Это уже серьезно сокращало мощь удара, а дальше и вовсе началась неразбериха.

План был продуман так, чтобы нанести ядерный удар одномоментно, силами всех родов войск, у которых есть ядерное оружие. Но скептики были убеждены, что добиться такой идеальной согласованности войска ни за что не смогут.

Накладки начались чуть ли не с первых минут практической реализации. Ракетные войска стратегического назначения вообще оказались в подвешенном состоянии, не зная, задействованы они в плане или нет. Ракетные войска артиллерийского подчинения никак не могли согласовать с авиацией временные рамки операции.

Все следовало рассчитать буквально до секунд. Когда взлетают самолеты, когда они пускают свои ракеты, через сколько мгновений после этого должны уйти ракеты наземного и морского базирования И теоретически все, конечно, подсчитали на компьютерах за пару часов. Но никто не мог гарантировать, что на самом деле все пойдет именно так, как рассчитано.

Именно поэтому пришлось заранее поставить ракеты на боевой взвод. Все эти коды блокировки, президентские чемоданчики и другие способы зашиты от дурака были придуманы в мирное время в тиши кабинетов и, как оказалось, совершенно не учитывали реалий боевой обстановки.

А затем случилось как раз то, от чего они должны были защищать. Генералы самовольно отдали приказ от имени президента – и подчиненные начали его выполнять.

Армейский принцип гласит: в боевой обстановке сначала надо выполнить приказ, а уже затем проверять его правомерность.

Правда, в российской армии многие принципы давно забыты, и некоторые исполнители, несмотря на дефицит времени, решили уточнить, действительно ли этот приказ отдал верховный главнокомандующий.

Между тем, сигнал к атаке был передан всего за пятнадцать минут до часа «Ч». То есть времени не было совсем. Одни самолеты уже взлетели, другие ждали подтверждения из резервного центра управления, а там, кажется, кто-то саботировал передачу кодов отмены, а может быть, просто царил бардак.

Кончилось тем, что президенту пришлось отдавать приказ об отмене удара лично, но это только усилило неразбериху.

По инструкции голосовые приказы о начале ядерной атаки иди ее отмене не должны приниматься во внимание. Такие команды могут распространяться только шифром по специальным каналам связи.

Голос президента могут сымитировать враги, и сразу же среди авиаторов и ракетчиков пошли слухи, что это проделки пришельцев. А по специальным каналам связи в это время проходили противоречивые команды и коды, и за оставшиеся минуты так и не удалось выяснить, кто в этом виноват.

В результате одни самолеты не взлетели, другие повернули назад, третьи вышли на цель, но медлили с пуском ракет. Но были и те, кто следовал плану в точности.

А время летело стремительно, и вскоре необратимое случилось.

В эфире прозвучала короткая фраза:

– Ракеты ушли.

Наземные установки произвели запуск практически одновременно – где-то раньше, где-то позже, в соответствии с расчетом подлетного времени. Но и они тоже не все подчинились приказу из Москвы. Некоторые больше поверили командам из резервного центра управления. А некоторые выстрелили с опозданием и вразнобой.

Удар получился недостаточно массированный, но это было полбеды. Это повышало шансы, что «цель 30» собьет все ракеты и авантюра закончится вничью.

Но ракеты разошлись во времени и в пространстве. Оказалось, что где-то вообще не перенастроили целеуказание, и несколько ракет летят в район Кронштадта – туда, где черный корабль находился раньше.

Еще несколько ракет слишком отстали, и не было никакой надежды на то, что они сгорят без взрыва в пламени предыдущей вспышки.

И выходило, что если корабль все-таки их не собьет, то над Питером могут взорваться по меньшей мере десять тактических боеголовок. А каждая из них в несколько раз мощнее бомбы, которая взорвалась над Хиросимой.

Между тем не факт, что корабль станет тратить боеприпасы на те ракеты, которые уходят к Финскому заливу. На расстоянии двадцать пять километров их взрыв не сможет причинить звездолету ощутимого вреда.

Лихорадочная попытка перенацелить крылатые ракеты в полете привела к тому, что ракеты шли теперь прямо на город.

До взрыва оставались считанные секунды, а корабль, который оказался позади, никак на эти ракеты не реагировал.

Он расправлялся только с теми, которые угрожали ему непосредственно.

72

Вадима Богатырева разбудило отдаленное завывание сирен. Еще не до конца проснувшись, он сразу понял, что это такое. Сигналы гражданской обороны: «Воздушная тревога» и «Радиационная опасность».

По плану «Последнее средство» гражданская оборона Санкт-Петербурга должна была получить команду об оповещении населения в самом начале операции – еще до взлета самолетов и тем более пуска ракет.

И теперь гражданская оборона демонстрировала последним уцелевшим горожанам, что она все еще функционирует.

Майор Богатырев ничего об этом не знал, но тем не менее среагировал мгновенно. Не прошло и минуты, как все его женщины были уже на ногах, а еще через минуту скатывались бегом вниз по лестнице, не забыв, однако, прихватить с собой рюкзаки и сумки.

Не нужно было особого ума, чтобы понять: то, чего все боялись со вчерашнего дня, наконец случилось. Военные решили бороться с инопланетянами атомным оружием.

Сбывались наихудшие пророчества – вроде того, что если пришельцы не уничтожат Санкт-Петербург, то земляне сделают это сами.

Но перед Богатыревыми сейчас в полный рост стояла гораздо более насущная и жизненно важная проблема – где спрятаться?

Метро далеко, а бомбоубежища были закрыты в начале перестройки.

Как ни странно, в окрестных домах еще были люди. Некоторые из них выглядывали из окон – но никто не разбирался в сигналах гражданской обороны так, как майор ВВС, а потому эти люди не понимали причины шума и сути угрозы.

Вадим Богатырев пытался кричать им о ядерной атаке, но скоро бросил.

Все равно, если рванет где-то рядом, то никто не спасется, а если взрыв будет там, где предполагает майор, то все выжившие и так поймут, что надо делать.

Не зная о том, что «цель 30» переместилась из акватории Финского залива в район Пулковского аэропорта, Вадим предполагал, что боеголовки будут взрываться где-то на траверзе Кронштадта, километрах в пятнадцати от Комендани.

Это значит, что до «Пионерки» дойдет только остаточная ударная волна, которая не причинит этому району серьезных разрушений. Но на всякий случай желательно выбраться на открытое пространство подальше от высоких зданий, а когда пройдет волна, не жалея сил устремиться в противоположную от места взрыва сторону.

От радиации не убежишь, но ее концентрация по мере удаления от эпицентра взрыва снижается весьма значительно.