Лицо ее порозовело от смеха.
— А даты нет. Интересно, когда же этот самый Уильям Уотсон Б. жил?
— По всей вероятности, в восемнадцатом веке, — ответил Роджер. — Надгробья семнадцатого настолько разрушены ветром и дождем, что прочесть на них уже ничего невозможно. К тому же вот уже лет двести здесь почти никого не хоронят, а церковь закрылась в тысяча восьмисотом.
Минуту спустя Брианна еле слышно ахнула.
— Вот он! — Она живо обернулась в сторону Клэр, которая, стоя в дальнем конце кладбища, сосредоточенно разглядывала какое-то растение, которое держала в руке. — Мама! Иди сюда! Ты только посмотри!
Клэр помахала рукой в ответ и, осторожно обходя могилы, приблизилась к молодым людям, стоявшим у плоского квадратного камня.
— Что там? — спросила она. — Нашли интересную могилу?
— Да. Кажется, да. Вам ничего не говорит это имя? — Роджер отступил, давая ей возможность увидеть надпись.
— Господи Боже ты мой милостивый!
Немного удивленный такой реакцией, Роджер взглянул на Клэр — лицо ее сделалось бледным как мел. Она смотрела на замшелый камень, нервно сглатывая подкативший к горлу комок. И так крепко сжимала в ладони сорванное ею растение, что почти раздавила его.
— Доктор Рэндолл… Клэр, с вами все в порядке?
Янтарные глаза обрели невидящее выражение, казалось, она не слышит или не понимает его слов. Затем, встряхнув головой, она подняла на него глаза. Она все еще была бледна, но, похоже, взяла себя в руки и постепенно начала успокаиваться.
— Все в порядке, — произнесла она безжизненным тоном и провела пальцами по полустершимся буквам, словно читая методом Брейля. — «Джонатан Уолвертон Рэндолл… — тихо пробормотала она. — 1705-1746». Я же говорила вам! Черт возьми, я же вам говорила!.. — Голос ее обрел силу, и в нем отчетливо слышалась с трудом сдерживаемая ярость.
— Мама! Что с тобой? — Брианна, явно встревоженная, потянула ее за рукав.
Роджеру казалось, что перед глазами Клэр опустилась какая-то завеса. Чувства, отражавшиеся в них, внезапно угасли, как только она осознала, что рядом стоят и с ужасом смотрят на нее двое молодых людей. Она заставила себя улыбнуться.
— Нет, нет, ничего. Все чудесно. — Пальцы ее разжались, на землю упал безжизненный зеленый стебелек.
— Я думала, ты обрадуешься. — Брианна с тревогой смотрела на мать. — Это же один из папиных предков, верно? Солдат, погибший при Каллодене?
Клэр глянула вниз, на могильную плиту.
— Да, да, так оно и есть, — сказала она. — И он умер. Не правда ли?
Роджер с Брианной молча обменялись взглядами. Чувствуя, что он невольно чем-то огорчил Клэр, Роджер дотронулся до ее плеча.
— Что-то жарковато сегодня, — произнес он как можно более небрежным тоном. — Может, зайдем в церковь, в тенек? Там, на фронтоне, очень интересная резьба, стоит посмотреть.
Клэр ответила ему улыбкой. На этот раз то была настоящая искренняя улыбка вполне здорового и владеющего собой человека.
— Вы сходите. — Кивком головы она указала на Брианну. — А мне надо подышать свежим воздухом. Побуду здесь еще немножко.
— Я останусь с тобой. — Брианна явно опасалась оставлять мать одну, но Клэр, похоже, уже обрела обычную свою самоуверенность и спокойствие.
— Ерунда! — отрывисто ответила она. — Я в полном порядке. Посижу вон там, в теньке, под деревьями, а вы ступайте. Мне надо немного побыть одной, — добавила она, видя, что Роджер собирается возразить.
Не сказав больше ни слова, она направилась к темным тисам, отмечавшим границу кладбища в западной его стороне. Брианна, глядя ей вслед, явно колебалась, но тут Роджер взял ее за руку и повел к церкви.
— Лучше оставить ее на время, — пробормотал он. — В конце концов, она ведь врач, верно? И знает, когда она в порядке, а когда нет.
— Да, наверное… — Бросив в сторону Клэр последний встревоженный взгляд, Брианна позволила Роджеру увести себя.
Внутри церковь представляла собой комнату средних размеров с деревянным полом. В ней сохранилась лишь купель — видимо, потому, что ее невозможно было вынести, поскольку это было углубление, вырубленное в уступе каменной стены. Над купелью было выгравировано изображение святой Килды — ее равнодушный взгляд устремлен в потолок.
— По всей вероятности, одна из первых языческих богинь, — сказал Роджер, проводя пальцем по каменным складкам платья. — Заметно, что покрывало и апостольник добавили позже, не говоря уже о глазах.
— Похожи на вареные яйца, — заметила Брианна и, имитируя статую, тоже закатила глаза. — А это что за резьба? Вот там? Напоминает пиктские камни [9] в окрестностях Клавы.
Вдыхая пыльный воздух, они обошли церковь. Разглядывали древнюю резьбу на стенах, читали надписи на маленьких деревянных табличках, прибитых прихожанами в память о своих давно умерших предках. Они переговаривались приглушенными голосами, прислушиваясь, не раздастся ли с кладбища какой-нибудь звук, но все было тихо, и вскоре они успокоились.
Роджер последовал за Брианной к фронтону, любуясь завитками рыжих волос, выбившихся из косы и прилипших к влажной от пота шее.
От фронтона только и осталось, что простой деревянный выступ над углублением, где прежде находился алтарь. Стоя рядом с Брианной и рассматривая то место, где он некогда находился, Роджер вдруг ощутил, как по спине у него пробежал холодок.
Чувство его было столь глубоко и интенсивно, что, казалось, откликнулось эхом в этом пустом замкнутом пространстве. Одна надежда, что она не услышит этого. Ведь они знакомы едва неделю и почти не беседовали на личные темы. Она наверняка возмутилась бы или растерялась, знай, что он сейчас чувствует.
И все же он украдкой бросил на нее взгляд и увидел, что лицо ее спокойно и сосредоточенно. Она тоже подняла на него глаза — именно эта глубокая синева и заставила Роджера бессознательно потянуться к ней.
Поцелуй был коротким и нежным, больше всего он напоминал тот формальный поцелуй, которым обмениваются новобрачные во время свадьбы, однако по воздействию был наделен не меньшим смыслом, чем во время брачного обета.
Роджер немедленно опустил руки, но в них, да и во всем теле до сих пор ощущалась ее теплота, казалось, он вовсе не разжимал объятий. Они простояли так с минуту, едва соприкасаясь телами и вдыхая дыхание друг друга.
Внезапно тишина церкви взорвалась от леденящего душу крика, донесшегося снаружи, от него взвихрились в воздухе пылинки. Роджер, не раздумывая, выбежал из церкви и помчался, не разбирая дороги и спотыкаясь о камни, к темной полосе тисов. Он расталкивал руками разросшиеся ветви, даже не потрудившись придержать их для Брианны, бегущей за ним следом.