Остальные борцы с огнем сменили тактику: теперь ведра с водой быстро передавались по цепочке от ближайшей колонки с ручным насосом, а пустые просто скатывались к ней вниз по склону. Эдинбург выстроен в основном из камня, но большинство домов здесь расположено впритык, причем в каждом множество каминов и дымоходов. В такой ситуации пожары, надо полагать, вряд ли являлись редким явлением.
Подтверждением тому послужил снова поднявшийся шум. Толпа, как Красное море перед народом Моисея, расступалась, давая дорогу пожарной машине, которую тащили не лошади, а взявшиеся за постромки люди — громоздкая бочка с конской упряжкой не смогла бы маневрировать в извилистых, узких улочках. Чудо пожарной техники восемнадцатого века сверкало полированными латунными боками, отражая всполохи пламени.
Жар между тем становился все сильнее. Даже мне на расстоянии было трудно вдыхать горячий воздух, так что же говорить о Джейми. Сколько еще продержится он в этом аду, не угорев от дыма и не угодив под обрушение кровли?
— Иисус, Мария и Иосиф!
Неожиданно рядом со мной появился Айен, ухитрившийся протиснуться сквозь толпу, невзирая на деревянную ногу. Он схватился за мою руку, чтобы сохранить равновесие, когда очередной град предметов вынудил людей вокруг нас отшатнуться.
— Где Джейми? — прокричал Айен мне в ухо.
— Внутри! — прокричала я ему в ответ.
У двери печатной мастерской вдруг возникли суматоха и возня, сопровождавшиеся криками, заглушившими на время рев пламени. Сначала под клубящимся шатром валившего из двери дыма были видны лишь тяжело ступающие ноги, но потом на виду оказались шестеро мужчин — Джейми в их числе, — с трудом тащившие тяжеленную махину печатного пресса. Опустив свою ношу перед входом, они развернулись и снова бросились в горящее здание.
Однако походило на то, что дальнейшие действия были уже бесполезны: изнутри донеся грохот, и все окна верхнего этажа внезапно осветились пляшущими языками пламени. Люди, находившиеся внутри, начали покидать здание: почерневшие от сажи, они выходили, шатаясь, задыхаясь и кашляя, а иные и вовсе выбирались на четвереньках. Команда изо всех сил налегала на помпу латунной бочки, но хотя вода била из шланга мощной струей, на огонь это не производило ни малейшего впечатления.
Рука Айена стиснула мою, словно челюсти капкана.
— Айен! — неожиданно заорал он так громко, что перекрыл и рев пожара, и гомон толпы.
Я проследила за его взглядом и увидела в окне второго этажа почти призрачную фигуру: вроде бы человек ухватился за оконный переплет, но потом пропал из виду. То ли упал, то ли его заволокло дымом.
Душа моя ушла в пятки. Конечно, никакой уверенности в том, что это именно юный Айен, не было и быть не могло… Но вдруг? Айен–старший не стал тратить времени на догадки, а рванулся к горящему зданию со всей быстротой, на какую был способен со своей деревянной ногой.
— Постой! — крикнула я и побежала за ним вслед. Джейми опирался на печатный станок, грудь его вздымалась: еще не отдышавшись, он благодарил своих помощников. — Джейми!
Я схватила его за рукав, бесцеремонно оторвав от краснолицего цирюльника, который возбужденно вытирал измазанные в саже руки о свой фартук, оставляя длинные черные полоски среди подтеков засохшего мыла и капель крови.
— Там, наверху! — крикнула я, указывая рукой. — Там Айен–младший!
Джейми отступил назад, вытирая рукавом закопченное лицо, и растерянно уставился на верхние окна. Ничего, кроме дыма да языков бьющегося о стекло пламени, видно не было.
Здравомыслящие люди в толпе попытались удержать Айена–старшего, но он оттолкнул их. Напрасно капитан стражи взывал к его разуму, указывая, что лестница уже обрушилась, а следом может рухнуть и крыша.
Даром что худощавый да хромой, Айен был жилистым малым, закаленным жизнью в горах, да и отцовское отчаяние придавало ему сил, так что, несмотря на численное преимущество стражников — в основном отставных солдат, — он дюйм за дюймом продвигался вперед, навстречу огненному зеву двери, вовлекая в это движение других.
Джейми сделал глубокий вдох, вобрав в опаленные легкие как можно больше воздуху, и тоже взбежал по ступенькам, обхватил Айена за пояс и стал оттаскивать назад.
— Назад, приятель! — прохрипел он. — Ни черта у тебя не выйдет: лестница–то уже обрушилась.
Он огляделся по сторонам, увидел меня и резко отшвырнул Айена назад так, что тот угодил в мои объятия.
— Попридержи старого, пока я добираюсь до малого.
С этими словами он повернулся и устремился вверх по ступенькам соседнего здания, прокладывая себе путь через толпу завсегдатаев шоколадной лавки цокольного этажа, возбужденно высыпавших на мостовую прямо с оловянными кружками в руках.
По примеру Джейми я крепко обхватила Айена за пояс и не выпускала, пока он дергался, порываясь последовать за Джейми. Правда, потом Айен перестал вырываться и обмяк, лишь сердце его бешено колотилось прямо под моей щекой.
— Не переживай, — прошептала я, даже не зная, слышит ли он. — Джейми справится, он его вытащит. Вот увидишь, обязательно вытащит.
Айен молчал, может, и вправду меня не слышал, и лишь хрипло, тяжело дышал. Когда я убрала руки с его пояса, он остался на месте и даже не шелохнулся, но стоило мне встать рядом, он схватился за мою руку и крепко сжал ее. Признаться, до боли, но я и не подумала отнимать ее.
По прошествии не более чем минуты окно над шоколадной лавкой раскрылось и оттуда появились голова и плечи Джейми; рыжие волосы светились, словно отбившийся от основного огня язычок пламени. Он выбрался на подоконник, присел на корточки и осторожно повернулся, пока не оказался лицом к зданию.
Приподнявшись на цыпочки, Джейми ухватился за водосточный желоб, шедший вдоль края крыши, и стал подтягиваться на руках, одновременно ища пальцами ног опору в щелях между скрепленными раствором камнями фасада. Наконец, издав надсадный звук, который был слышен даже внизу, он перевалился через край крыши и пропал за скатом.
Человек не столь высокого роста ни за что не смог бы проделать это, как, конечно же, не смог бы и Айен с его деревянной ногой. Айен, к слову, бубнил что–то себе под нос, наверное, молитву, — понять было невозможно, потому что челюсти его были сведены, а лицо напряжено от страха.
— За каким чертом его понесло наверх? — подумала я, не осознавая, что произнесла это вслух, пока стоявший рядом со мной цирюльник, прикрывая ладонью глаза, не ответил:
— Так ведь на крыше типографии есть люк, мэм. Будьте уверены, мистер Малкольм хочет забраться с крыши на верхний этаж. Там ведь вроде бы кто–то остался, никак его подмастерье.
— Нет! — отрезал Айен, услышав его слова. — Там мой сын!
Цирюльник под хмурым взглядом Айена отпрянул и неловко пробормотал извинения, но тут толпа взревела. На крыше появились две человеческие фигуры, и Айен, выпустив мою руку, рванулся вперед.