— Вы просто не слышите…
— Инспектор Грин — эльф, — возразил монах. — А они за милю слышат комариный писк. Глотни еще, брат… и продолжай. Нам нужно знать больше.
Человек вцепился во фляжку, сделал несколько жадных глотков… и вдруг оглушительно чихнул.
— Во всем виноваты Боб и Хрипатый! — заявил он, утирая сопли рукавом крутки. — Пока за жратвой ходили другие, все шло путем, хоть нам и обрыдло сидеть в этой проклятой дыре. Но у Хрипатого зачесались яйца, и он захотел приволочь девку, — человек тараторил все быстрее, словно боясь не успеть выговорить, выплеснуть нам распиравшую изнутри обиду, — тупой пастух с овечьим дерьмом в башке. Кэл взбесился, как увидал ее… и сказал, что теперь до его возвращения никто и шагу за порог не сделает… и велел своей сучке проследить. Мы еще поржали втихомолку, гы-гы-гы, даже те, кто был на заводе… там все слишком быстро прошло, никто и не понял.
Он вдруг осекся, замолчал, стеклянно глядя на Винсента — и секунд через десять продолжил той же бормочущей скороговоркой.
— А на следующий день появились люди Мешка. Пятеро… Лону повезло больше других, помер, пока тащили, а остальные… Хомяк сказал, что полукровка захочет поболтать с ними, поэтому мы заперли оставшихся…
Монах оборвал поток откровений самым простым и быстрым способом — зажав говорившему рот. Затем Винсент обернулся ко мне — я кивнула, указав ножом точное направление на звук. Кто-то крался вдоль стены, простуженно сопя, обломки досок и мелкие камни то и дело скрипели под тяжестью сапог. Шаг, еще, еще… за несколько десятков ярдов я отчетливо различила запах давно не мытого тела. Встречное шлепанье босых ног было намного тише — и быстрее. Вот они сошлись… и сипение разом прекратилось, а босые ноги побежали дальше, пока не затихли в глубине склада.
— Играет, — задумчиво произнес монах, убирая руку и украдкой вытирая ладонь о полу плаща. — Кошка играет с мышками. Маленькая игривая кошечка, совсем еще котенок.
— Котенок… — лицо бандита исказилось. — Видели бы вы, что эта тварь сотворила с парнями Мешка! Бешеная сука, дорвалась до крови… — он сплюнул и продолжил, теперь уже не тараторя, а скупо бросая короткие, в два-три слова, фразы, словно подаяние нищим, — надо было сразу пристрелить… струсили. Лысый и Пика с корешами… решили просто слинять… пока вся банда Мешка не нагрянула. Остальные колебались… много уже натворили, от всех не спрятаться. Хомяк пытался… чуть не прибили… втравил нас, наобещал… жадный урод.
— Где он? — требовательно спросил Винсент. — Где сейчас Хомяк?
— Не знаю! — бандит мотнул головой. — Был наверху… или сдох уже. Когда Лысый с Пикой ломанулись на выход… надо бы идти всем, толпой… испугались. Кровь, много крови, — понизив голос, забормотал он, — целое море крови, она хохотала и швырялась головами. Разбежались по щелям, как тараканы…
Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп.
Игривый котенок… да. Ей и в самом деле было смешно, темнота вдруг разбилась на звенящие колокольчики. Заливистый, полный веселой радости детский смех настолько не гармонировал с происходящим, что рассудок не смог принять его сразу, потратив драгоценные мгновения на осознание.
Она обманула нас простейшим финтом, как тупых гоблинов. В последний миг прыгнула влево и сразу же, оттолкнувшись от полки, перелетела через костер. Взметнулись оборки когда-то белых, а теперь состоящих, казалось, из одних кровавых пятен юбок, заставив пламя испуганно шарахнуться вниз и в стороны. Монах, отскочив назад, взмахнул клинком, но лишь впустую располосовал воздух. Ласка-убийца, невероятно гибкий и стремительный зверек с детским личиком, выгнувшись назад, прокрутилась мимо Винсента, вскочила — я ударила и тоже впустую, лезвие плашмя скользнуло по корсету. Ответный выпад заставил меня отшатнуться, залитая кровью сталь свистнула в дюйме перед глазами. Как назло, под ноги подвернулся труп, в последний миг я успела перескочить, но разорвала дистанцию. Девчонка снова закрутилась, взвихрив юбки, будто танцуя древнюю горскую «пляску огня и стали», монах бросился к ней прямо через костер. Слишком поздно — ласка уже нырнула в спасительный мрак. Последними, словно крылья мотылька, промелькнули рукава блузки, выше локтя чудом сохранившие белизну.
Кажется, настало время пугаться всерьез.
— Брат Винсент, у вас платка нет?
— Где-то был, — монах, держа меч перед собой на уровне глаз, отступал назад, по дуге обходя керосиновую лужу, — вы что, ранены?
— Нет. Просто вспотела как мокрая мышь.
Я ничуть не врала, считаные секунды схватки выжали меня, как опытная прачка — пот заливал глаза, рукоять ножа скользила под пальцами.
— Утритесь рукавом.
Типично людской ответ — вульгарный, но… хоть как работающий. Пусть даже ткань царапает кожу и почти не впитывает влагу, лишь размазывая ее по лицу.
По крайней мере, мы остались целы, подумала я. Следующий раз будет проще, теперь мы знаем, чего ждать.
А затем раздался крик.
— Помогите… во имя всех святых! Помогите же… а-а-а-а!
Все оказалось проще — ласка пришла не за нами. Ее настоящая цель сейчас корчилась на полу, пытаясь зажать рану. Похожую картину я уже видела этой, наполненной смертями, ночью, и сейчас итог не вызывал сомнений. Глубокий порез на внутренней стороне бедра, рядом с пахом, зажать разорванную артерию практически нереально. Страж Леса мог бы гордиться столь идеальным, в классическом эльфийском стиле, ударом.
— Помогите… будьте вы прокляты!
Брат Винсент кивнул, словно соглашаясь, и, свободной рукой выдернув револьвер, пальнул не глядя, на звук. Это уже был даже не людской, а, скорее, гномский стиль, тяжелая пуля сработала не хуже боевого молота коротышек. Я же не успела ни отскочить, ни отвернуться — и теперь, глядя на безголовый труп, отчаянно пыталась удержать в горле остатки завтрака.
— Зачем?
— Он был уже мертв, — просто сказал монах. — Но еще мог погубить своими воплями нас.
Спорить с его убийственной логикой мог сейчас только самоубийца. Мне же хотелось жить.
* * *
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
В первый момент я не поверила своим ушам. Почти четверть часа напряженного вслушивания не могли пройти даром, измученный мозг мог выкинуть любое коленце.
— Брат Винсент…
— Странный звук… — прошептал монах.
— Вы тоже слышите? — удивилась я.
Тук-тук. Тук-тук.
В ночи звуки слышны издалека. Не лязг металла, не стук дерева… больше всего эти упругие глуховатые удары были похожи на постукивание каучуковой дубинкой. На моем участке был один констебль, приобретший это новомодное оружие, заодно с привычкой пересчитывать с ее помощью прутья ограды.
Тук-тук.
Показалось, или в проеме мелькнул какой-то отсвет? Нет, вот он появился снова — не менее странный, чем звук. Мягкое пастельное сияние, как от дорогой храмовой свечи, но кто ходит в такую ночь со свечкой?