– Твоя справедливость какая-то мстительно-мелочная, не находишь? – Маргарита подняла брови. – Ты зачем пошел работать в милицию? Чтобы отыгрываться на обидчиках? Ты всерьез считаешь себя орудием возмездия? – Она фыркнула.
– Ничего смешного. – Сашка вырулил на рыночную площадь: охранник, увидев его «Ауди», поспешно распахнул ворота. – Да, если хочешь знать, так и есть! Я – орудие возмездия! Это по большому счету. По закону, так сказать. И моя справедливость понятна всем простым людям: милиционерам, врачам, воспитателям детских домов, даже вот этим торгашам-лотошникам, – он ткнул пальцем в окно. – Сейчас ты в этом убедишься.
Рынок был полон народу. Рабочий день закончился, и разночинный люд спешил закупиться снедью по дороге домой. Бесконечные ряды палаток и лотков гудели озабоченным многоголосием. Мускулистые, натруженные битюги, привязанные к перилам амбарных лестниц, подремывали, лениво отгоняя хвостами слепней. Шустрые азиаты в грязных спортивных костюмах бегали взад-вперед, толкая перед собой груженые тележки и покрикивая на зазевавшихся покупателей:
– Даррогу давай! Сторронку-сторронку! Зашибу!
В вечернем воздухе пахло шаурмой, дынями, гнилым картофелем и лошадиным пометом.
Корж вразвалочку прошелся вдоль овощного ряда, остановился у одного из прилавков, поднял с земли два упавших помидора и аккуратно пристроил их в торговую пирамидку на столе.
– И-шпасибо, гошподин нашальник. – Продавец расплылся в беззубой улыбке. – И-шдоровья, шастья вам и вашему родные…
– Где директор рынка? – поинтересовался тот. – Я говорю: Аман где?
– И-шдесь Аман! – Торговец замахал руками. – У ше-бя в офише…
Корж кивнул Маргарите, мол, не отставай, и свернул за торговые ряды на мощенную бордюрным камнем дорожку, ведущую к аккуратному домику из бруса с металлической крышей и резным крыльцом, – офису директора рынка.
Грузный, мешковатый охранник с землистым квадратным лицом вскочил со скамейки и подобострастно пожал оперуполномоченному руку. Тот обернулся к Маргарите:
– Подожди меня здесь. Я недолго. – И лихо взбежал по ступенькам.
Ленивое солнце, как остывший дирижабль, сползало к горизонту. Длинные, остроконечные тени от торговых навесов расчертили землю, словно листок школьной тетрадки по геометрии. Вечерний ветерок набирал силу. Маргарита почувствовала, что ей зябко даже в твидовом костюме. Она постояла у резного крыльца, искоса бросая опасливые взгляды на бесформенного охранника, развалившегося на скамейке, потом шагнула с дорожки и неспешно двинулась по вытоптанной траве с тыльной стороны лотков и палаток. Земля здесь была завалена пустыми коробками, грубо сколоченными ящиками и паллетами. Дети торговцев, призванные охранять нехитрый скарб, сгруженный за прилавками, прыгали по сломанным ящикам и кидались оставшейся в рваных мешках картошкой.
– Здравствуйте! – услышала она знакомый жизнерадостный голос. – Орешков не желаете?
Антиох в своей обычной ветровке и бандане сидел за импровизированным лотком, сооруженным из поставленных на попа ящиков, и улыбался. – Кедровый подарок природы! Витамины и жизненная сила. – Он пригоршней подхватил сухие твердые горошины и пересыпал их из ладони в ладонь.
– А я и не знала, что ты бизнесмен-предприниматель! – рассмеялась Маргарита. – Много наторговал?
– Два стакана продал, – просиял бородач. – За один взял яблоками, а другой просто подарил. – Он покрутил косматой головой. – Здесь место хорошее.
– Где же хорошее? Не ходит никто.
– Ну, вот вы ходите. – Антиох лукаво прищурился. – Значит, день удался.
Маргарита опять рассмеялась. Ей вдруг почему-то стало легче на душе. Будто и не было сегодня звонка из милиции, нарисованного на двери пса, подленькой Ларочки и мстительной решимости Коржа. Этот странный, смешной человек в нелепой бандане, живущий «чем Бог пошлет», как птица небесная, от зернышка до зернышка, от восхода до восхода, и не думает стенать или жаловаться на судьбу. Наоборот, он совершенно счастлив. Он благодарен всем и вся: солнышку, новому дню, найденному подберезовику, росе на траве, случайной улыбке и доброму слову. Если бы ему пришлось разгадывать загадки, сродни тем, что обрушились сейчас на Маргариту, как бы он поступил? Отчаялся? Впал в уныние? Или, может быть, верно говорят, что каждому – свое? Кому-то на роду написано тащить ворох проблем и напастей, а кого-то судьба щедро одаривает подарками. Но разве похож этот бородач на обласканного жизнью везунчика? Разве не вызывает жалость и сочувствие?
«Если кто-то бездельник и лузер – будет до конца дней просить милостыню, как твой Антиох!»
И все же он счастлив. Его глаза светятся неподдельной радостью. Он свободен от страхов и комплексов, потому что живет своей, особой жизнью – Христа ради юродивого. Он просто не знает, что ему плохо. А может быть, самая великая мудрость – быть счастливым, когда для всех ты – несчастен?
– Я соскоблил с вашей двери собачку, – признался Антиох.
– Что? – Маргарита словно очнулась.
– Я бы еще и дверь покрасил заново, но вышла ваша мама и меня прогнала. – Он сокрушенно покачал головой. – Наверное, решила, что я вредитель.
– Зачем ты это сделал? – слабо улыбнулась Маргарита. – Теперь мой приятель не поверит, что там был рисунок. Он вообще считает, что я склонна все выдумывать.
– Каждый поступает так, как ему комфортно и удобно, – философски заметил бородач. – И верит в то, во что хочет верить.
– Ты сейчас о себе или о моем приятеле?
Антиох загадочно улыбнулся.
– А во что веришь ты? – спросила Маргарита.
– Я верю в Бога. – Старик посерьезнел. – В то, что Он управляет всем так, как надлежит.
– А в любовь веришь?
– Бог и есть любовь. – Антиох почесал бороду. – Просто мы иногда этого не понимаем. Мы нетерпеливы, горды и нередко пеняем небу за его молчание.
– Ты сейчас вспомнил мои слова? – прищурилась Маргарита. – Значит, небо молчит?
– Оно не молчит, – пожал плечами бородач. – Я же говорил вам: нам просто не дано его слышать, и мы принимаем тишину за молчание.
– Выходит, нам не нужно его слышать?
– Совершенно верно. – Антиох улыбнулся. – Мы просто должны воспринимать все как должное и не лезть не в свои дела.
– А просить? – Она задумалась. – Просить Бога о чем-то мы можем?
– Конечно. Не только можем, но даже обязаны.
– Странно. – Маргарита подняла ладонь, словно намереваясь разглядеть ее на просвет. – Ты ведь утверждаешь, что в жизни и так произойдет все что нужно. О чем же тогда просить?
– О разном, – неопределенно промычал Антиох. – Мы ведь всегда хотим чего-то…
– Вот я и говорю, – весело подытожила она. – Ты сам себе противоречишь! Одно из двух: или человек – соляной столб и конченый фаталист, и тогда ему просто незачем и не о чем просить Бога, либо он всегда стоит перед выбором поступать или не поступать по воле Его. И в этом случае человек должен слышать небо.