Он разбудил меня в полной темноте и ласкал, овладевая мною, медленно и нежно, не произнося ни слова. Я смотрела на звезды сквозь сетку темных ветвей и снова уснула, ощущая уютную и теплую тяжесть его тела.
Наутро Джейми выглядел более бодрым или, скорее, умиротворенным, словно принял наконец какое-то трудное решение. Совсем сонная, я последовала за ним на тропу, стряхивая с себя сосновые иголки и каких-то крохотных паучков. Узкая тропа за утро превратилась в еле заметную тропку по зарослям овсяницы, кое-где огибавшую особенно острые камни.
Я почти не обращала внимания на то, что меня окружало, лишь радовалась в полудреме тому, что солнце сильнее пригревает, но вдруг перед глазами у меня выросло знакомое нагромождение камней, и я вышла из оцепенения. Я узнала, где мы находимся. И почему.
— Джейми!
Он обернулся на мое восклицание.
— Ты что, не знала?
— Что мы едем именно сюда? Конечно, нет! Мне стало нехорошо. Крэг-на-Дун находился не более чем в миле от нас, я различала его горб сквозь последние клочья утренней дымки.
Я с трудом сглотнула. Почти полгода я стремилась попасть в это место. Но теперь, когда я оказалась здесь, мне хотелось бежать отсюда куда угодно. Каменные столбы на вершине холма нельзя было разглядеть снизу, но мне чудилось, что от них на меня нисходит едва уловимая эманация ужаса.
Еще задолго до вершины тропа сделалась непроходимой для Донаса. Мы спешились и привязали коня к низкорослой сосне, а сами пошли дальше пешком.
Я совсем задохнулась и взмокла от пота, пока мы добрались до гранитного уступа; Джейми не проявлял ни малейших признаков утомления, разве что шея и лицо у него покраснели. Здесь, над соснами, было тихо, только крепкий ветерок пел свои песни в расселинах. Ласточки носились над уступом, внезапно взмывая в потоках воздуха в погоне за насекомыми либо, раскинув узкие крылья, устремляясь вниз, словно пикирующие бомбардировщики.
Джейми взял меня за руку и помог преодолеть последнюю ступеньку к площадке перед расколотым столбом. Он притянул меня поближе к себе и смотрел так, будто бы хотел запечатлеть в памяти мои черты.
— Зачем… — начала было я, задыхаясь, но он не дал мне договорить.
— Это ведь то самое место? — отрывисто сказал он.
— Да. — Я как загипнотизированная уставилась на круг столбов. — Похоже на то.
Джейми ввел меня внутрь круга. Держа за руку, подвел к расколотому столбу.
— Этот? — спросил он.
— Да. — Я отступила. — Осторожнее! Не подходи к нему слишком близко!
С откровенным недоверием он переводил взгляд с меня на камень. Возможно, он был прав. Я вдруг усомнилась в правдивости моей истории.
— Я… я ведь ничего об этом толком не знаю. Возможно… оно… закрылось после случая со мной. Или действует только в определенное время года. Это произошло незадолго до майского праздника костров Белтейна.
Джейми взглянул через плечо на солнце, плоским диском повисшее посреди неба под прикрытием тонкого просвечивающего облака.
— А теперь уж скоро Самхейн, — сказал он. — День всех святых. Подходит или как? — Он невольно вздрогнул, несмотря на шутливый тон. — Когда ты проходила… что ты тогда сделала?
Я попыталась вспомнить. Мне было ужасно холодно, я спрятала руки под мышки.
— Я обошла столбы, искала надписи. Обошла безрезультатно, никаких надписей не было. Потом я подошла близко к расколотому камню и услышала жужжание, словно там были пчелы…
Так оно было и теперь — словно пчелы жужжали. Я отпрянула, как от змеи.
— Оно еще там! — закричала я в полной панике и обхватила руками Джейми, но он твердо отстранил меня, весь побелевший, и снова повернул лицом к камню.
— А потом что?
Стонущий ветер врывался мне в уши, но голос Джейми звучал резче ветра.
— Я дотронулась до камня рукой.
— Сделай это.
Он подтолкнул меня, и так как я не двигалась, схватил меня за запястье и прижал мою ладонь к пятнистой поверхности камня.
Хаос разверзся и вобрал меня в себя.
Но вдруг солнце прекратило свое бешеное вращенье в глубине моих глаз, утихнул пронзительный крик, остался только другой настойчивый звук — голос Джейми, повторяющий мое имя.
Я была слишком слаба, чтобы сесть и открыть глаза, но я слабо шевельнула рукой, чтобы показать ему, что я еще жива.
— Я в порядке, — произнесла я.
— Это правда? Господи, Клэр! — Он прижал меня к груди и держал крепко. — Боже, Клэр, я думал, что ты умерла, честное слово. Ты… ты начала куда-то уходить. У тебя сделалось такое лицо, как будто ты насмерть перепугана. Я… я оттащил тебя от этого камня. Я остановил тебя. Я не должен был этого делать, прости меня, милая.
Глаза мои открылись настолько, что мне было видно его лицо надо мной — потрясенное и испуганное.
— Ничего страшного. — Говорить мне было еще трудно, я чувствовала себя подавленной и растерянной, но сознание прояснялось. Я попробовала улыбнуться, но губы свело судорогой. — По крайней мере… мы знаем… что оно действует.
— О Боже, конечно, действует.
Джейми бросил в сторону камня взгляд, в котором страх смешался с отвращением.
Он оставил меня, чтобы намочить платок в дождевой воде, скопившейся в каменной выбоине. Обтер мне платком лицо, все еще бормоча извинения и уверения. Наконец мне стало лучше, и я села.
— Ты так и не поверил мне до конца? — Толком не очнувшись, я, однако, чувствовала себя реабилитированной. — Но это правда.
— Да, правда. — Джейми сел рядом со мной и несколько минут смотрел на камень.
Я прикрыла влажным платком лицо — дурнота еще не совсем прошла. Джейми вдруг вскочил, подошел к камню и шлепнул по нему рукой. Ничего не произошло, и через минуту он, опустив плечи, вернулся ко мне.
— Может, оно действует только по отношению к женщинам, — неуверенно сказала я. — В легендах всегда говорится о женщинах. Или это я такая.
— Я, во всяком случае, не такой, — ответил он. — Но лучше убедиться.
— Джейми, осторожнее! — крикнула я — совершенно попусту, потому что он зашагал к камню, снова шлепнул его ладонью, прислонился к нему, прошел расщелину в одну сторону, потом в обратную — камень оставался неподвижным тяжелым монолитом, не более того. Что касается меня, то я вздрагивала при одной мысли о приближении к этой двери в безумие.
И все же. Все же, когда я на этот раз начала входить в царство хаоса, я думала о Фрэнке. Я была уверена, что чувствую его. Где-то там в пустоте засиял крошечный, чуть не с булавочную головку ореол света — и Фрэнк был в нем. Я это знала. И знала также, что рядом со мной есть еще одна светлая точка — обращенное к камню лицо, мокрое от пота, несмотря на холодный день.