Элий высунул руку за край карниза и дважды нажал на курок. Скорее всего, он ни в кого не попал. В ответ вновь раздались беспорядочные выстрелы.
— Надо что-то придумать, — пробормотал Вер. — Курций, как ты забрался на крышу? По лестнице?
— Я не люблю лестницы в чужих домах. У меня есть веревка с крюком.
Вер огляделся. Недалеко от дома возвышался огромный дуб. Он почти в два раза был выше роскошной виллы Макрина, и его могучие ветви раскинулись необъятным шатром. Вер взял у Курция веревку со стальной «кошкой» и, привстав, швырнул ее на ветви дерева.
— Это слишком опасно, — предупредил Курций.
— Элий спасется. А на тебя мне плевать. Но если ты ухватишься за веревку вместе с ним, то можешь унести ноги.
В этот момент пуля цвиркнула по черепице рядом с ним.
— Итак, вы двое хватаетесь за веревку, а я улепетываю в другую сторону, — сказал Вер.
— У тебя с Курцием больше шансов спастись, а я бы мог… — попытался поспорить Элий.
— Оставь свои речи для сената. А здесь никто не ценит красноречия.
В следующую минуту Элий и центурион неслись на веревке к дереву, как обезьяны, ухватившиеся за лиану. А Вер мчался по крыше, намеренно громыхая подошвами сандалий по черепице, чтобы отвлечь на себя стрелков. Поначалу охранники растерялись.
Стрелять по двум движущимся мишеням было для наемников Макрина внове. Все разом они принялись палить по бегущему Веру, потом неожиданно перенесли огонь на Курция и сенатора. С дерева посыпались листва и ветки. Левое плечо Элия обожгло огнем, и если бы не Курций, он бы свалился вниз. Центурион прохрипел что-то, но Элий не понял — что. В следующее мгновение они уже спускались вниз. Элий даже не перебирал руками по веревке, а просто скользил, безжалостно сдирая кожу с ладоней. Почти тут же рядом с ним возник из темноты человек. Охранник вскинул винтовку, но выстрелить не успел — старый вояка оказался проворнее и влепил Макринову псу пулю в лоб.
— С ребятами из «Нереиды» лучше не связываться, — запоздало предупредил центурион.
Они нырнули в пышную влажную зелень сада. Курций старался держаться в тени деревьев или кустов, заслышав шорох — пластался к земле или приникал к стволу, как лиана. Элий же всякий раз запаздывал, рискуя выдать не только себя, но и вигила, и потому был для центуриона двойной обузой. Элий попытался отстать и затаиться в зарослях олеандров, но получил чувствительный тычок в спину.
— Ты — мой свидетель! — прохрипел Курций. — Я тебя вытащу отсюда хоть зубами. Так что без фокусов.
Элий наугад нажал на курок, — но при этом в кустах кто-то взревел от боли.
— Отличный выстрел, — похвалил вигил. Всего лишь совпадение — мог бы ответить простой смертный. Но бывший гладиатор знал, что совпадения — это пересечение бесконечных линий судеб, и подобные узелки в жизни человека Парки умудряются связывать в причудливый узор везения и неудач. Но самые удивительные узлы умеют завязывать только гладиаторы, заклеймив желания. Или же не заклеймив.
Вслед беглецам никто больше не стрелял. Пальба теперь велась возле бассейна. Охранники гнались за Вером. Значит, ему удалось спуститься с крыши. Вер непременно уйдет от погони — Элий верил в это. Должен был верить.
Гений вырвался из кустов неожиданно — будто вспышка холодного белого огня брызнула в лицо. Бесплотные пальцы стиснули шею.
— Ну почему я не могу тебя задушить! — прошептал Гэл в лицо своему подопечному.
Курций вскинул руку с пистолетом и прицелился гению в лоб — белый абрис был отчетливо виден на фоне черных кипарисов. Но вигил медлил нажимать курок — выстрел может принести не только вред гению, но и убить сенатора.
— Я тебе не подчиняюсь, — выдохнул Элий. — Не знаю, каков ты, но уж во всяком случае ты — не я. И твое сердце — не мое сердце, если, конечно, оно у тебя есть!
Мысль о сердце гения показалась Элию необыкновенно удачной. Она была как озарение, как ключ. Элий вытянул руку и погрузил в грудную клетку платинового существа. Рука прошла беспрепятственно, лишь кожу стало щипать, будто тысячи крошечных электрических разрядов вонзились в нее. Элий нащупал сердце гения и сдавил пальцами. И тут же его собственное сердце отчаянно заколотилось. Гений затрепетал.
— Где твоя мудрость, сенатор! Ты умрешь вместе со мной. — Голос гения звучал в мозгу, как собственные мысли Элия. — Только я тут же сделаюсь покровителем какого-нибудь другого глупца, а ты отправишься в Аид.
— Мы оба отправимся в гости к Плутону.
— Может быть, и так. Только ты будешь пить воду Леты. А я — нет. Гении давным-давно этого не делают.
В ответ Элий сдавил сердце гения сильнее. Платиновое существо начала бить крупная дрожь, так дрожит человек, охваченный лихорадкой. Продолжая сжимать сердце своего покровителя-врага, Элий нагнулся и погрузил лоб в прозрачную голову. Острая боль пронзила виски, казалось, голова распухает и сейчас взорвется, тысячи видений вихрем пронеслись в мозгу.
Форум, арена Колизея… святилище Хроноса… Отец, умирающий в больнице от ран, гранатовое дерево, цветущее за окном… мир с высоты птичьего полета…старший брат Тиберий в новых сверкающих доспехах легионера, Валерия в одежде весталки…какая-то старинная битва, тонущие в болоте легионеры… мать, наряженная в белое, на погребальных носилках, заседание сената…неведомое свечение, обводящее зеленым контуром человеческое тело… Марция в черном плаще, надетом на голое тело…
Все смешалось — его собственные воспоминания и замыслы гения. Тысячи имен прозвучали в мозгу одновременно. Имя Петиции Кар повторялось неостановимо.
«Кровь гения и человека»… «Основание»… «Душа»… «Раздвоение» — обрывки чужих мыслей вспыхивали и гасли ослепительными искрами. Но что к чему, Элий разобрать не успел — грохнул выстрел, и рядом с его головой пулей срезало ветку. Невольно он разжал пальцы, и гений взмыл вверх. Курций выстрелил в ответ, схватил Элия за руку, и они вновь бросились бежать.
— Ты заплатишь за это! — кричал гений, удаляясь. — Ты умрешь! Я уничтожу тебя! Душа твоя погрузится во Флегетон, эту огненную реку Тартара, и будет купаться в ее волнах до скончания дней! Запомни это!
Ограда, окружавшая сад Курция, была старой кладки. Едва нащупав пальцами уступы и выбоины, Элий почувствовал себя в своей стихии и взобрался наверх быстрее Курция.
— Ну а теперь представь, что ты рекордсмен Олимпийских игр, — посоветовал центурион и спрыгнул вниз.
Открытое авто Курция было спрятано в тени под огромной раскидистой грушей.
Элий без сил упал на переднее сиденье.
— Мы должны подождать Вера… — пробормотал он.
— Нет, не должны, — отозвался Курций.
Машина уже рвалась в темноту, и все возражения Элия заглушил рев мотора. Сенатор откинулся на сиденье, понимая, что помешать Курцию он не в силах. Судя по тому, что вся туника слева была мокрой и противно липла к телу, плечо продолжало кровоточить.