Держа лошадей на поводу, они начали спускаться по склону. Волк, который провел ночь в шатре и слегка подсох, вскоре выглядел хуже лошадей. Густая и пышная шерсть прилипла к телу, сразу уменьшив его размеры. Обозначился костяк и мощные мышцы. Людей все же согревали промокшие парки, к тому же на них были капюшоны, хотя мех внутри их тоже был влажным. Однако вскоре капли воды потекли за шиворот, и тут уж было ничего не поделать. Мрачные небеса продолжали низвергать потоки воды, и Эйла решила: дождь — самое худшее проявление погоды.
Следующие несколько дней, пока они спускались с горы, дождь почти не прекращался. Когда они достигли хвойного леса, появилась хоть какая-то защита от дождя. Но, миновав лес, они вышли на открытую террасу. Далеко внизу виднелась река. Эйла начала понимать, что до реки совсем не близко и что она гораздо шире, чем она думала. Изредка прояснялось, но дождь в общем-то не переставал. Без защиты деревьев путники окончательно промокли и выглядели грустно, но зато выявилось преимущество: они могли ехать верхом по крайней мере часть пути.
Продвигаясь на запад, они спускались по лёссовым террасам, прорезанным множеством полноводных потоков, текущих с гор, поливаемые беспрерывным ливнем. Спеша вниз, они упорно преодолевали грязь и бурные речки. Оказавшись на очередной террасе, они неожиданно обнаружили небольшое поселение.
Грубые деревянные лачуги, жавшиеся друг к другу, выглядели ветхими, но все же для путников это была какая-то защита от постоянно падающей воды и хорошая стоянка. Эйла и Джондалар поспешили туда. Спешившись, чтобы люди не испугались животных, они выкрикнули приветствие на языке Шарамудои, надеясь, что живущие здесь знают его.
Никто не ответил. Приглядевшись, они решили, что в селении никого нет.
— Уверен, что Великая Мать поняла, что нам нужно убежище. Дони не будет возражать, если мы войдем, — проговорил Джондалар, входя в одну из лачуг. В ней не было ничего, кроме ремня, свисавшего с колышка, а земляной пол из-за дождя превратился в грязь. Они вышли и направились к лачуге чуть побольше.
Когда они приблизились к ней, Эйла поняла, что здесь недостает чего-то важного.
— Джондалар, а где же дони? Нет фигурки Матери, охраняющей вход.
Он огляделся:
— Должно быть, это временное летнее поселение. Они не оставили дони, потому что не просили Ее о защите. Они ушли отсюда, забрав все с собой. Возможно, они поднялись в горы, когда начались дожди.
Войдя в дом, они увидели, что это более подходящее место. Хотя в стенах зияли щели, в нескольких местах текло с крыши, здесь зато был деревянный пол, приподнятый над землей, и возле каменного очага лежали дрова. Это было самое сухое, самое удобное место из всех, что они видели в последние дни.
Они отвязали волокушу и ввели лошадей внутрь жилища. Эйла начала разжигать костер, а Джондалар пошел к соседнему строению, чтобы выломать на дрова несколько досок из сухих внутренних стен. Когда он вернулся, Эйла уже натянула веревку между колышками, вбитыми в стены, и развешивала мокрые вещи. Джондалар помог растянуть на веревке шкуры от шатра, но их пришлось опять свернуть, потому что с крыши лилась вода.
— Надо что-то делать с этими дырами в крыше, — сказал Джондалар.
— Я видела камыш. Он растет рядом. Можно быстро сплести циновку и закрыть дыры.
Путники нарвали листьев тростника: плотно прилегавшие к стеблю, они достигали двух футов в длину. Эйла научила Джондалара основным приемам плетения, и, посмотрев, как она сплела один квадрат циновки, он начал делать то же самое. Эйла смотрела на его руки и тайно улыбалась. Ее удивляла способность Джондалара выполнять женскую работу, к тому же — что особенно ее радовало — делал он это с охотой. Работая вдвоем, они вскоре сплели столько квадратов, сколько отверстий было в крыше.
