Серпилин посмотрел мимо. Таня оглянулась. В двери стоял адъютант.
– Товарищ генерал, вы вызывали на четырнадцать часов помощника начальника оперативного отдела.
– Раз вызывал, пусть заходит. Зачем спрашиваешь? Порядок знаешь. – Серпилин улыбнулся Тане. – Поделикатничал. Видит то, чего нет, там, где нет.
Голос, раздавшийся у двери, заставил Таню повернуться во второй раз.
– Товарищ генерал, подполковник Артемьев по вашему приказанию явился.
В дверях стоял Артемьев.
Серпилин поднялся, взял лежавшую на краю стола гармошкой сложенную карту и начал раскладывать ее. Артемьев, подойдя к столу с другой стороны, стал помогать ему.
Таня сидела рядом, но Артемьев не смотрел на нее, хотя, еще когда он стоял в двери, она уже поняла, что он увидел ее.
– Чего вскочила? – покосившись на Таню, спросил Серпилин.
– Мешаю вам. – Таня взяла табуретку и отсела в сторону.
– Поедешь в Сто одиннадцатую, – сказал Серпилин Артемьеву. – НП у них в тринадцать часов переместился вот сюда.
– Кузьмич еще не сообщал, – сказал Артемьев.
– Вам не сообщал, а мне сообщил. Видишь, куда он уже залез? Доносит, что слышит в тылу у немцев звуки боя и планирует на ночь выйти вот сюда. – Серпилин снова показал карандашом. – Рассчитывает в случае успеха к утру соединиться с Шестьдесят второй. Соседи справа и слева от него отстали, видишь, насколько? Но он доносит, что за фланги не боится и будет продолжать продвижение. Что будет продолжать – правильно. А как обеспечены фланги, все же посмотри своими глазами. Первым соединиться с Шестьдесят второй каждому хочется, поэтому допускаю, что излишне рискует. В этом случае настаивай на внесении необходимых по обстановке коррективов. Тактично. Он сам грамотный. Задача ясна?
– Так точно, ясна.
– Вопросы есть?
– Если соединятся, какие будут приказания?
– Если соединятся, лично удостоверься. Потом возвращайся.
Артемьев шагнул от стола назад и бросил руки по швам.
– Разрешите идти?
И пока Серпилин разгибался от карты, весело подмигнул Тане. Но Серпилин разогнулся быстрее, чем он ожидал.
– Что подмигиваете? Знакомы?
– Так точно, знакомы.
– А знакомы – почему не здороваетесь?
– Разрешите обратиться к товарищу военврачу.
– Обращайтесь.
– Здравствуйте! – Артемьев шагнул к Тане. – Вот уж не думал вас здесь увидеть.
Говоря это, он на секунду задержал ее руку в своей.
– Здравствуйте. – Она ожидала, что он скажет что-то еще. Но он уже отпустил ее руку и отступил на шаг назад.
– Разрешите выполнять приказание?
– Выполняйте.
Тане показалось, что он хоть на минуту задержит Артемьева, даст им возможность поговорить. Но Серпилин почему-то не задержал его. И только когда Артемьев уже повернулся, Таня спохватилась и сказала ему вдогонку:
– Я буду здесь, в армии. Я вас найду.
Артемьев обернулся, словно что-то вдруг вспомнил и хотел сказать ей, но, встретив взгляд Серпилина, только коротко кивнул и вышел.
– Ничего, сам найдет, коли ему надо. – Серпилин внимательно посмотрел на Таню. – Чего покраснела?
– Ничего.
– Давно с ним знакома?
– Нет, недавно. В Москве. Я вместе с его сестрой была в партизанах. Он мне помогал в Ташкент уехать.
– Только и всего? – Серпилин продолжал глядеть на нее.
И Таня, преодолев нежелание смотреть ему сейчас в глаза, все-таки заставила себя и посмотрела.
– Только и всего.
– Тогда другое дело. А я было подумал: только увидел юбку – и уже подмигивает. От него можно ждать. Имел случай убедиться, что бабник.
– Почему? Как раз нет!
Серпилин опять внимательно посмотрел на Таню.
– Много ты о нем знаешь! Еще недели не прошло, как прибыл, а уже одна нахальная бабенка за ним из Москвы вслед прилетела. Думал, жена, не допускал в мыслях другого, а оказалось, нет. На другое утро узнали – отправили. – Он усмехнулся. – И как только прорвалась, кого и как обкрутила, до сих пор выясняют! Его счастье, что, не спросясь его, прискакала и что офицер образцовый, жаль терять. А то бы расстался. Так что имей в виду на будущее: не женатый, но и не холостой.
– А при чем тут я?
– Тем лучше. – Серпилин взглянул на часы и крикнул адъютанта: – Еремин!
– Слушаю вас, товарищ генерал.
– Военврача подбросьте к начсанарму. Скажите Чепцову, чтобы свез. Два километра отсюда. – Это он сказал уже Тане. – Пока доберешься, видимо, уже поговорю с ним.
– Спасибо, товарищ генерал. Не надо машины, я так дойду.
Она вспомнила его же собственные слова про адъютанта: «Видит то, чего нет, там, где нет», – и не захотела, чтобы ее везли туда, к начсанарму, на генеральской машине.
– Как хочешь. – Серпилин протянул ей руку и впервые за эти последние минуты снова по-старому, ласково посмотрел на нее. – Выберу время, найду тебя. Когда в Сталинграде все закончим. Раньше не выберу. Иди. – И, проводив ее взглядом, сказал разминувшемуся с ней в дверях худому генералу-артиллеристу:
– Припаздываешь, Алексей Трифонович. Уже пять минут, как жду тебя.
– Наносили новую обстановку, – сказал генерал, присаживаясь к столу.
– Причина уважительная. Обстановка действительно меняется быстро. – Серпилин поднял трубку затрещавшего телефона. – Да, хотел поговорить с вами. Направил в ваше распоряжение военврача Овсянникову. Подождите, – сказал он в трубку и, не отнимая от уха, крикнул адъютанту: – Еремин!
– Слушаю вас, товарищ генерал!
– Ушла?
– Так точно. Вернуть?
– Нет, не надо. – Серпилин не собирался возвращать Таню, а просто хотел удостовериться, что ее уже нет, не хотел, чтоб даже краем уха услышала его разговор с начсанармом. – Имею к вам товарищескую просьбу, – сказал он в трубку. – Врач опытный, лично мне известный, – выходила со мной из окружения. Была в партизанах. Награждена орденом Красного Знамени. Будет у вас проситься в санчасть полка. Ходатайства не удовлетворяйте. Прибыла после тяжелого ранения, пусть пока в госпиталях поработает. А там посмотрим. При отказе на меня не ссылайтесь.
И, услышав: «Будет исполнено», – положил трубку.
– За кого хлопочешь, Федор Федорович? – спросил генерал-артиллерист. – За эту, что в дверях встретил? Знакомая?
– Больше чем знакомая, – сказал Серпилин. – Хочу, чтоб подольше на свете пожила, в пределах возможного и допустимого. – И, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, локтем отодвинул от себя телефон, сказал: – Ну, давай посмотрим твою новую обстановку.