В начале дня мы остановились, чтобы немного отдохнуть напиться из маленького источника, бившего из-под земли на краю удивительно нарядной поляны. Земля под кленами и платанами была устлана толстым ковром пышной зелени, среди которой я вдруг заметила алую вспышку.
— Лесная земляника! — восторженно вскрикнула я.
Ягоды были темно-красными, маленькими, меньше сустава моего мизинца. По меркам агрокультуры моего родного мира, моего времени они считались бы слишком кислыми, почти горькими, — но мы ели их вместе с холодным недожаренным медвежьим мясом и твердыми, как камень, кукурузными лепешками, и они казались нам редкостным деликатесом, — это был взрыв нового, чистого вкуса в моем рту, это была нежная сладость на моем языке…
Я собирала ягоды пригоршнями и складывала в плащ, не заботясь о том, что от них останутся пятна, — что такое несколько маленьких пятнышек клубничного сока среди огромных пятен, оставленных сосновой живицей, сажей, раздавленной травой и просто грязи? К тому времени, как я закончила сбор урожая, мои пальцы стали липкими и душистыми, а желудок был набит битком, и при этом мне казалось, что мои нёбо и десны кто-то хорошенько протер наждачной бумагой, — так подействовали на них кисловатые ягоды. И все равно я не могла удержаться, чтобы не сорвать еще ягодку-другую.
Джейми сидел, прислонившись спиной к стволу огромного платана, полузакрыв глаза, в которые било полуденное солнце. Поляна лежала перед ним, как чаша, полная прозрачной радости.
— Что ты думаешь об этом месте, Сасснек? — спросил он.
— Думаю, что оно прекрасно. А ты?
Джейми кивнул, его взгляд устремился вниз по пологому склону, туда, где за поляной вновь вставали деревья — но там росли ивы, явно обрамлявшие невидимую отсюда речку.
— Я думаю, — немного смущенно сказал Джейми, — сейчас ведь весна тут, в горах… Вон тот луг, внизу, — он взмахнул рукой, показывая в сторону сплошной стены молодой ольхи, начинавшейся на дальнем краю травянистого склона, — на первое время его бы хватило для пастбища. А потом можно расчистить участок у реки, и там посеять зерно. А вон тут склон очень легко осушить. А здесь, посмотри-ка… — Захваченный открывшимся ему зрелищем, он встал, показывая то в одну сторону, то в другую.
Я внимательно следила за его жестами и вслушивалась в слова. По мне, так это место ничем не отличалось от других лесистых склонов и зеленых луговин, по которым мы брели предыдущую пару дней. Но для Джейми, с его фермерским глазом, именно здесь начали вдруг расти, как грибы после дождя, многочисленные домики, и конюшни, и амбары для зерна, и сараи для сена… и пшеничные поля сменили ольховые заросли. Он просто лучился счастьем, оно выплескивалось из каждой его поры, стекало с кончиков волос… Мое сердце вдруг потяжелело, как будто налитое свинцом.
— Так ты считаешь, что мы могли бы устроиться вот здесь, да? Ты хочешь принять предложение губернатора?
Он посмотрел на меня, внезапно оторванный от своих фантазий.
— Мы могли бы, — сказал он. — Если…
Он замолчал и отвернулся. Поскольку его кожу сильно обожгло солнцем, я не могла с уверенностью сказать, покраснел ли он.
— Сасснек, а ты вообще-то веришь в знаки?
— Какие знаки? — осторожно спросила я.
Вместо ответа он наклонился и что-то отыскал в траве, положил это в мою ладонь, — темно-зеленые листочки, маленькие, круглые, как китайские веера, а между ними — чистый белый цветок на тонком стебельке, и на другом стебле — полузрелая ягодка земляники, бледная с того бока, который оставался в тени, и сияющая алым с другой стороны.
— Вот. Это наше, ты понимаешь?
— Наше?
— Я имею в виду Фрезеров, — пояснил Джейми. Большим огрубевшим пальцем он осторожно тронул ягодку. — Земляника всегда была эмблемой нашего клана… ну, начать с того что и само наше имя означает эту ягоду, оно ведь появилось тогда, когда мсье Frésehêre пересек пролив вместе с королем Вильямом… да, вот когда это было, и он получил за свои заслуги землю в шотландских горах.
Король Вильгельм, вот оно что. Вильгельм Завоеватель, вот оно как. Может, Фрезеры и не были старейшим из кланов Горной Шотландии, но у них была неплохая родословная.
— Так значит, сначала вы были воинами?
— И фермерами тоже. — Сомнение в его глазах растаяло, сменившись улыбкой.
Не могу сказать, что я тогда думала, но знаю достаточно хорошо, что мне были понятны мысли Джейми. От клана Фрезеров почти ничего не осталось, если не считать жалких осколков, — это были те немногие члены клана, которые сумели выжить благодаря отчаянной борьбе, хитрости, удаче. Вообще почти все кланы полегли на поле битвы при Калодене, а их вождей либо убили в сражении, либо казнили после него.
И вот Джейми стоял здесь, высокий и стройный в своем клетчатом пледе, и темная сталь кинжала шотландского горца прижималась к его бедру. Воин и фермер. И пусть земля, лежавшая под его ногами, не была шотландской землей, все равно он дышал воздухом свободы — и горный ветер шевелил его волосы, вздымая медные пряди к летнему солнцу.
Я улыбнулась ему, изо всех сил стараясь подавить страх.
— Так значит, мсье Frésehêre, вот как? Мистер Земляничка? Он здорово подрос в шотландских горах, а? Он что, выращивал землянику, или просто любил ее есть?
— Может, и то, и другое, — сухо произнес Джейми. — Или ни то, ни другое. Возможно, он просто был темно-рыжим, а?
Я рассмеялась, и он присел на корточки рядом со мной, откалывая булавку, на которой держался его плед.
— Такие растения нечасто встречаются, — сказал он, снова осторожно трогая кустик земляники, лежавший на моей ладони. — Цветы, плоды и листья — все сразу, в одно время. Белые цветы — символ чести, красные ягоды — символ храбрости… а зеленые листья — символ постоянства.
Я посмотрела на Джейми, и у меня сжалось в горле.
— Это эмблема настоящих рыцарей, — сказала я.
Он взял мою руку и сжал в кулак, спрятав тройной символ.
— К тому же ягоды земляники по форме похожи на сердце, — негромко сказал он и наклонился ко мне, чтобы поцеловать.
Слезы подступили к моим глазам; одной слезинке даже удалось вырваться наружу и сползти по щеке. Джейми смахнул ее, потом встал и развязал пояс, позволив пледу упасть к своим ногам. За пледом последовали рваная рубашка и бриджи, и Джейми, обнаженный, улыбнулся мне.
— Здесь никого нет, — сказал он. — Никого, кроме нас двоих.
Я могла бы сказать, что в этом нельзя быть уверенными, но я прекрасно поняла, что он имел в виду. Мы много дней подряд находились под постоянной угрозой, в глуши, и лишь свет нашего костра защищал нас. Но здесь, сейчас, мы были вместе только вдвоем, мы словно стали частью леса, кусочком земли, при ясном свете дня нам незачем было отгонять страхи.
— В старину мужчины таким образом благословляли свои поля и приумножали урожай, — сказал Джейми, подавая мне руку и помогая встать.