Жилище было сооружено из длинных, скрепленных между собой стволов молодых деревьев, их покрывал тонкий слой тростника. А-образной формы жилище походило на постройки племени Шарамудои, но здесь не использовалась растяжка. Стена, где был вход, стояла почти вертикально, противоположная стена, примыкавшая к ней под острым углом, служила крышей.
Выйдя наружу, они приладили заплатки с помощью тех же листьев тростника. Не заделанными остались две дырки на самом верху, куда не мог добраться даже рослый Джондалар. Лезть на крышу они не решились, боясь, что та не выдержит их веса. Было необходимо придумать, как залатать прорехи. В последний момент путники вспомнили, что надо бы набрать воды для питья и приготовления пищи.
В лачуге Джондалар обнаружил, что может дотянуться до потолка, и они решили заделать дыры изнутри. Завесив вход шкурой мамонта, Эйла оглядела полутемное помещение, освещаемое лишь пламенем костра. Воздух уже начал прогреваться. Снаружи шел дождь, а здесь было сухо и тепло, хотя от высыхающих вещей уже повалил пар, а дымовой трубы в этом летнем сооружении не было. Дым обычно уходил через щели в стенах и потолке.
Хотя лошади предпочитали быть на открытом воздухе, но, взращенные людьми, они привыкли также находиться внутри жилища, пусть даже пропахшего дымом. А теперь животные, казалось, были рады, что защищены от потопа. Эйла положила камни в костер, затем они насухо вытерли лошадей и Волка.
Пришлось развернуть все свертки и тюки, чтобы посмотреть, не промокли ли вещи. Обнаружив сухую одежду, они переоделись и сели у костра, чтобы попить горячего чая, пока готовилась пища. Заметив, что дым стелется по потолку, люди проделали в стене отверстия, отчего и воздух стал чище, и внутри посветлело. Как хорошо было наконец расслабиться. Они даже не осознавали, как велика была их усталость. Задолго до темноты они залезли в еще чуть влажные спальные меха.
Но, несмотря на утомление, Джондалар не мог уснуть. Он вспоминал быстрое и коварное течение Сестры, ощущая тревогу при мысли о предстоящей переправе через нее с женщиной, которую любил.
В покинутом летнем стойбище Эйла и Джондалар провели двое суток. Утром третьего дня дождь прекратился. Тяжелая черная туча развалилась, и в полдень в просвете белых облаков засияло солнце. Свежий ветер подул вначале в одну сторону, затем в другую, как бы пытаясь решить, какое направление является лучшим.
Большинство вещей было уже высушено; они открыли вход, чтобы окончательно подсохли громоздкие, вобравшие много воды шкуры и вообще все проветрилось. Некоторые кожаные вещи ссохлись, но, по сути, не пострадали, и им можно было придать прежнюю форму. Иначе обстояло с плетеными корзинами. Высыхая, они потеряли форму и начали покрываться плесенью. Под тяжестью груза разбухшие от воды волокна в некоторых местах растянулись и лопнули. Эйла решила сплести новые, хотя осенние травы и растения не очень подходили для этого. Когда она сказала об этом Джондалару, он произнес:
— Эти корзины все время беспокоили меня. Каждый раз они намокали, если мы переправлялись через глубокие реки, не развьючивая лошадей. Лодка и волокуша изменили положение. Можно было просто перевезти груз в лодке, а на равнине использовать волокушу. Дальше наш путь пройдет в основном по равнине, но встретятся и леса, и горы. А там, как и в этих горах, волокуша и лодка будут скорее обузой. Когда-нибудь нам придется отказаться от них, но для этого нужны корзины или сумки, которые не намокают, когда лошади переплывают реку. Можешь ты сделать такие?