– Я!
Она появилась в дверях, помешивая ложечкой в пузатой керамической чашке, и неодобрительно покачала головой:
– Вы с улицы или из душа?
Адвокатесса выглядела по-домашнему: белоснежная просторная футболка чуть выше колен и короткие сиреневые лосины. Светлые волосы зачесаны назад и зафиксированы красивым ультрамариновым обручем со стразами. Очки болтаются на мягкой серебряной цепочке на груди. Лицо, как всегда почти не тронутое косметикой, теперь, без очков, лишилось налета официальности и деловитой холодности и стало беззащитным и немного растерянным.
«Так – лучше», – отметил про себя Танкован.
– Ливень застиг меня в ста метрах от дома, – пояснил он, виновато ежась. – Поэтому от настоящего душа – горячего и обильного – я бы не отказался.
– Ванна свободна, – пожала плечами Михеева и, повернувшись, исчезла на кухне.
– А еще – от кофе с коньяком и буженины с салатом! – запальчиво крикнул ей вслед Танкован.
Адвокатесса снова выплыла в холл. Ее бесцветное личико изобразило удивление.
– Столоваться все-таки давайте раздельно, – заявила она. – В вашем распоряжении – плита, микроволновка и посуда.
– О’кей, – согласно кивнул Максим. – Не премину воспользоваться всем, что в моем распоряжении. Пожарю на плите замшевые мокасины, потом доведу их до кондиции в микроволновке и выложу на фаянсовую тарелочку. Вы не голодны? Могу предложить вам каблук и пряжечку – на закуску.
Татьяна перестала помешивать в чашке, посмотрела на него с еще большим удивлением и даже надела на нос очки.
«Так – хуже!» – незамедлительно констатировал про себя Максим.
– Вы со мной разговариваете таким тоном, – надменно произнесла Михеева, – будто я виновата в том, что вам нечего есть.
– В моем тоне не было даже намека на это, – заверил он. – Ядействительно чертовски голоден. Стакан воды в «Ланселоте» – вот весь мой сегодняшний рацион.
Но мне бы и в голову не пришло вас в чем-то упрекать. Напротив, я искренне признателен вам за все, что вы сделали и делаете для меня.
– Хорошо, – одобрительно кивнула адвокатесса, словно похвалила трехлетнего мальчика, который самостоятельно пописал в унитаз и не промахнулся.
– Но мне казалось, – продолжал без смущения Максим, – что после того, как вы мне великодушно предложили кров, я могу рассчитывать и на скромный ужин. – Он невинно поморгал. – Можно даже не при свечах.
Татьяна усмехнулась.
– Дайте попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде! – беззлобно передразнила она.
– Хоть чаю нальете? – взмолился Танкован. – Без сахара.
– Ладно, – Михеева опять сняла очки, – так и быть, накормлю вас. Только давайте не превращать это в правило.
– Давайте не превращать, – послушно согласился он. – Кроме того, я неприхотлив. Мне разносолы не нужны. Сойдет крохотная куриная ножка с гарниром из овощей, авокадо и креветки в кляре, а также бифштекс – только хорошо прожаренный! – с картофелем фри и салат из крабов с перепелиными яйцами. И насчет коньяка я пошутил – вполне достаточно бутылки красного вина урожая восемьдесят девятого года.
– Сейчас посмотрю, – вздохнула адвокатесса. – Кажется, у меня остались микомсовские сосиски. – И она скрылась за дверью.
«С юмором у дамочки все в порядке», – отметил про себя Максим и, скинув на пороге серые замшевые туфли, ставшие от воды черными и гладкими, пошлепал в носках в ванную комнату.
– Прошу прощения! – задрав голову, крикнул он. – После душа я имею обыкновение ходить по дому в трусах! Уверен, что вам на это наплевать, но решил на всякий случай предупредить!
– Если придете к столу нагишом – останетесь без ужина! – откликнулась Михеева.
Пятнадцатиметровая кухня была обставлена в стиле модерн. Над плитой со множеством ручек и кнопок нависала пузатая хромированная вытяжка. Полочки, шкафчики и пеналы, закрытые матовыми стеклами с напыленным серебряным рисунком, отливали металлическим блеском. Столешница под мрамор соединяла полукругом всю рабочую зону и заканчивалась вместительной раковиной, в которой стояли два пустых стеклянных бокала. Под натяжным потолком горела дюжина галогеновых светильников. Пол, выложенный серой плиткой, сиял ослепительной чистотой, словно хозяйка имела обыкновение завтракать прямо на нем.
Обеденная зона от рабочей была отделена условной границей в виде узкой стальной пластины на полу. Почти десятиметровое пространство казалось полупустым. Здесь также преобладали холодные тона. Стены, оклеенные синими моющимися обоями, были утыканы полочками с неизменными фарфоровыми статуэтками, единственное окно зашторено прозрачными голубыми занавесками, а на крохотной тумбочке едва умещался модный музыкальный центр с двумя хромированными колонками. В самом центре столовой стоял стол на трех металлических ножках со стеклянной поверхностью. Рядом – три стула с высокими спинками, обитых сиреневой клеенчатой материей.
На одном из них сидела Михеева и рассеянно листала последний номер журнала «Караван историй» с фотографией известной, но уже примелькавшейся актрисы, открытой в свое время режиссером Говорухиным, а потом им же и забытой.
В динамиках музыкального центра звучал голос Джанго, поющего про холодную весну.
Татьяна подняла глаза на вошедшего Танкована, успевшего переодеться в желтую футболку и черные спортивные штаны, и указала на место за столом напротив себя:
– Садитесь, ужинайте.
На аккуратной сиреневой подставке дымилась тарелка с вареным картофелем и крохотными сосисками величиной с палец. Поодаль стояли плетеная хлебница с мелко нарезанным французским батоном и фарфоровая салатница со свежими овощами. Вилка и нож лежали рядом, на ресторанный манер завернутые в бумажную салфетку.
– Премного благодарен! – Максим уселся за стол, устраиваясь поудобнее, подвигал под собой стул, оказавшийся на редкость тяжелым, и аккуратно, двумя пальцами извлек из салфетки вилку. – Приятного аппетита!
– Спасибо, – кивнула Михеева. – Я уже поела.
– Это я – себе, – пояснил он, схватив хлеб и поддев вилкой дымящуюся сосиску. – Приятного аппетита, Макс! Спасибо, дорогой Макс!
Адвокатесса опять оторвалась от чтения, некоторое время молча наблюдала, как ее гость управляется с ужином, а потом спросила насмешливо:
– Вы всегда разговариваете сами с собой? Да еще столь дружелюбно.
– Разумеется, – кивнул тот, набив рот и с удовольствием жуя. – Приятно ведь поговорить с умным человеком.
– Как прошел день? – поинтересовалась Михеева без особого интереса.
«Ого! – мысленно воскликнул Максим. – Мы уже похожи на супружескую пару, проведшую в браке не один десяток лет и лениво обсуждающую за столом итоги минувшего дня».
– Славно, – ответил он и надкусил огурец, извлеченный пальцами из салатницы. – Спас свою карьеру и, полагаю, успел продвинуться по служебной лестнице.