– А кому ты собирался отдать ее до того времени, как девочка вырастет? – спросил одноглазый калека. Бран почувствовал неловкость, но не успел ответить, так как Креб продолжил: – Не стоит обременять охотников, Бран. Об Изе с девочкой позабочусь я.
– Ты?
– А почему нет? У меня будут жить одни женщины. По крайней мере, пока. Разве я, как шаман, не имею права на долю от каждой охоты? Прежде я никогда об этом не заявлял, но теперь могу это сделать. Чем взваливать груз забот на одного охотника, пожалуй, будет лучше каждому охотнику выделять определенную долю мне. Я давно собирался поговорить с тобой насчет отдельного очага для меня с Изой, пока ее не возьмет к себе кто-нибудь из мужчин. Мы с ней давно делим один очаг, мне трудно будет отойти от многолетней привычки. К тому же Иза врачует мои больные суставы. Если у нее родится девочка, я позабочусь и о ней. А если мальчик… ну, тогда и будем решать.
Бран недолго поразмышлял над его словами: «А почему бы и нет? Так будет даже проще. Только зачем Креб это делает? Не важно, где будет жить Иза, она все равно будет заботиться о его здоровье. Зачем человеку его возраста вдруг брать на себя хлопоты о маленьких детях? Может, он чувствует ответственность за девочку?» Брану была не по душе мысль принять в Клан чужого ребенка – лучше бы такой вопрос вообще не возникал, – но жить рядом с человеком, на которого законы Клана не распространялись, было еще хуже. Уж лучше сделать ее членом Клана и научить, как подобает вести себя женщине. Словом, Бран не видел причин чинить брату препятствия.
– Ладно, если ты найдешь ее покровителя, мы возьмем ее в Клан, Мог-ур. И пусть она будет с тобой, по крайней мере, до тех пор, пока Иза не родит. – Первый раз Бран поймал себя на том, что желает, чтобы у Изы родилась девочка.
Приняв решение, Бран ощутил, будто с его плеч свалился груз. Ему долго не давал покоя вопрос, что делать с Изой, но он всякий раз его откладывал на потом. Тогда у него были заботы поважнее. Вместе с Кребом он не столько принял важное решение как вождь Клана, сколько решил личную проблему. С того момента, как погиб мужчина Изы, Бран сколько ни прикидывал, куда пристроить ее с будущим младенцем, склонялся к тому, что придется их вместе с Кребом брать к себе. На его попечении уже были Бруд и Эбра, а теперь еще Ога. Лишние люди у очага не вселяли в него энтузиазма. Ему негде было бы даже отдохнуть. К тому же вряд ли такое решение понравилось бы его женщине.
Эбра неплохо ладила с сестрой Брана, но не настолько, чтобы жить у одного очага. Женщина Брана втайне завидовала Изе. В любом другом Клане Эбра имела бы положение первой женщины. Но Иза принадлежала к непрерывной ветви женщин-целительниц, которых почитали в Клане выше всех остальных. У нее было собственное положение, не зависящее от заслуг ее мужчины. Когда Иза подобрала девочку, Бран боялся, что на него ляжет забота и о ней. Вождю даже не приходило в голову, что Мог-ур может взять всю ответственность за них на себя. Креб не был охотником, но имел массу других достоинств.
Сбросив с себя груз забот, Бран поспешил к соплеменникам, чтобы сообщить им то, о чем они уже догадывались.
– Наш поход закончен. Мы нашли пещеру, – означал его жест.
– Иза, – Креб обратился к ней, когда она заваривала ивовый чай для Эйлы, – сегодня вечером я не буду есть.
Иза понимающе кивнула. Она знала, что он собирался перед церемонией медитировать. А перед этим он никогда не ел.
