— Я выполнил свою часть уговора, казак… — зашелестела вокруг трава. — Теперь, за тобой дело стало. Удачи, ведун…
* * *
Даже впервые очутившись неизвестно где, человек может почувствовать ауру окружающего его пространства. И — сам того не понимая как — без труда отличит старый и донельзя запущенный сад от заброшенного кладбища. Место доброе к людям, от — зловещего или безразличного.
Казалось бы, чего такого, слишком уж особенного в нависающих над тропой огромных земляных брылах, едва удерживаемых на месте узловатыми корнями чахлых кустарников и деревьев? Многие ущелья выглядят гораздо негостеприимнее. Но даже конь, наваливался широкой грудью на спину человека, неспокойно прядая ушами и тревожно пофыркивая. Словно белаш пытался предупредить хозяина о таившейся вокруг опасности.
— Да, друг, — прошептал ему тихонько на ухо Тарас, ласково похлопывая по храпу. — Ты прав, узко, четвероногому никак не пройти. Дальше мне придется самому пробираться… По уму, надо бы тебя стреножить или привязать, чтоб не ускакал, да только не по-людски это. Ведь — если не вернусь — либо волки тебя беспомощного порвут, либо с голоду подохнешь. А такой лютой смерти я никому не желаю… Так что, давай снимем с тебя сбрую, и гуляй. Дождешься — значит, судьба нам вместе быть. Ну, а ускачешь — авось не пропаду… Нет, не будем о плохом загадывать. Коли чего на роду написано, само сбудется…
Куница аккуратно положил седло, вместе со всем своим нехитрым имуществом, в сторонке от тропинки и потянул с головы коня уздечку. И в то же мгновение покатился по земле, будто смирно стоявший конь исхитрился лягнуть его в грудь мощными задними копытами. А когда очнулся, то увидел наклонившегося над собой высокого белокурого парня. Настолько мощного и широкоплечего, что даже не верилось. Как говорится: богатырь был самого себя шире. И — совершенно наг. Словно только что на свет уродился.
— Извини… — произнес виновато белобрысый здоровяк, протягивая руку, чтобы помочь Кунице подняться. — Поторопился чуток… Ведь я до самого последнего мгновения не верил, что ты решишься снять с меня уздечку. Чудно было, что казак, незнамо где, сам себя коня лишает… Вот и не утерпел. Неужели ты действительно пожалел скотину?
— Скотину — да… — проворчал Куница, потирая зашибленную грудь. — А ты-то, кто таков будешь? Откуда взялся?
— Я? — засмеялся богатырь. — Я и есть тот самый, конь, которого ты от заклятия освободил. Вернее — я был им… А ты, сняв заколдованную уздечку, вернул мне человеческий облик.
Тарас взглянул на незнакомца левым глазом и убедился, что тот не врет и не насмешничает.
— Как же тебя, парень, угораздило в лошадиную шкуру угодить? Заколдовал кто, что ли? И почему я раньше этого не заметил?
Богатырь помрачнел и чуть помедлил с ответом.
— Знаешь, Тарас, я тебе по гроб жизни обязан и благодарен, и таиться не стану, но — давай лучше об этом, как-нибудь в другой раз поговорим? Поперек горла мне сейчас подобный разговор встанет.
— В другой — так в другой… — легко согласился Куница и спросил, улыбаясь. — Звать-то тебя как, чудо-лошадь?
— Ради всего святого, не напоминай! — вздрогнул всем телом богатырь. — Ух, даже мурашки по коже побежали. — Он встряхнул длинными, как грива волосами и потер переносицу. — Степаном, крестили…
— Вот что, Степан — помолвил Тарас, — приодеться б тебе чуток. Да только, боюсь, из моих вещей такому здоровяку ничего впору не будет. Попона разве… Ой, извини, случайно получилось…
Но, похоже, именно этой неказистой шутки и не хватало, потому что оба парня рассмеялись громко и весело. Даже — беззаботно…
— Кушак одолжи, чресла прикрыть, — отсмеявшись и немного подумав, сказал Степан. — Пока хватит. А там — поглядим. Ведь мы, как я слышал, вроде, какую-то разбойничью кладовую ищем? Может, осталось чего с вещичек?
— А ты, что же, со мной пойдешь? — уточнил Тарас.
— И не сомневайся, друг, — степенно произнес богатырь. — Если согласишься моим побратимом стать, у нас с тобой, теперь одна судьба на двоих будет.
— Судьба общая, пусть себе, не возражаю… — засмеялся лукаво тот. — Но девушки, чур, разные!
— Согласен… — ответил такой же искренней улыбкой Степан. — Это… пистоль дашь?
— Ясен пень, — Тарас тут же протянул побратиму оружие. — Не с голыми ж руками или дубиной тебе на врага идти… Тем более, если верить лешему, свирепого и беспощадного. Ведь атаман Терн-Кобылецкий и при жизни душегубом был известным… А я сильно сомневаюсь, что вечное проклятие сделало его добрее и покладистее. Хотя, должен признаться, так же не уверен, что из обычного пистоля можно убить оседлый призрак. Сам как считаешь?
— Вот сейчас и поглядим, — пожал широченными плечами Степан. — Ну, пошли что ли одежку добывать? А то я уже зябнуть начинаю?
* * *
Ущелье за поворотом круто обрывалось глухой скалой, тупиком.
— Не понял? — возмутился Куница. — Куда это леший нас запроторил? Неужто шутки шутить вздумала нежить лесная?
Но в то же мгновение, одна из брыл с громким грохотом обрушилась вниз, обнажая угрожающий зев потаенной пещеры.
— Извини, лесной хозяин, — покаялся парень. — Плохое о тебе подумал… Лезем? — обратился к Степану.
В ответ богатырь только кушак туже затянул и решительно шагнул вперед.
Казавшаяся снаружи совершенно черной от непроглядной темени, внутри пещера неожиданно оказалась хорошо освещенной, исходившим из множества грибов-гнилушек призрачным сиянием.
Едва протиснувшись в узкий лаз, парни оказались в просторном гроте, в котором с легкостью могли б разместиться десятка два воинов. Не слезая при этом с лошадей и не пригибая копья. Но долго разглядываться по сторонам им не дали.
— Ба, ба, ба! — прозвучало где-то под неразличимым в высоте сводом пещеры. — И кто же это к нам на сей раз в гости пожаловал? Дайте-ка взглянуть поближе? Ага, ученик чародея и такой же недоученный ведун… Странная парочка — Иван да ярочка… — насмешливо хохотнул кто-то невидимый. — Надеюсь, прощения просить и объяснять, что ненароком заблудились, не станете? Я все равно не поверю, а героям — не к лицу унижаться.
— И не надейся, измора… — буркнул обижено Тарас.
— Могуществом учителей своих, надеюсь, тоже угрожать не станете? — призрак спустился ниже, и его уже вполне можно было разглядеть на фоне тьмы, сгущавшейся вверху. Выглядел он как сероватое облако, отчасти напоминавшее человеческую фигуру.
— Обойдемся, — теперь ответил Степан. — Велика честь для тебя будет. Сами справимся…
— Ну и хорошо, — покладисто согласился тот. — Потому как мне это совершенно без разницы. Тогда, перейдем к делу… Зачем пожаловали, сосунки? Разве вас не учили, что покой усопших нельзя тревожить? Златом-серебром разжиться захотели?
— Так это ж усопших… — ответствовал Тарас, доставая из ножен саблю. — А ты — всего лишь призрак давно погибшего разбойничьего атамана. Значит — неуспокоенный дух… Оседлый — как говорят в народе.