— Да, готов. — Джейми уже рассовал по карманам сюртука пистолеты и припасы к ним и выпрямился, разглаживая полы. — Сасснек, ты не могла бы…
— Джейми, умоляю тебя! Не езди туда! Ты не должен с этим связываться!
— Тихо, тихо! — Он взял мою руку и крепко сжал. Его взгляд встретился с моим, заставив меня замолчать. — Я уже связался с этим. Речь идет о собственности моей тетушки, и в дело вовлечены ее люди. Мистер Кэмпбелл прав — я ее родственник. И я просто обязан поехать… ну, хотя бы для того, чтобы все толком выяснить. — Он слегка замялся, как будто хотел добавить что-то еще, но потом просто вновь крепко сжал мою руку и отпустил.
— В таком случае я еду с тобой, — я произнесла это ровным, спокойным голосом, но с той зловещей отстраненностью, какая всегда нападала на меня при ощущении близкого несчастья.
Широкий рот Джейми слегка дрогнул.
— Я так и думал, что ты это скажешь, Сасснек. Пойди и возьми свою медицинскую сумку, да? Я велю подать лошадей к крыльцу.
Я не стала задерживаться и выслушивать увещевания мистера Кэмпбелла, а просто помчалась к кладовке, где держала свои инструменты, теряя на бегу тапочки и задыхаясь от сумасшедшего сердцебиения.
* * *
Мы встретились с Эндрю Макнейлом на дороге; он остановил свою лошадь под укрытием старого каштана. Он ждал нас; заслышав топот копыт наших коней, он выступил из тени. Когда мы остановились, он кивнул Кэмпбеллу, но его глаза остановились на мне, и он нахмурился.
— Вы ему разве не сказали, Кэмпбелл? — спросил он, и так же хмуро повернулся к Джейми. — Это дело уж совсем не женское, мистер Фрезер.
— Нас вызвали, чтобы разобраться со случаем кровопролития, не так ли? — сказал Джейми, и в его голосе прозвучала непривычная жесткость. — Моя жена — ban-lighiche, она была вместе со мной на войне, и не только. Если вы хотите, чтобы я туда поехал, поедет и она, со мной.
Губы Макнейла сжались в тонкую линию, но больше он не стал возражать. Он просто резко отвернулся и вскочил в седло.
— Познакомьте нас, Макнейл, с историей этого неприятного случая, — потребовал Кэмпбелл, заставляя свою кобылу втиснуться между Макнейлом и Джейми, причем нос его лошадки чуть не уткнулся при этом в холку жеребца Джейми. — Мистер Фрезер у нас тут новичок, как вы и сами знаете, а вы мне только и сказали, что произошло кровопролитие. Мне нужны подробности.
Широкие плечи Макнейла слегка приподнялись, заставив чуть шевельнуться связанные в хвост волосы металлического оттенка, свисавшие точно посередине его воротника. Шляпа крепко сидела на его голове, и ее поля располагались параллельно плечам, настолько точно, что можно было подумать: он использовал плотницкий уровень, когда ее надевал. В общем, он был грубоватым, туповатым и весьма консервативным человеком — истинным Макнейлом, что внешне, что внутренне.
Мы пустили лошадей рысью, и он на ходу рассказал на все, — впрочем, история оказалась простой. Надсмотрщик на лесопилке, Бирнес, поскандалил с одним из рабов, добывавших живицу. Этот раб, вооруженный широким ножом, необходимым ему для дела, попытался решить вопрос, отрубив Бирнес голову. Но, промахнувшись, с успехом снес надсмотрщику одно ухо.
— Ободрал его, как молодую сосенку, — сказал Макнейл, некое мрачное удовлетворение прозвучало в его голосе. — Срубил ему ухо и немного кожи с лица. Ну, нельзя сказать, чтобы этот мешок дерьма стал намного хуже выглядеть.
Я посмотрела на Джейми, и он в ответ повел бровью. Можно было не сомневаться, что среди местных землевладельцев Бирнес не пользовался популярностью.
Надсмотрщик завизжал, зовя на помощь, и при поддержке двух местных жителей и их рабов сумел поймать того, кто на него напал. Кровотечение остановили, раба заперли в сарае, молодого Дональда Макнейла — который вообще-то приехал на лесопилку, чтобы заточить свою пилу, а вместо этого угодил в самую гущу драматических событий, — немедленно отправили с сообщением ко всем ближайшим плантаторам.
— Вы не знаете, — сказал Кэмпбелл, поворачиваясь в седле, чтобы видеть Джейми, — но это обязательное правило. Когда какого-то раба должны наказать, рабов с соседних плантаций приводят, чтобы они это видели… ну, это средство устрашения, вы понимаете? Чтобы на будущее знали, что им грозит в случае чего.
— Да, я понимаю, — вежливо откликнулся Джейми. — Я уверен, что именно с той же самой целью королевский суд казнил моего деда в Тауэре, после восстания. Весьма эффективно, скажу я вам; все мои родственники с тех пор ведут себя очень хорошо.
Я достаточно долго прожила среди шотландцев, чтобы в должной мере оценить эффект, произведенный этим маленьким уколом. Некий Джейми — просто Джейми — мог, конечно, согласиться с требованиями некоего Кэмпбелла и куда-то поехать с ним; но внук Старого Лиса был не тем человеком, которому можно приказывать, — а также и не тем, кто счел бы необходимым признавать английские законы.
Макнейл отлично понял сказанное, более чем отлично; его шея, видимая из-под шляпы, побагровела, как свекла, — но Фархарда Кэмпбелла это, похоже, всего лишь позабавило. Он издал короткий сухой смешок и отвернулся от Джейми.
— Чей это раб, вам известно? — спросил он старшего Макнейла. Тот покачал головой.
— Дональд не сказал. Но вы это знаете так же хорошо, как и я: это тот самый мерзавец Руфус.
Кэмпбелл понимающе повел плечами.
— Джо будет неприятно это услышать, — пробормотал он, грустно покачивая головой.
— Она сама виновата, — заявил Макнейл, злобно прибив слепня, имевшего наглость сесть на его ляжку. — Этого Бирнеса нельзя даже со свиньями наедине оставлять, не то что с неграми. Я ей уж сколько раз об этом говорил, да и вы тоже.
— Да, но его нанял Гектор, а не Джо, — мягко возразил Кэмпбелл. — И она не могла его уволить, пока не было замены. Что бы она тогда делала, сама бы отправилась на лесопилку, да?
В ответ послышалось лишь ворчание, Макнейл, не сказав ни слова, поудобнее устроил свой широкий зад в седле. Я посмотрела на Джейми; лицо у него было непроницаемым, глаза скрылись в тени широких полей шляпы.
— Ничего нет хуже, чем упрямая женщина, — послышался наконец голос Макнейла, звучавший несколько громче необходимого. — Но им некого винить, кроме самих себя, когда случается беда.
— Но это значит, — вставила я, чуть подгоняя лошадь и повышая голос настолько, чтобы меня было слышно сквозь топот копыт и конское фырканье, — что если беда случается по вине какого-то мужчины, то и ему останется лишь винить самого себя, и никого больше!
Джейми коротко хмыкнул, явно слегка развеселившись; Кэмпбелл закудахтал и ткнул Макнейла под ребра кнутовищем своего хлыста.
— Тебя побили, Эндрю! — сказал он.
Макнейл не ответил, но его шея стала еще более красной. После этой маленькой перепалки мы какое-то время скакали молча, и Макнейл сгорбился так, что его плечи почти доставали до ушей.