– Я не знаю. – Она замялась.
– Что с вами? – тихо спросил бородач. – Почему вы перестали верить в то, во что верили еще вчера?
– Я не знаю, – повторила Маргарита и вздохнула. – Может быть, просто устала ждать… – Она спрятала лицо в ладонях, некоторое время молчала и вдруг, что-то вспомнив, вскинула голову: – А от какой беды ты собирался меня предостеречь?
– От ненависти, – спокойно ответил Антиох. – Это самая большая беда, которая может случиться с человеком.
Она внимательно посмотрела ему в глаза и вдруг усмехнулась нарочито небрежно:
– Вот если бы ты назвал мне имя убийцы, то, возможно, предупредил бы очередную беду.
Бородач, кряхтя, уселся на диванчик под часами и поморщился:
– Голова еще немного кружится и ребрышки побаливают. Вы не против, если я посижу?
– Вообще-то тебе давно пора в палату, – сказала Маргарита. – А мне нужно разобрать медицинские карты и проверить назначения. К тому же ты еще слаб. Так что лучше поговорить утром.
– Если я назову вам имя, – сказал Антиох, пропустив мимо ушей последнее замечание, – то вмешаюсь в ход событий, не мною определенных. А это скверно. Но что еще хуже, я могу поселить в вашей душе ненависть, злобу, жажду мести, желание вершить справедливость.
– С чего ты обо мне так заботишься? – ехидно спросила она. – Так печешься о моей душе…
Бородач погладил ручищами колени и без тени иронии ответил:
– Потому что вы – хороший человек. Добрый, искренний и открытый. – Он шмыгнул носом. – А еще для вас сердце важнее разума, а душа – плоти. И вы – та, кто понимает, что слово есть душа.
Где-то, в одной из палат, раздался дружный хохот, но тут же стих.
– А еще, – продолжал он ровным голосом, – вы умеете верить. А это, пожалуй, самое главное в жизни. Вы даже полоумному попрошайке верите, что тот и впрямь разговаривал с мертвым и узнал от него имя убийцы.
– Но ты же не выдумал это? – осторожно спросила медсестра. – Правда?
Антиох вытянул ноги и с интересом воззрился на больничные тапочки, словно видел их впервые в жизни.
– Очень важно, – произнес он, сопя, – чтобы вы продолжали верить. Людям, себе, голосу сердца и, конечно, в Бога. Чтобы не утратили эту способность из-за предательства близких, обмана друзей и из-за того, что небо молчит.
– Я постараюсь, – тихо сказала Маргарита. – Но мне иногда кажется, что сил больше нет, что я опустошена, раздавлена, мертва и никогда уже не воскресну.
Антиох погладил бороду.
– Знаете, – сказал он, пошевелив ногами, чтобы лучше рассмотреть тапочки. – В нашем храме, внизу, напротив трапезной, есть комната, полная книг. Я там частенько засиживался. И вот в одной хорошей книжке прочитал про девушку, которую, как и вас, звали Маргаритой. Точнее, на немецкий манер – Гретхен. Вы чем-то с ней очень похожи. Она, как и вы, была мила, добра и чуточку наивна. Как и вы, верила людям, словам и сердцу. И конечно, верила в Бога. Всей душой. Она находила красоту в самых простых вещах. Все ее пространство было – от дома до собора. – Антиох вдруг подобрал ноги и поднял голову. – И вот однажды она полюбила доктора. Всем сердцем, потому что иначе не умела. Она отдала ему жизнь, а он погубил ее. Этот доктор был умным, красивым, успешным… негодяем.
– Доктора звали Фауст, верно? – улыбнулась Маргарита. – Я тоже читала эту книгу.
– Он погубил ее, – повторил бородач. – Поселил в ее душе скверну, и Гретхен стала преступницей.
– Насколько я помню, Господь оправдал ее, – возразила Маргарита. – За любовь.
– Она стала убийцей, – упрямо мотнул головой Антиох. – А доктор обманул ее и предал.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – нахмурилась медсестра.
Он медленно и тяжело поднялся с дивана и, обернувшись, взглянул на часы.
– Ух! Засиделся я с вами. Пора в палату. Соседи опять хватятся, что меня нет.
– Зачем ты мне рассказал про погубленную Маргариту? – повторила она, повысив голос.
– Не знаю. – Бородач простодушно пожал плечами. – Просто вы с ней очень похожи. Даром что тезки…
Он виновато улыбнулся и, тяжело вздохнув, побрел прочь. Маргарита провожала взглядом его грузную фигуру, пока она не исчезла из виду, слышала, как, удаляясь, становились все тише его шаркающие шаги, как хлопнула где-то в дальнем конце коридора дверь восьмой палаты.
На отделение терапии вновь упала оглушительная тишина.
Маргарита встала, заварила себе чай в розовой кружке, потом, размешав сахар, аккуратно вытерла салфеткой ложечку, отжала использованный чайный пакетик и выбросила его в мусорное ведро.
На душе было мерзко. Она сама не знала, чего ей хочется больше: плакать, кричать или сидеть неподвижно, уставившись в одну точку. Дежурную медсестру ждала куча бумажной работы, но сейчас явно было не до нее. Впрочем, Маргарите хотелось прояснить одну деталь, найти ответ на интересный вопрос, который занимал ее вот уже несколько дней. Сейчас явно был подходящий случай для этого.
Она склонилась над столом, отставив в сторону кружку, и принялась перебирать стопку медицинских карт.
Почти сразу она нашла то, что искала. Вынув пухлую сброшюрованную книжицу, надписанную крупным каллиграфическим почерком, Маргарита открыла от удивления рот и машинально села на стул. Графа ФИО в карте больного, которую она держала в руках, содержала единственное слово: «Антиох». Графа «Дата рождения» вообще пустовала, а в пункте «Род занятий» значилось «земледелец».
– Издевательство какое-то, – пробормотала Маргарита и принялась торопливо листать страницы, пестрящие диагнозами: «Обморожение конечностей», «Кишечная инфекция», «Пневмония», «Острое пищевое отравление». Последняя запись была сделана рукой врача Журналова. Евгений Игоревич констатировал у больного по имени Антиох сотрясение головного мозга, многочисленные ушибы и оссифицирующую гематому коленного сустава.
– Странно, – хмыкнула медсестра. – Не карта, а сплошное недоразумение.
Действительно, она впервые сталкивалась с медицинским документом, больше похожим на анекдот: пациент не имел ни паспортных данных, ни номера страхового полиса – ничего, кроме лаконичных диагнозов, с последним из которых, кстати, ему вообще нечего было делать в терапевтическом отделении.
Почему Антиоха определили не в травматологию и не в неврологию, а сюда – оставалось загадкой, не меньшей, чем его анкета. Впрочем, не меньшей, чем он сам.
Прихватив карту, Маргарита отправилась к Журналову. Дежурный врач весь вечер не казал носа из своей кельи. Вероятно, коротал время наедине с бутылкой.
Остановившись перед кабинетом, она постучала в дверь и прислушалась. В комнате работал телевизор. По одному из каналов транслировался футбольный матч, и до медсестры доносились возбужденные возгласы болельщиков. Врач не отвечал. Наверное, заснул перед телеэкраном. Она постучала сильнее и позвала: