Смерив его сверху вниз взглядом, Аттароа перестала обращать на него внимание. Джондалар ждал, все еще думая о странном поведении этих людей. Через некоторое время он замерз и стал прыгать, приседать и похлопывать себя, чтобы согреться. Ярость все сильнее охватывала его при виде всей этой глупости, и, решив, что ему больше нечего здесь делать, он повернулся и пошел обратно. В землянке хотя бы не будет ветра. Его внезапный уход привел в недоумение женщин с копьями, но, когда они направили копья на него, он просто оттолкнул их в сторону и продолжал идти. Он слышал сзади крики, но не обращал на них внимания.
Ему было все еще холодно, когда он вошел в дом. Поискав, что бы надеть для тепла, он подошел к круглому сооружению, где провел ночь, сорвал шкуру и завернулся в нее. В этот момент, потрясая копьями, ворвались несколько женщин, и среди них та, что нанесла ему рану, — она была явно разъярена. Она бросилась на него с копьем, но он, отскочив, схватил копье. Все вдруг замерли, услышав резкий, зловещий хохот.
— Зеландонии, — усмехнулась она и добавила несколько слов, которые он не понял.
— Она хочет, чтобы ты вышел наружу, — перевел Ардеман. Джондалар вначале не заметил его. — Она думает, что ты умный, слишком умный. Думаю, она хочет завести тебя туда, где ее женщины смогут окружить…
— А если я не хочу выходить?
— Тогда ей придется убить тебя здесь и сейчас. — Это произнесла женщина на зеландонийском языке, причем без малейшего акцента! Джондалар с удивлением взглянул на говорившую. Это была шаманша.
— Если ты выйдешь, Аттароа, возможно, разрешит прожить тебе чуть дольше. Ты интересуешь ее, но потом она все равно убьет тебя.
— Почему? Что я для нее?
— Угроза.
— Угроза? Я не угрожал ей.
— Ты угрожаешь ее власти. На твоем примере она хочет показать, как это опасно.
Аттароа резко вмешалась в разговор, и хотя Джондалар не понял ее речи, но было довольно ясно, что она разгневана на шаманшу. Старая женщина не выказывала признаков страха. Что-то ответив Аттароа, она обратилась к Джондалару:
— Она хотела знать, что я тебе сказала. Ну, я и рассказала.
— Скажи ей, что я выйду.
Когда его слова были переведены, Аттароа расхохоталась, бросив несколько слов, и удалилась.
— Что она сказала? — спросил Джондалар.
— Говорит, что так и знала. Мужчины сделают все за лишнее мгновение их ничтожной жизни.
— Возможно, что не все. — Джондалар направился было к выходу, но обернулся к шаманше: — Как тебя зовут?
— Ш'Армуна.
— Я так и думал. Где ты научилась так хорошо говорить на моем языке?
— Я жила среди твоего народа. — Она сразу оборвала его дальнейшие расспросы: — Это долгая история.
Ему хотелось узнать побольше, но Ш'Армуна хранила молчание. Тогда он сам назвал себя:
— Я Джондалар из Девятой Пещеры Зеландонии. Ш'Армуна широко открыла глаза:
— Из Девятой Пещеры?
— Да. — Он мог бы перечислить своих родственников, но остановился, заметив выражение ее лица, хотя и не мог уяснить, что оно обозначало. Через мгновение оно сменилось маской безразличия, и Джондалар решил, что это все ему привиделось.
— Она ждет, — сказала Ш'Армуна, покидая землянку.
Аттароа сидела на покрытом мехом пригорке из земли перед большим земляным сооружением. Проходя мимо загона, Джондалар почувствовал, что за ним опять наблюдают сквозь щели.
Подойдя ближе, он убедился, что мех на сиденье был волчьим. Откинутый капюшон парки тоже был оторочен волчьим мехом, ожерелье женщины в основном состояло из волчьих клыков, хотя там были зубы песца и один клык пещерного медведя. В руках она держала что-то вроде резного жезла, похожего на тот, что использовал Талут во время беседы. Эта палка помогала вести разговор правильно. Взявший ее в руки мог говорить, и если кто-то еще хотел взять слово, то должен был попросить этот предмет.
Еще кое-что было знакомо в предмете, который она держала в руках, но он не знал что. Может быть, резьба? Стилизованное изображение фигуры сидящей женщины со странной треугольной головой, узким подбородком и загадочного рисунка лицом, концентрическими кругами были намечены груди и живот. Резьба у Мамутои была другой, но он чувствовал, что ему уже встречалось нечто подобное.
Женщины окружили Аттароа. Прежде он их не заметил. Среди них были и дети. Некоторое время она изучающе смотрела на него, затем заговорила. Ардеман, стоявший рядом, начал переводить на язык племени Зеландонии. Джондалар хотел было попросить, чтобы тот говорил на языке Мамутои, но вмешалась Ш'Армуна. Сказав что-то Аттароа, она обратилась к нему:
— Я буду переводить.
Презрительная реплика Аттароа рассмешила женщин, но Ш'Армуна не перевела ее.
— Она говорила со мной, — сказала она бесстрастно. Аттароа заговорила снова, обращаясь к Джондалару.
— Я говорю за Аттароа, — сказала Ш'Армуна, приступая к переводу. — Почему ты пришел сюда?
— Я пришел сюда не по своей воле. Меня принесли связанным. Я путешествую. — Ш'Армуна тотчас переводила все сказанное Джондаларом. — Не понимаю, почему меня связали. Никто не потрудился объяснить мне.
— Откуда ты пришел?
— Я провел прошлую зиму в племени Мамутои.
— Лжешь! Ты пришел с юга.
— Я долго шел окружным путем. Хотел навестить родственника, который живет возле реки Великой Матери, на юге восточных гор.
— Опять ты лжешь! Зеландонии живут далеко отсюда на западе. Как у тебя может быть родственник на востоке?
— Это не ложь! Я путешествовал вместе с братом. В отличие от племени Ш'Армунаи Шарамудои тепло приняли нас. Мой брат нашел там подругу. Там моя родня через брата. Разве ты не знаешь, что путники имеют право прохода? Большинство людей приветствуют гостей. Можно обменяться рассказами, разделить кров и пищу. Но не здесь! Здесь меня ударили по голове, и рана моя так и осталась незалеченной. Никто не дал мне воды и пищи. У меня отобрали парку и не отдали обратно, когда заставили выйти на холод. — Чем больше он говорил, тем больше впадал в ярость. — Меня вывели наружу и оставили стоять. Никто за время моего долгого Путешествия так не обращался со мной. Даже животные на равнинах делят пищу и воду. Что вы за народ?
Аттароа прервала его:
— Почему ты пытался украсть наше мясо? — Она была раздражена, но пыталась не выказать этого. Хотя она знала, что все сказанное им — правда, ей не хотелось быть хуже других, тем более перед лицом соплеменников.
— Я не пытался красть ваше мясо, — яростно отмел обвинение Джондалар.
Ш'Армуна переводила так точно и быстро, а желание объясниться было у Джондалара столь сильным, что он почти забыл о переводчике. Ему казалось, что он говорит прямо с Аттароа.