— ДЖЕЙМИ!!!
Треск ломаемых стволов и ветвей прекратился, теперь до меня доносился лишь мягкий шорох листвы. Что-то шевелилось там, в темноте под деревьями, кто-то тяжело перекатывался с боку на бок, а потом поднялся на четыре конечности.
Медленно, очень медленно, сдерживая стон, Джейми выполз на поляну.
Забыв о собственных ушибах и синяках, я бросилась к нему и упала на колени рядом с ним.
— Боже, о Боже… Джейми! Ты в порядке?
— Нет, — коротко ответил он и упал, растянувшись на земле и дыша со свистом.
Его лицо в свете звезд казалось просто бледным пятном; все остальное его тело было темным и почти невидимым. Я поняла, почему это так, когда осторожно коснулась его. Одежда Джейми была насквозь пропитана кровью и прилипла к коже; плотная рубашка, когда я потянула за ее воротник, издала противный чавкающий звук, отрываясь от его груди.
— Ты пахнешь, как целая бойня, — сказала я, прижимая пальцы к пульсу на его горле. Пульс был учащенным — чему удивляться не приходилось, — но сильным, и меня охватило чувство огромного облегчения. — Чья это кровь, твоя или медвежья?
— Если бы она была моей, Сасснек, я бы уже умер, — раздраженно ответил Джейми, открывая глаза. — Только не приписывай себе в заслугу то, что я жив. — Он, скрипя зубами, перевернулся на бок и медленно, постанывая, поднялся на четвереньки. — Какой бес одолел тебя, женщина, с чего ты решила колотить меня по голове этой проклятой рыбиной, когда я боролся за свою жизнь?
— Да не вертись ты, прошу тебя! — Раз уж он пытался увернуться от моих рук, значит, был ранен не слишком тяжело. Я вцепилась в ногу Джейми, чтобы не дать ему удрать, и встала на колени рядом с ним, осторожно ощупывая его бока. — Ребра сломаны? — спросила я.
— Нет. Но если ты будешь меня щекотать, Сасснек, мне это ничуть не понравится, — сообщил Джейми, хватая воздух между словами.
— Не буду, — заверила я его. Я осторожно прошлась руками по его грудной клетке, слегка нажимая на каждое ребро. И в самом деле, я не нашла ни острых обломков костей, пронзивших кожу, ни зловеще проминающихся под моими пальцами точек; трещины вполне могли иметься, но Джейми и вправду был в полном порядке, у него вообще ничего не было сломано. Но он повизгивал и извивался от моих прикосновений. — Вот тут больно.
— Ага, — процедил он сквозь зубы. Его начинало трясти, и я поспешила найти плед и набросить ему на плечи.
— Я в порядке, Сасснек, — заявил он, решительно пресекая мои попытки помочь ему усесться поудобнее. — Иди лучше посмотри, как там лошади; они, должно быть, в полной панике.
Так оно и было. Мы оставили стреноженных лошадей неподалеку от поляны; они, перепуганные до полусмерти, сумели удрать довольно далеко, судя по тому, что я с трудом могла расслышать жалобное ржание и приглушенный топот копыт.
Из густых, непроницаемых теней под деревьями тоже доносились звуки — тихое жалобное постанывание; оно звучало так по-человечески, что меня с ног до головы пробрала дрожь. Я осторожно пошла через лес, ориентируясь на конское ржание, и вскоре отыскала наших четвероногих, — они оказались в небольшой березовой роще ярдах в ста от нашей поляны. Лошади тревожно всхрапывали, обнюхивая меня, но все равно были рады меня видеть, несмотря на запах медвежьей мочи и прочее.
К тому времени, как я наконец сумела успокоить лошадей и уговорила их вернуться обратно, жалобные стоны под деревьями уже смолкли. А на поляне я увидела свет — Джейми умудрился снова разжечь костер.
Он скрючился перед небольшим огнем, все еще сильно дрожа, несмотря на плед. Я подбросила в огонь побольше веток, чтобы он не погас, и снова сосредоточила свое внимание на Джейми.
