Все удивились, что она принесла маленького волчонка, но ведь она привела и лошадей, которые подчинялись ей. Обитатели стойбища уже привыкли к ним и к женщине, так привязавшейся к животным, и им было просто любопытно, что она будет делать с волком. То, что ей удалось выкормить его и обучить, было чудом. Джондалар до сих пор удивлялся уму зверя: его ум, казалось, не уступал человеческому.
— Он играет с тобой, Эйла, — сказал он.
Она посмотрела на Волка и не могла сдержать улыбки, а тот поднял голову и в знак признательности застучал по земле хвостом.
— Похоже, ты прав. Но как мне помешать ему жевать все подряд? — сказала она, глядя на изорванную обувь. — Пусть жует дальше, все равно он ее испортил. Может быть, он оставит в покое другие вещи. Хотя бы на время.
Она бросила мокасины Волку, и тот в прыжке поймал. Джондалар был почти уверен, что Волк при этом улыбался.
— Нам надо собираться, — проговорил он, помня, что вчера они не слишком далеко продвинулись на юг.
Прищурив глаза от восходящего яркого солнца, Эйла огляделась вокруг. Увидев Уинни и Удальца, пасущихся на лугу за кустарником у излучины реки, она призывно свистнула. Свист был похож на тот, которым она подзывала Волка, но все же чем-то отличался. Золотисто-бурая кобыла подняла голову, заржала и галопом поскакала к ней. Молодой жеребец последовал за матерью.
Они собрали вещи, навьючили на лошадей и готовы были уже отправиться в путь, когда Джондалар решил уравновесить шесты от палатки с одной стороны и копья — с другой. В ожидании Эйла оперлась на Уинни. Для них обеих это была удобная, давно знакомая поза, обеспечивавшая взаимный контакт в ту пору, когда молодая лошадка была ее единственной спутницей среди безлюдной долины.
Она убила мать Уинни. До этого она долгое время охотилась лишь с пращой. Эйла научилась пользоваться различными легко заменяемыми предметами, охотясь, как и полагалось в Клане, в основном на хищников, которые соперничали с людьми в добыче пищи, а иногда и крали ее. Лошадь была первым животным, которое она убила ради мяса с помощью копья.
В Клане это зачли бы как ее первый подвиг, и если бы она была мальчиком, то ей разрешили бы охотиться с копьем, но женщина, взявшаяся за копье, должна была умереть. Добыть лошадь было необходимо, чтобы выжить. Она вовсе не специально выбирала кормящую матку, та случайно попала в ее яму-ловушку. Когда она впервые увидела жеребенка, ей стало жаль его: он мог умереть без матери. Однако у нее не мелькнуло мысли, что она сама могла бы выкормить его. Да и не было никаких оснований: никто прежде не делал этого.
Но когда гиены бросились за испуганным жеребенком, Эйле сразу припомнилось, как гиена пыталась утащить маленького сына Оги. Она ненавидела гиен. Они не были хуже других хищников — пожирателей падали, но Эйле они представлялись воплощением всего злого, порочного и чуждого. Реакция ее была, как всегда, мгновенной, и камни, пущенные из пращи, сыграли свою роль. Она убила одну гиену, разогнала Других и тем самым спасла беспомощное маленькое животное и нашла друга, который дал возможность забыть об одиночестве, дал радость необычной дружбы.
Волка Эйла любила. Так же, как любила бы умного и сообразительного ребенка, но чувства к лошади были другими. С Уинни она делила одиночество. Они знали друг друга, понимали и доверяли друг другу. Золотистая кобылка была не только полезным товарищем или забавным, горячо любимым ребенком. Многие годы Уинни была ее единственной спутницей и другом.
Когда она впервые залезла на спину лошади и понеслась словно ветер, это было неосознанное иррациональное действие. Испытанное незабываемое наслаждение заставило еще и еще раз попытаться проехать верхом. Вначале она и не пробовала управлять лошадью, но они настолько были близки, что понимание между ними росло с каждой поездкой.
Ожидая, когда Джондалар справится со своими делами, Эйла смотрела, как Волк рвал на части ее обувь, пытаясь придумать, как покончить со столь разрушительной привычкой, но тут заметила какую-то растительность на том месте, где стояла палатка. Защищенный косогором там, где река делала резкий поворот, участок земли на низком берегу каждый год заливался во время половодья, благодаря чему нанесло много плодородного ила и обильно разрослись луговые травы, кусты, даже небольшие деревья. Она всегда примечала то, что росло вокруг. Стремление узнать и запомнить как можно больше о травах и цветах стало укоренившейся привычкой, второй натурой.
На этот раз она увидела куст медвежьего ушка: скрюченное вечнозеленое растение из семейства вересковых с маленькими темно-зелеными кожистыми листочками было усыпано мелкими бело-розовыми цветами, что предвещало богатый урожай красных ягод. Кислые и вяжущие на вкус, они становились вполне съедобными, когда их использовали как приправу к пище. Но ягоды годились не только в пищу. Эйла знала, что их сок снимал жжение, помогал заживлять ссадины и порезы, имел мочегонное действие.
Рядом рос хрен с маленькими, собранными в кисти белыми цветами, внизу его стебель окружали продолговатые ярко-зеленые листья, растущие прямо из земли. Корень его — мощный и довольно длинный — обладал острым ароматом и жгучим вкусом. В малых количествах он служил своеобразной приправой к мясу, но Эйлу больше интересовали его лечебные возможности: он оказывал хорошее действие на желудок, а примочки из листьев облегчали боль в распухших суставах. Может, стоит задержаться и собрать растения, подумала Эйла, но затем решила, что нет времени, однако потянулась за палкой с заостренным концом и тут увидела шалфей. Его корень она добавляла к травам, когда заваривала утренний чай во время месячных. В обычное время она использовала для заварки различные травы, особенно золотые нити, которые паразитировали на других растениях. Как-то Иза рассказывала ей о волшебных растениях, которые могут укрепить дух ее тотема, и он сможет противостоять тотему мужчины. Иза велела никому об этом не рассказывать, особенно мужчинам.
Эйла не была уверена, что дети зарождаются при содействии духов. Она думала, что мужчина играет более важную роль, но тайные растения все же оказывали какой-то эффект. Когда она пила этот специфический чай, новая жизнь не зарождалась в ней, был ли рядом мужчина, или его не было. Она бы не возражала против детей, если бы они жили где-нибудь постоянно. Но Джондалар дал ясно понять, что забеременеть во время Путешествия было бы рискованно.
Как только она вытащила корень шалфея и стряхнула с него землю, она увидела сердцевидные листья и длинные трубчатые желтые цветы змеиного корня, полезного для предотвращения выкидышей. С болью она вспомнила, как Иза отыскивала этот корень для нее.
Укладывая собранные корни в специальный подсумок, притороченный к одной из больших корзин, Эйла заметила, как Уинни ощипывает верхушки дикого овса. Эйле нравились вареные овсяные зерна, но сейчас ее занимали медицинские наблюдения. Она решила, что овес помогает пищеварению, так как лошадь тут же облегчилась. Налетело множество мух. В определенное время года эти насекомые могли быть просто ужасными, и Эйла решила поискать траву, уничтожающую насекомых.