— Какая ерунда! — возразила мадам Монтрезор, одна из придворных дам, чей муж был другом епископа. — Размер это еще не все. Если член встает только один раз, да и то не больше чем на две минуты, что толку, если у него размеры, как у жеребца? — Она двумя пальцами взяла корнишон и стала высасывать его бледно-зеленый сок, усиленно работая кончиком розового языка. — Не важно, что у них в штанах, важно, как они могут этим распорядиться.
Мадам Прюдом прыснула:
— Если вы найдете кого-нибудь, кто знает, как этим распорядиться, кроме как сунуть в ближайшую дырку, тогда покажите мне его. Интересно было бы посмотреть, что еще можно с этим делать.
— Ваши мужья, по крайней мере, хоть что-то с этим делают, — вставила герцогиня де Нев. Она бросила презрительный взгляд на своего мужа, стоявшего вместе с другими мужчинами возле загона, в который пустили только что осемененную кобылу. — «Только не сегодня, моя дорогая. — Она очень похоже изобразила сонные интонации своего мужа. — Я так устал. — Она приложила руки к бровям и закатила глаза. — Занятия так изматывают».
Ободренная одобрительными смешками, она продолжала передразнивать мужа, расширив глаза, как бы от ужаса, и закрывая руками низ живота: — «Что, опять? Ты же знаешь, что частое расходование мужской энергии может привести к расстройству здоровья. Мало того, что из-за твоих домогательств я совсем исхудал, ты что, хочешь, чтобы меня хватил удар?»
Дамы снова весело рассмеялись. Так громко, что привлекли внимание епископа. Он посмотрел в нашу сторону. На его лице появилась виноватая улыбка, вызвавшая новый взрыв веселья.
— Он, по крайней мере, не расходует свою мужскую энергию в борделях или где-либо еще, — сказала мадам Прюдом, с жалостью посмотрев на графиню Сент-Жермен.
— Нет, — сказала погрустневшая Матильда. — Он трясется над тем, как будто он у него золотой. Можно подумать, что он… О, ваше сиятельство! Не желаете ли вина? — с очаровательной улыбкой обратилась она к герцогу Сандрингему, который незаметно подошел сзади. Он стоял и улыбался дамам, слегка подняв одну бровь. Если он и слышал, о чем они говорили, то не подал виду.
Усевшись рядом со мной на подстилке, его сиятельство поддерживал живой остроумный разговор с дамами, его странно высокий голос совсем не контрастировал с их голосами. Казалось, он был увлечен беседой, но я заметила, что время от времени он поглядывает на группу мужчин, стоявших у изгороди. Килт Джейми выделялся своей яркой расцветкой среди пестрых бархатных и шелковых одежд.
Я испытывала некоторую нерешительность перед встречей с герцогом, ведь наш последний визит к нему закончился арестом Джонатана Рэндолла по моему обвинению в нападении. На этом пикнике герцог был само очарование и любезность. Ни разу не упомянул даже о братьях Рэндолл. Не было и ни единого упоминания о самом аресте. Герцог, как дипломат высокого класса, в полной мере владел искусством хранить молчание.
Я обрадовалась появлению герцога. Хотя бы потому, что его присутствие избавило меня от обычных дурацких вопросов, что шотландцы носят под килтом. Учитывая игривое настроение дам, я сомневалась, что моего обычного ответа: «О, то, что носят все» — будет достаточно.
— Ваш муж прекрасно разбирается в лошадях. — Герцог повернулся ко мне, как только его соседка с другой стороны, герцогиня де Нев, заговорила с мадам Прюдом, сидевшей напротив. — Он сказал мне, что его отец и дядя держали небольшие, но очень хорошие конюшни в горах.
— Да, это так. — Я глотнула вина. — Но вы ведь были у Колама Макензи в замке Леох и имели возможность видеть его конюшню. — Я впервые встретила герцога в Леохе год назад, хотя встреча была краткой. Он уехал на охоту незадолго до того, как меня арестовали за колдовство. Он, конечно, должен был знать об этом, но не выдал себя ни единым намеком.
— Да, я видел. — Синие проницательные глазки герцога блуждали по сторонам, он смотрел, не наблюдают ли за нами. — Ваш муж говорил мне, что не может жить в своей собственной стране из-за ошибочного смертного приговора, вынесенного ему английской короной. Скажите, миледи, этот приговор все еще действует?
— Да. За его голову обещано вознаграждение, — мрачно подтвердила я.
Выражение вежливого интереса на лице герцога не изменилось. Он потянулся за сосиской.
— Это поправимо, — спокойно сказал он. — После встречи с вашим мужем в Леохе я навел справки — о, очень осторожно, моя дорогая леди, уверяю вас. И я думаю, что это дело можно уладить без больших хлопот, шепнув нужное слово в нужное ухо.
Я внимательно слушала. Джейми когда-то рассказал герцогу Сандрингемскому о своем приговоре — так посоветовал ему Колам Макензи — в надежде, что герцог сможет вмешаться и помочь. Так как Джейми действительно не совершал никакого преступления и против него не было улик, казалось вполне возможным, что герцог, имеющий вес в высших кругах Англии, и в самом деле сможет поспособствовать отмене приговора.
— Но почему? Что вы хотите взамен?
Его светлые брови подпрыгнули, и он улыбнулся, продемонстрировав маленькие ровные белые зубы.
— Как вы, однако, прямолинейны! Может, я просто ценю помощь вашего мужа в выборе лошадей и хотел бы видеть его возвратившимся туда, где его знания и опыт можно было бы применить с пользой.
— Может быть, но это не так, — возразила я холодно. Заметив, что мадам Прюдом наблюдает за нами, я вежливо улыбнулась герцогу. — Почему?
Он отправил сосиску целиком себе в рот и медленно жевал ее. На его круглом лице не отражалось ничего, кроме наслаждения едой и солнечным днем. Наконец он дожевал и аккуратно вытер рот накрахмаленной салфеткой.
— Ну, хорошо, — начал он. — Только в качестве предположения. Вы меня понимаете?
Я кивнула, и он продолжал:
— Таким образом, в качестве предположения, мы могли бы допустить, что дружба вашего мужа с некоторым лицом, недавно прибывшим из Рима?.. Вы меня понимаете? Да. Предположим, что эта самая дружба интересует определенные круги, которые бы предпочли, чтобы это лицо благополучно вернулось в Рим. Или хотя бы обосновалось во Франции. Хотя Рим был бы предпочтительнее. Безопаснее, знаете ли.
— Понимаю. — Я взяла с тарелки сосиску. Они были сильно сдобрены специями, и запах чеснока ударял мне в нос всякий раз, как я откусывала кусочек. — Значит, эти круги придают такое большое значение дружбе моего мужа с этим лицом, что предлагают отмену приговора в обмен на разрыв этих отношений? Но почему? Мой муж не такая уж влиятельная персона.
— Пока нет, — согласился герцог, — но может стать ею в будущем. У него есть связи в среде французских банкиров и торговцев. Его принимают при дворе, и он имеет некоторый доступ к королю Людовику. Короче, если даже сейчас он и не располагает крупными суммами и известностью, то вскоре все это может обрести. К тому же он член одного из двух самых влиятельных шотландских кланов. Круги, которые желают возвращения вышеупомянутого лица в Рим, не без оснований опасаются, что влияние вашего мужа может быть направлено в нежелательное русло. Таким образом, будет лучше, если ваш муж вернется на родину и его доброе имя будет восстановлено. Вы так не считаете?