занимается муж.
Он снова взглянул на полку и увидел еще пять упаковок с тестами. В каждой упаковке по две штуки. Какого черта ей понадобилось такое количество? Что происходит?
— Зачем тебе нужно столько тестов? Неужели в качестве доказательства тебе недостаточно утренней тошноты?
В глазах ее вспыхнул гнев и мелькнуло то отчаяние, которое она всегда пыталась спрятать от посторонних.
— Я говорила тебе, Блейк. Эта беременность — чудо. И я не могла поверить в нее. Я вставала каждое утро и делала тест, желая убедиться, что ошибки нет.
Келли выхватила стакан из его рук и поставила его обратно на полку.
— Меня не волнует, если ты посчитаешь меня невротичкой. — Она вздохнула покорно и печально.
И вдруг будто чья-то жестокая рука больно сжала сердце Блейка. Он внезапно почувствовал, что стал бессильным, как тряпочная кукла.
— Но я думал, что ты будешь наслаждаться беременностью.
— Я тоже так думала. — В ее карих глазах вспыхнула надежда. — Я хотела бы наслаждаться, но потом поняла, что не смогу расслабиться до тех пор, пока не пройдет тридцать пять недель и ребенок не станет достаточно большим.