Элий не стал возражать бравому вигилу.
— Это было очень давно, — выдохнул он.
— Когда тебе было пять лет! — хохотнул вигил.
— Хотелось бы одеться, — признался Элий, когда сквозь заросли винограда мелькнуло серое полотно дороги.
— Считай, что мы направляемся в термы, — предложил вигил. — Или представь, что я арестовал тебя за то, что ты разгуливал нагишом.
— В последнее время я могу представить что угодно, — признался Элий.
В префектуре вигилов в Кориоле было полно народу. У входа толклось несколько корреспондентов. На груди одного из них Вер заметил значок «Акты диурны» и подивился вниманию столичной прессы к событиям такого захолустья. Шустрый репортер из «Акты диурны» тут же подскочил к Веру. На одной перевязи у него висели фотоаппарат и боевой меч.
— Какова судьба Макрина? Правда, что он убил двух вигилов и сбежал?
— Что ты думаешь о действиях центуриона Курция? — затараторила девица, внешне чем-то похожая на Вилду.
По осанке пишущая братия приняла Вера за вигила и торопилась выпытать у него последние новости. Дело Макрина всколыхнуло прессу. Это неплохо. Только о судьбе Элия вряд ли удастся узнать. На всякий случай Вер попытался пробиться в таблин Курция, но дверь была заперта. Знакомый молодой вигил сообщил, что Курция в префектуре нет.
— Он на вилле Макрина проводит обыск, — сказала репортерша, похожая на Вилду.
— А где Элий? Я спрашиваю, кто-нибудь знает, где сенатор Элий? — не в силах сдержаться, Вер повысил голос.
— Сенатор Элий был пленником Макрина? — Репортерша вцепилась в гладиатора мертвой хваткой. — Он принимал участие в подпольных боях? Он погиб?
Ранен? Бежал?
— Это я и хочу выяснить, — огрызнулся Вер, с трудом освобождаясь от подобия Вилды.
Гладиатор вышел из здания и остановился, не зная, что делать. Он даже не знал, жив ли Элий. Вер бросил своего раненого друга неведомо где. Да, Вер пытался отвлечь огонь на себя, но все равно его бегство походило на предательство. Он ощущал себя тем несчастным парнем, который отправился из Фермопил с посланием и вскоре узнал, что поручение царя Леонида обернулось для него несмываемым позором [43] .
Вер испытывал боль, настоящую нестерпимую боль. Будто кто-то воткнул нож под ребра. Боль не проходила. Вер вышел на площадь и заорал в голос:
«Элий!»
Ему никто не ответил. Лишь на верхнем этаже хлопнули, открываясь, ставни да стая жирных городских голубей рванулась в небо. Две молоденькие девушки в коротеньких двуцветных туниках поспешно перебежали на другую сторону площади.
— Тебе плохо? Ты болен? — спросил, подходя, вигил внимательно оглядывая черную тунику Вера и сочувственно качая головой. — Потерял близкого человека?
— Я потерял друга. Именно потерял. И не знаю, где он…
— Игры еще не закончились. В банке Пизона через посредника можно купить клеймо, — посоветовал вигил. — У них наценка десять процентов.
Видимо, ничего более подходящего ему в голову не пришло.
— Чтобы Орк сожрал твои клейма, — огрызнулся Вер.
— Не унижай мечту Империи, доминус, — нахмурил брови вигил.
Вер вернулся к таксомотору и швырнул водителю сотню сестерциев.
— На виллу Макрина, — приказал он. Если его друга захватили в плен, то он разнесет это гнездо в пух и прах. Вер нащупал под туникой рукоять «парабеллума» и усмехнулся. Он сжимал в пальцах оружие гения.
Неужели люди переживают всякий раз такую боль, когда теряют близких? Как они могут с этим справляться? Как у них хватает на это сил? Как люди могут после этого жить? Он именно так и подумал отстранение — люди. Странно, но себя почему-то к этой категории он причислить не захотел.
Он ожидал схватки, сопротивления и испытывал тот холодный азарт, который всякий раз охватывал его при выходе на арену. Но ворота виллы были распахнуты, и никто не пытался преградить ему дорогу. Разорванные картонные коробки и корзины валялись у входа. Ветер разносил по саду обрывки бумаги. В розарии несколько вигилов выдергивали роскошные, усыпанные цветами кусты. Молодой парень с бледным худым лицом заступил Веру путь.
— Я — Юний Вер, — представился гладиатор. — Ищу центуриона Курция.
— Юний Вер… — повторил вигил и на всякий случай заглянул в свой блокнот.
— Можешь войти.
— Где Курций? И где сенатор Элий? Вер попытался по выражению лица предугадать ответ, но с таким же успехом он мог всматриваться в лицо мраморной статуи.
— Мы проводим обыск, постарайся нам не мешать, — вигил будто не слышал вопроса.
— Кто-нибудь есть дома?
— Домна Ариетта во фригидарии. Можешь с ней поговорить, — милостиво разрешил вигил. Вер бросился в бани. Служанка (смуглая красотка, что прежде прислуживала им за столом), испуганно пискнув, бросилась в боковую дверь. Веру показалось, что она больше изображала испуг, чем на самом деле боялась. Точно так же, как он сам изображал боль, сочувствие и жалость. Пока его наконец не охватило подлинное чувство. Отчаяние.
Возле бассейна Вер обнаружил Ариетту. Дочь Макрина уже закончила купание и облачилась в просторную белую тунику. Толстая немолодая женщина золоченым гребнем расчесывала роскошные волосы хозяйки. Девушка взглянула на Вера без страха, она даже улыбнулась ему, а в глазах ее мелькнула неподдельная радость. Эта улыбка обескуражила Вера.
— Где Макрин? — спросил он.
— Отец уехал ночью, сразу же после твоего бегства, — Ариетта жестом указала служанке на дверь.
— Испугался? — злорадно спросил Вер.
— Он видел, как Курций и Элий сели в машину. И не стал ждать, пока явятся вигилы. Приспешники Курция сегодня перевернули виллу вверх дном. Сейчас раскапывают сад. Ищут тела убитых. Как будто отец так глуп, что станет хоронить трупы в собственном саду!
Гнев Вера улетучился. Элий уехал с Курцием. Элий спасся! Теперь Вер готов был простить кого угодно. И красавицу Ариетту, и даже подонка Макрина. Бывший гладиатор опустился на ложе, стоящее возле бассейна, и принялся беззастенчиво разглядывать девушку.
В этот раз она показалась ему еще красивее.
«Но в Риме-то есть девчонки куда интереснее!» — сам себе попытался возразить Вер.
И обнаружил, что ни одного имени припомнить не может.
— Ты знала, что Макрин устраивает подпольные бои? — В его голосе не было злости — скорее насмешка.
Но и насмешки Ариетта сносила плохо.
— Ты агент вигилов, чтобы задавать подобные вопросы? — Она окинула Вера надменным взглядом.