– Хорошо, – ответил мужчина. – Конец связи. – Он нажал «отбой», со вздохом сунул трубку в карман широких холщовых брюк и повернулся к Максиму в профиль.
Тот открыл рот и медленно осел прямо на сваленные в кучу свитера, шубейки и пледы. Он ожидал увидеть кого угодно, даже Фредди Крюгера, даже дьявола во плоти, но только не толстогубого Мишутку! Инвалид преспокойно расхаживал по притихшему УЮТу, разговаривал по телефону и ни единым намеком не выдавал в себе беспомощного паралитика.
Максим был потрясен так, что даже не заметил, как стал выстукивать зубами тревожную дробь. Робаровский-младший почесал небритый подбородок, досадливо цокнул языком и направился обратно в коридор. Когда стихли его шаркающие шаги, Танкован выполз из своего убежища и со всех ног кинулся в гостиную.
– Что за вздор! – нахмурилась Татьяна. – Верится с таким трудом, что я даже не знаю, как реагировать.
– Я не мог ошибиться! – убеждал ее Максим. – Он стоял от меня на расстоянии вытянутой руки.
– Знаешь, – Михеева покачала головой, – если наш инвалид – фальшивый, то он непревзойденный артист.
– Плевать, кто он на самом деле! – горячился Танкован. – Важно другое: этот тип недвусмысленно сказал, что разом покончит с делом, пока парень – то есть я – наслаждается медовым месяцем!
– Вот что, – Татьяна взяла его за руку, – пошли к Блатову. Этим головоломкам пора найти решение.
– Я был у него только что! – взвыл Максим. – Эта рыжая свинья спит беспробудным сном, и я не смог его разбудить, как ни старался! – Он вдруг перешел на шепот: – А ты не думаешь, что Блатов может быть с ними заодно?
– С кем – с ними? Хотелось бы знать. – Михеева поджала губки. – В любом случае, я почти уверена, что рыжий опер не тянет на злоумышленника.
Танкован был близок к панике.
– Вот видишь! – Он вскинул руки. – Ты была уверена, что мой враг находится в Сыром Яру, а он между тем следовал за нами из самой Москвы! Я понятия не имею, что теперь делать!
– Прежде всего – успокоиться, – сказала Татьяна. – И дождаться, когда придет в себя Блатов.
– Давай вызовем милицию, – предложил Максим.
– И что ты им скажешь? – насмешливо спросила она. – Проверьте, мол, этого инвалида на вшивость? Так? Даже если предположить, что какой-нибудь дурак за это возьмется и докажет, что паралитик – симулянт, что это даст? Лицедейство – не преступление.
– А чем нам поможет рыжий? – Танкован в отчаянии метался по гостиной. – Ты помнишь, как он отреагировал на ночное происшествие в поезде? Он и сейчас скажет: вызывайте ментов, а я не при делах!
Татьяна нервно покусывала палец.
– По правде говоря, мне все это не нравится, – пробормотала она. – Сначала – тамбур, потом – фальшивый инвалид. Постоянная скрытая угроза… опасность, которую я почувствовала еще в Москве и которая продолжает висеть над нами.
– Надо мной, – поправил Максим.
– Помнишь, ты говорил: мои радости – это твои радости, и мои беды – это твои беды? – Она взяла его за руку. – Я никому не позволю посягать на наше счастье. Никому не дам разрушить нашу жизнь…
Они оба вздрогнули и разом повернули головы: в гостиную, цокая каблуками по паркету, вошла Робаровская. Суровая дама окинула их надменным взглядом и сухо поинтересовалась:
– Есть ли в этом городе где-то поблизости аптека?
– Разумеется, – кивнул Максим и ткнул ребром ладони в сторону окна. – За калиткой – направо и метров двести вниз по улице. Угловой серый дом.
– Благодарю, – процедила женщина и двинулась к выходу.