Клан разбил лагерь рядом с ручьем у подножия пологого холма, ведущего в пещеру. Прежде чем поселиться в новом жилище, нужно было провести особый ритуал освящения. Но вряд ли его можно было провести как следует: все были слишком взволнованы и чуть ли не каждый находил для себя повод хоть одним глазком заглянуть внутрь будущего жилища. Женщины, собиравшие хворост, в основном находили его у входа в пещеру, а мужчины шли следом, якобы приглядывая за ними. Народ был возбужден от радости. Такого настроения у них не было со времени землетрясения. Снаружи пещера всем очень нравилась. И хотя трудно было разглядеть, какова она внутри, все же новое жилище казалось гораздо просторнее прежнего. Женщины с восторгом взирали на кристально чистый ручей: теперь им не придется далеко ходить за водой. И с трепетом предвкушали пещерный ритуал, один из немногих, к участию в котором допускались представительницы слабого пола.
Креб удалился от всех в тихое местечко, чтобы ему никто не мешал все обдумать. Проходя мимо ручья, несущего свои воды в море, он вновь ощутил теплый южный ветерок, теребивший ему бороду. На ясном вечереющем небе едва виднелись убегавшие вдаль облака. Пробираться сквозь густую и пышную растительность было довольно трудно, но он этого почти не замечал, потому что был глубоко погружен в свои мысли. Неожиданный шум в кустах заставил его встрепенуться. Единственной защитой от неприятеля ему служил походный посох, правда, в сильной руке Креба и он был грозным оружием. Мог-ур держал его наготове, когда из кустов донеслось фырканье и хрюканье, ветки зашевелились и послышался треск.
Перед ним во всей красе предстал огромный сильный зверь на коротких крепких ногах. По обеим сторонам его морды торчали острые клыки, скорее походившие на бивни. Креб узнал его сразу, хотя прежде никогда не видел. Кабан. Враждебно покосившись на калеку, дикая свинья нерешительно потопталась на месте, после чего, не удостоив шамана вниманием, вскоре ушла восвояси. Облегченно вздохнув, Креб двинулся дальше вдоль ручья. Он остановился на узком песчаном берегу, расстелил накидку и, положив на нее череп, сел напротив. После нескольких формальных жестов, призывающих Дух Урсуса, он мысленно сосредоточился на младенцах, которым нужен был духовный покровитель.
Дети всегда вызывали интерес у Креба. Сидя среди соплеменников, он любил со стороны наблюдать за малышами. Одному из младенцев, рослому крепышу, было всего полгода. С рождения он то и дело издавал грозный крик, в особенности, когда просил есть. Обнюхав носиком мамочку, зарывался в ее грудь и, отыскав сосок, предавался приятному занятию, урча от удовольствия. Точь-в-точь как недавно повстречавшийся Кребу кабан. При этой мысли маг невольно улыбнулся. Кабан – достойное и умное животное. Страшные клыки представляли большую опасность, когда зверь приходил в ярость, а короткие ноги в случае чего могли развить удивительную скорость. Любой охотник счел бы за честь иметь такой тотем. В этих краях кабану жилось очень привольно. Его дух вполне мог найти себе укромное место в новой пещере. «Конечно, не кто иной, как кабан, – покровитель мальчика, – решил Креб, – не зря же этот зверь повстречался мне на пути».
Креб остался доволен выбором и тут же перешел ко второму ребенку. Им была Оуна, родившаяся накануне катастрофы, во время которой у ее матери погиб мужчина. Ворн, четырехлетний брат малышки, остался единственным «мужчиной» у их очага. «Аге скоро потребуется другой мужчина, который мог бы позаботиться к тому же и о ее матери, – размышлял Мог-ур. – Но это решит Бран. Мое дело – думать об Оуне, а не о ее матери.
Девочке нужен покровитель поизящнее, – продолжал Креб, – и не сильнее, чем у мальчика, иначе он может изгнать из нее плодотворящую сущность, и она не будет иметь детей». Тут он вспомнил об Изе. Ее тотем Антилопа оказался слишком сильный и долгое время неподвластный покровителю ее мужчины. Хотя, возможно, ему так и не удалось сломить ее. Мог-ур не раз об этом думал. Тайны магии были открыты Изе больше, чем кому-либо другому, но счастья в жизни с мужчиной ей это не принесло. По многим причинам Креб не винил ее. Она всегда была во всем безупречна. Теперь целительница осталась одна. А Креб хоть и не станет в полном смысле ее мужчиной, но будет заботиться о ее пропитании.