— Ты действительно уверен, что у тебя нет серьезных ран? — спросила я, не в силах избавиться от тревоги.
Он криво улыбнулся.
— Уверен. Он один раз здорово вмазал мне по спине, но не думаю, чтобы это стоило особого внимания. Впрочем… посмотришь? — Джейми выпрямился, поморщившись, и осторожно подставил мне спину. — Хотел бы я знать, с чего он на нас набросился? — задумчиво произнес он, с трудом поворачивая голову и всматриваясь в темноту под деревьями, туда, где лежала туша медведя. — Майерс говорил, что эти черные медведи обычно не нападают, если их не спровоцировать так или иначе.
— Может, его кто-то другой спровоцировал, — предположила я. — А потом счел за лучшее убраться подальше. — Я сняла с Джейми плед — и присвистнула.
Рубашка на спине Джейми была разодрана на полосы и вся перемазана землей и пеплом вперемешку с кровью. Его кровью на этот раз, не медвежьей, — но, к счастью, ее было не слишком много. Я осторожно сняла клочья прилипшей к коже ткани, обнажив спину. Четыре длинных следа когтей проходили от плеча к подмышке; глубокие, с рваными краями, заполненные черной свернувшейся кровью. Но кровь еще продолжала сочиться из-под сгустков.
— О-о! — ужаснулась я.
— Ну, звучит так, словно на мою спину смотреть не слишком приятно, — попытался пошутить Джейми. — Нет, в самом деле, как оно там? Паршиво? — Он попытался извернуться, чтобы заглянуть через собственное плечо, но тут же застонал и вернулся в прежнее положение; от движения его сильно побитые ребра, конечно же, пронзила нешуточная боль.
— Нет, не очень. Грязи полно, это верно. Нужно все это смыть. — Кровь уже почти перестала течь; раны необходимо было очистить как можно скорее. Я снова набросила на Джейми плед и поставила в костер жестянку с водой, чтобы вскипятить ее, одновременно лихорадочно соображая, что еще я могла бы использовать для стерилизации ран. — Я там видела у ручья стрелолист, ниже по течению, — сказала я. — Думаю, я сумею его отыскать. — Я протянула Джейми бутылку с элем, которую достала из седельной сумки, и взяла его кинжал. — Ты как себя чувствуешь? Продержишься еще немного? — спросила я, всматриваясь в его лицо. Джейми был очень бледен и по-прежнему дрожал. Свет костра играл на его лице, заостряя черты и усиливая тени.
— А, да, продержусь, — он, хотя и с трудом, усмехнулся. — Не беспокойся, Сасснек; мысль о том, чтобы умереть в собственной постели, кажется мне сейчас даже более привлекательной, чем пару часов назад.
Над вершинами гор появился лунный серп, бросил вниз свои тонкие лучи — и я без труда нашла то место на берегу, которое мне было нужно. Холодная вода ручья серебрилась в мистическом свете, леденя мои руки и ноги, пока я стояла в ней почти по колено, выкапывая клубни стрелолиста.
Маленькие лягушки распевали хором вокруг меня, жесткие листья рогоза тихо шуршали на ветру. Все вокруг было таким мирным, таким мирным… и вдруг я сама задрожала всем телом, меня просто трясло и подбрасывало, и мне пришлось сесть на берег ручья.
Такое случается. Такое бывает время от времени, но это проходит. Я уже не понимала, что выглядело более нереальным: нападение медведя или вот эта безмолвная летняя ночь, полная обещаний…
Я опустила голову на колени, стараясь справиться с тошнотой, желая, чтобы напряжение как можно скорее оставило меня. Это все не имеет значения, твердила я себе. Вообще не имеет значения, никакого. Ведь и в моем времени людей постоянно что-то поджидает — болезнь, автомобильная катастрофа, шальная пуля… Ни в каком из миров, ни в каком из времен ни для кого не существует настоящего убежища, — но я, как и большинство людей, умудрялась забывать об этом в своей повседневной жизни.