Каблуки ее старомодных туфель звонко простучали по плитке крыльца, потом – глухо – по асфальту и наконец стихли совсем.
– Вот что, – Татьяна приняла решение. – Собирайся, дорогой. Проведем в городе остаток дня, а если понадобится – и ночь. – Она развела руками: – Пока не проснется Блатов, будем бродить по улицам твоего детства, милый. Находиться здесь небезопасно, а для того, чтобы расставить все на свои места, требуется время – возможно, самая малость, которой нам пока не хватает.
– Наверно, ты права, – вздохнул Максим. – Подожди меня наверху, заодно оденься потеплее – к вечеру станет прохладно. А я – мигом. Проведаю Блатова, оставлю ему записку и тоже подыщу себе что-нибудь из теплого гардероба.
На втором этаже УЮТа бесшумно открылась дверь одной из комнат, и таинственный гость-затворник выглянул в коридор. Он настороженно прислушался к тишине, постоял в раздумье и опять скрылся в номере. Если бы его мог увидеть Танкован! Он, конечно, сразу узнал бы и это моложавое смуглое лицо c орлиным носом и сеточкой морщин в уголках глаз, и эту крепкую фигуру в иссиня-черном костюме, и белоснежной, расстегнутой на две верхних пуговицы сорочке с модным воротником. Узнал бы и закричал от ужаса…
Этажом ниже, в своей комнате небритый Мишутка отжимался от пола, разогревая затекшие мышцы. Закончив упражнения, отдышавшись и встряхнув руками, он отправился в смежную комнату, где его ждала наполненная до краев горячая ванна. Раздевшись и сложив одежду на стуле, инвалид-симулянт с наслаждением погрузился в воду.
Еще через мгновение дверь в ванную распахнулась. Мишутка дернулся в воде, выплеснув на пол пышные хлопья ароматной пены, и резко сел, выставив перед собой мокрые ладони:
– Спокойно… Спокойно… Ничего страшного не происходит… Я сейчас все объясню… – Он медленно потянулся к вещам. – Вы мне позволите одеться? Сейчас присядем за стол, выпьем по рюмочке, и я нормально все объясню…
В его взгляде, тем не менее, уже плавала обреченность. Поэтому он даже не испугался, а только беспомощно съежился, когда включенный в розетку фен, описав в воздухе короткую кривую, упал перед ним в воду.
В ванной раздался оглушительный хлопок, что-то сверкнуло, и Мишутка, неестественно выгибаясь всем телом и расплескивая вокруг себя дымящуюся воду, ткнулся затылком в бортик, нелепо засучил ногами и затих, тараща в потолок безумные, но уже мертвые глаза…
Спустя час в УЮТе появился Роман Скачков.
Он остановился на пороге, растерянно наблюдая царящую в гостинице суматоху. Обеденная зала гудела тревожным многоголосием. Люди в синих комбинезонах пронесли мимо него носилки с чем-то тяжелым, упакованным в черный пластик. Возле лестницы, ведущей на верхние этажи, два врача оживленно беседовали с Танкованом-старшим. За столом, положив рядом с собой фуражку и ежеминутно промакивая платком мокрый лоб, участковый милиционер сосредоточенно заполнял бумаги. Несколько человек в домашних тапочках топтались у стойки лобби.
– Вы тоже из милиции? – Заплаканная женщина лет семидесяти с широким лицом, большим мясистым носом и каштановыми волосами окинула взглядом военную форму Скачкова. – Я хозяйка гостиницы, меня зовут Ульяна Юрьевна.
– А что здесь произошло? – полюбопытствовал он.
– Ой! – Женщина махнула рукой и поднесла к глазам платок. – Несчастный случай! Гостя убило током. – Она всхлипнула. – Жалко-то как! Он же беспомощный был… Инвалид. Бедняжка полез в ванну и уронил электроприбор. Как можно было оставить его без присмотра! Госпожа Робаровская, понятное дело, убита горем. Еще бы – единственный сын.