Ранек сосредоточенно нахмурился. Ее слова разрушали традиционные представления. Женщины были матерями. Они рожали детей: сыновей и дочерей. Но может ли и мужчина считать какого-то ребенка своим? Как может быть Ралев его сыном? И однако, Эйла утверждает это. Значит, так оно и есть. Ей открыта сущность Мут. Она может общаться с миром Духов. Возможно, она даже является воплощением Великой Матери.
* * *
Джондалар еще раз проверил, хорошо ли закреплены корзины, и повел Удальца к прибрежному спуску, где Эйла прощалась с Мамутом. Уинни, уже нагруженная в дорогу, терпеливо ждала в сторонке, но Волк встревожено сновал между людьми, словно знал, что происходит нечто совсем необычное.
Когда Эйле пришлось покинуть Клан, она очень горевала, расставшись с любимыми людьми, но тогда у нее не было другого выбора. Гораздо труднее оказалось добровольно проститься с любимыми обитателями Львиной стоянки, сознавая, что она больше никогда не увидит их. За этот день Эйла уже пролила много слез, и ей казалось, что их источник должен давно иссякнуть, но глаза ее увлажнялись всякий раз, когда она прощалась с очередным другом.
— Талут, — всхлипывая, проговорила она, обнимая большого рыжебородого вождя, — я когда-нибудь говорила тебе, что именно такой смех заставил меня решиться погостить у вас? Я так боялась Других, что готова была одна уехать в свою долину, пока не увидела, как ты смеешься.
— А теперь ты решила заставить меня плакать, Эйла. Мне очень не хочется, чтобы ты уезжала.
— Я давно плачу, — сказала Лэти. — Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжала. Помнишь, как ты впервые позволила мне погладить Удальца?
— А я помню, как она впервые посадила Ридага на спину Уинни, — сказала Неззи. — Мне кажется, это был самый счастливый день в его жизни.
— Я буду скучать и по твоим лошадям тоже, — причитала Лэти, прижимаясь к Эйле.
— Не расстраивайся так, Лэти. Возможно, когда-нибудь ты сможешь сама вырастить и воспитать жеребенка, — попыталась утешить ее Эйла.
— Я тоже буду скучать по этим лошадкам, — грустно добавила малышка Руги.
— Тогда, может, и ты воспитаешь жеребенка. — Эйла взяла девочку на руки и крепко прижала ее к себе. — Ох, Неззи, — со слезами в голосе сказала Эйла, — не представляю, как мне отблагодарить тебя за все… Ты знаешь, что я потеряла мать, когда была совсем маленькой, но мне удивительно повезло. Вместо нее у меня появились две матери. Иза заботилась обо мне в детстве, а ты заменила мне мать, когда я уже стала молодой женщиной, но еще очень нуждалась в материнской заботе.
— Вот, держи, — сказала Неззи, протягивая ей объемистый сверток и стараясь сдержать невольно бегущие по щекам слезы. — Это твой наряд. Мне хочется, чтобы ты надела его на твою свадьбу с Джондаларом. Я тоже полюбила его как сына. А ты стала мне дочерью.
Эйла еще раз обняла Неззи и взглянула на ее родного сына, уже ставшего крепким и рослым юношей. Когда она обняла Дануга, он ответил ей пылким объятием, отбросив всякое смущение. Она почувствовала зрелость его мужской силы, жар его тела и заметила, как игриво блеснули его глаза, когда он прошептал:
— Я так надеялся, что ты станешь моей наставницей, ты была бы неотразимо привлекательной с красными пятками.
Она слегка отстранилась и с улыбкой посмотрела на него.
— Дануг! По-моему, у тебя великолепные задатки! Мне бы хотелось остаться, чтобы посмотреть, не превзойдешь ли ты самого Талута.
— Возможно, когда я стану постарше, то отправлюсь в дальнее Путешествие и зайду навестить вас!
Затем она обняла Уимеза, ища взглядом Ранека, но его не было поблизости.
— Мне очень жаль, что все так вышло, Уимез.
— Мне тоже жаль. Я хотел, чтобы ты осталась с нами. И надеялся, что увижу детей, которых ты принесешь его очагу. Но я рад за тебя, Джондалар — хороший человек. Пусть Великая Мать пошлет вам удачу в этом Путешествии.
Эйла взяла Хартала из рук Трони, и он порадовал ее душу заливистым смехом. Затем Манув поднял Нуви, чтобы она поцеловала Эйлу.
— Она осталась с нами только благодаря тебе, — сказал он. Эйла поочередно обняла Манува, Трони и Торнека, прощаясь со всем семейством этого очага.
Фребек держал на руках Бекти, пока Эйла давала последние наставления и прощалась с Фрали и ее сыновьями. Затем она обняла Крози. В первый момент та держалась натянуто, хотя была очень взволнована, и Эйла чувствовала это. Но затем эта старая женщина крепко обняла ее, пряча блеснувшие в глазах слезы.
— Не забудь, как изготавливают белую кожу, — с напускной суровостью проговорила она.
— Не забуду, я взяла это платье с собой, — ответила Эйла, а затем добавила с хитрой улыбкой: — А ты, Крози, тоже должна кое-что запомнить. Никогда не играй в кости с членами мамонтового очага.
Крози недоуменно посмотрела на нее, но, когда Эйла повернулась к Фребеку, понимающе усмехнулась. Волчонок крутился вокруг них, и Фребек почесал его за ушами.
— Я буду скучать по этому животному, — сказал он.
— А это животное, — с многозначительной улыбкой заметила Эйла, сердечно обнимая его, — похоже, будет скучать по тебе.
— Я тоже буду скучать по тебе, Эйла, — добавил он.
Затем Эйла обнаружила, что ее окружили обитатели очага Зубра. Ближе всех к ней оказался Барзек со всеми детьми. Тарнег тоже был там со своей женщиной. Бранаг стоял рядом с Диги. Наконец Эйла подошла к ней, и подруги, вновь расплакавшись, бросились в объятия друг друга.
— Ты не представляешь, Диги, как трудно мне расстаться с тобой. Наверное, тебя мне будет не хватать больше всех. — Эйла глубоко вздохнула. — У меня никогда не было такой замечательной подруги, как ты, не было ровесницы, которая могла бы понять меня.
— Я знаю, Эйла. Мне до сих пор не верится, что вы уходите. Как жаль, теперь мы не узнаем, кто из нас первой родит ребенка.
Эйла слегка отстранилась и, оценивающе взглянув на Диги, улыбнулась:
— Ты будешь первой, дорогая. Ты уже беременна.
— Правда? Я подозревала об этом! А ты действительно так думаешь?
— Да. Я более чем уверена.
Заметив Винкавека, стоявшего рядом с Тули, Эйла подошла к нему и слегка коснулась его татуированной щеки.
— Признаться, ты удивила меня, — заявил он. — Я и подумать не мог, что он будет твоим избранником. Однако у каждого свои слабости, — добавил он, выразительно глянув на Тули.
Винкавека огорчило, что его истолкование данной ситуации было так далеко от истины. Он совершенно не брал в расчет этого высокого белокурого мужчину и был немного обижен на Тули, которая приняла подаренный им янтарь, сознавая, что его надеждам скорее всего не суждено сбыться. Хотя он и понимал, что практически заставил ее принять этот подарок. Его последняя фраза содержала намек на то, что у Тули была слабость к янтарю и, приняв его, она поступила не совсем честно. Поскольку он был преподнесен якобы в качестве подарка, она не могла теперь вернуть его, и своим язвительным замечанием он постарался отомстить ей.