Ребенок. Одиночество. Смерть. Картинки смотрели на нее, провозглашая приговор веснушчатой девчонке. Грустно, но, в конце концов, это не ее дело. Ей платят за то, что она делает амулеты и рассказывает людям то, что они хотят услышать о своей судьбе. А вовсе не за правду.
Сэйери смешала карты и всунула их обратно в колоду, когда в ее спину уперся острый конец деревянной клюки. Колода выскочила из рук и лепестками рассыпалась по деревянному полу.
— Гадаешь? — раздался позади нее скрипучий голос. — Судьба для других, только для других, а не для себя. Слепая, слепая девчонка.
— Гадаешь! Гадаешь! — укоризненно сказал Онко, спрыгивая с бабкиного плеча и прохаживаясь по упертому в спину девушки костылю.
— Я гадаю не на себя, бабушка Джиа, — с поклоном ответила Сэйери, собирая карты. — Мне просто захотелось узнать судьбу моей покупательницы.
— А из чего сделан фундамент у этого желания? Серебро? Медь? Или твоя глупость?
— Я... — Сэйери запнулась. — Я сама решила узнать. Мне ничего не заплатили.
— А зачем тогда прайм тратишь? — сварливо воскликнула бабка, занося над девушкой тяжелый набалдашник клюки в виде собачьей головы.
Собачья морда опустилась и больно клюнула Сэйери в неприкрытое платьем плечо.
— Бабушка Джиа! Бабушка Джиа! Не надо! — взмолилась девушка. — Я сегодня хорошо работала, я уже продала пять амулетов и через час продам еще два! Меня даже похвалили и назвали Мастером сновидений!
— Сновидений Мастер здесь я! Я! Я! А не ты, маленькая слепая девчонка! — сказала, снова поднимаясь вверх, собачья голова.
— Слепая девчонка! — поддакнул мерзким голосом Онко.
* * *
Пять мужчин и шесть женщин. Довольно удачный день для Сэйери и ее старой бабушки. Бывали, конечно, и удачнее, но этот был весьма не плох. Особенно учитывая те три гадания, медяки от которых лежали в потайном кармане платья девушки, и о которых никогда не узнает бабушка Джиа.
Сэйери уже складывала в повозку выложенный для торговли столик с кривыми ножками, когда от дела ее оторвал неожиданно прозвучавший совсем рядом топот копыт.
— Леди Аэрика возвращается с прогулки! Встречайте вашу леди! — раздался сверху тонкий писклявый голосок.
Сэйери подняла глаза и увидела странную девочку в коротенькой желтой юбочке, таком же топе и в длинных чулочках. Миниатюрная, с несколько большой для ее роста головкой и огромными наивными глазами, она выписывала в воздухе узоры, неистово размахивая прозрачными крылышками за спиной. Несмотря на некоторую нескладность, она выглядела удивительно мило и радостно, похожая лучик солнца, упавший с небес и решивший остаться на земле.
— Леди Аэрика! — еще раз объявила девочка, и вспорхнула вперед, навстречу въезжающей на единственную улицу селения во главе небольшой кавалькады молодой аристократке на белом коне.
Она села леди прямо на голову, поставив согнутые ножки на плечи.
— Ну-ну, Налани, не надо позорить меня перед моими подданными, — рассмеялась леди, сбрасывая в шутку обидевшуюся крылатую девочку с головы и поправляя серебряный обруч, обхватывающий обрезанные по плечи прямые черные волосы.
Сэйери оглядела прибывшую леди с ног до головы. Одета она была по-мужски, при этом довольно просто, но вместе с тем изящно. На ней были темно-зеленые, уходящие в черноту обтягивающие штаны, а сверху — просторная белая рубашка с обширными рукавами и незнакомым вензелем на спине, расстегнутая на несколько пуговиц, выставляющая напоказ белоснежную высокую шею.
Высокие черные сапоги были слегка заляпаны грязью, но, немного подумав, Сэйери решила простить леди такую оплошность. В конце концов, она же возвращалась с прогулки — наверное, еще просто не успела привести себя в порядок.
«Симпатичная», — вынесла свое решение Сэйери. — «Конечно, ей далеко до возвышенной красоты модниц Тотоола, но для глубинки вполне пойдет».
Селяне мигом высыпали из домов и окружили леди. Они кланялись ей почтительно, с уважением, но без слепого раболепия. Как будто признавали ее право управлять собой, как первой среди равных.
Сэйери отвернулась. Она не была подданной этой леди, и делать здесь ей было больше нечего. Проклятый столик оказался слишком тяжелым, и никак не желал влезать обратно в телегу, где за задвинутой ширмой тихо сидела бабушка Джиа.
«Проклятая старуха! Ну хоть чуть-чуть помогла бы! Только знает, что внутри сидеть и мои деньги считать!» — мысленно ворчала девушка, опасаясь, однако, открывать рот.
Она и так уже два раза за сегодня отхватила от зловредной бабки, и получать еще больше побоев ну совершенно не хотелось.
— Мастер сновидений! — раздался за спиной голос леди Аэрики, и Сэйери выронила от неожиданности столик. — Я рада, что вы все еще встречаетесь на дорогах Адорнии!
Несомненно, леди хотела сказать ей приятное, но Сэйери вдруг почувствовала себя редким животным, шкурой которого довольный охотник хвастается перед своими друзьями в таверне.
— Благодарю вас, моя леди.
Гадалка присела в вежливом реверансе. Для такой уличной торговки, как она, достаточно было бы и просто поклониться, но Сэйери вдруг захотелось доказать аристократке, что она тоже знает этикет, и что она вовсе не диковинный лесной зверь, забредший в человеческое поселение. Реверансам ее никто не учил, но она достаточно насмотрелась на них на том модном показе в Тотооле, когда каждая выходившая на подиум модница приседала в поклоне, прежде чем пройти по нему до конца.
— Какая милая девочка! — воскликнула сидящая на плече у леди Аэрики Налани, заламывая у груди тоненькие ручки.
«Еще кто из нас троих тут девочка», — хмыкнула себе под нос Сэйери.
— Как тебя зовут, моя милая? — спросила леди, улыбаясь ее поклону, и девушка неожиданно поняла, что она что-то сделала не так.
— Сэйери, — сказала молодая гадалка, запоздало поворачиваясь к аристократке правым боком.
На левом плече девушки красовались огромные синяки от сегодняшних побоев, и леди Аэрика, несомненно, их уже заметила. Тем не менее, совершенно не хотелось показывать их ей еще дольше. Пусть лучше смотрит на ее чуть потертое синее платьице до колен, собранные в хвост черные волосы и перчатку по локоть длиной на правой руке, некогда принадлежавшую шикарной даме, а потом выброшенную на улицу.
Сэйери всегда носила эту перчатку, никогда ее не снимая, не желая показывать уродливой кожи на правой руке, оставшейся от сурового наказания бабушки Джиа. Еще одной неснимаемой частью ее туалета были кандалы на левой лодыжке Сэйери, которые продолжались несколькими звеньями оборванной железной цепи — с помощью них бабушка Джиа всегда могла найти свою «слепую девчонку». Однако сейчас кандалы были скрыты от взглядов аристократки под столиком, так что за них можно было не беспокоиться.
— Погадай мне, Сэйери! Расскажи мне мою судьбу! — попросила леди Чертога покоя, доставая из кошелька серебряную монету.