Однако же, сдается, мисс Каролина поборола свою застенчивость. Сумерки сгустились, сад темен; надев шляпку, она украдкой выскальзывает из дома и через кусты, мимо закрывшихся на ночь цветов и росистых листьев, летит, словно фея, ему навстречу. Ей хочется подкрасться незаметно, поэтому она делает круг, подходит сзади и трогает его руку. Литой чугун, впрочем, вздрогнуть не может; не вздрогнул и герцог.
— Откуда ты взялась? — спросил ее опекун, глядя с высоты своего немалого роста на воспитанницу, которая продела руку в его локоть и повисла на нем, как всегда делала во время совместных прогулок.
— Я увидела, что вы гуляете один, и решила составить вам компанию, — ответила та.
— Возможно, я предпочел бы побыть без тебя, — сказал герцог.
— Неправда. Вы улыбнулись, и вы убрали книгу, как будто собираетесь разговаривать, а не читать.
— Что ж. Ты готова к завтрашнему отъезду?
— Да, все уложено.
— А голова и сердце, полагаю, готовы так же, как и дорожный сундук? — продолжал его светлость.
— Мое сердце скорбит, — сказала Каролина. — Мне жалко уезжать, особенно сейчас. Днем, пока я была занята, я и вполовину так сильно этого не чувствовала, а вот теперь…
— Ты устала и потому в расстроенных чувствах. Утром проснешься освеженной и увидишь все в ином свете. Думай о своем поведении, Каролина, когда попадешь в высшее общество. Я буду иногда о тебе спрашивать.
— Спрашивать? Мы будем видеться! Пока вы в Витрополе, я стану навещать вас на Виктория-сквер почти ежедневно!
— Ты пробудешь в Витрополе всего несколько дней.
— Так куда же я поеду?
— Либо в Париж, либо в Фидену, либо в Россию.
Каролина молчала.
— Это новая для тебя сфера, — продолжал ее опекун. — Новый круг, и он будет состоять преимущественно из французов. Не подражай манерам дам, которых увидишь в Париже или в Фонтенбло. По большей части это не очень хорошие женщины, навязчивые и бесцеремонные. Они будут часто говорить о любви и захотят поверить тебе свои тайны. Не слушай их: они крайне дурны и безнравственны. Что до мужчин, они почти все отъявленные мерзавцы. Избегай их.
Каролина не ответила.
— Года через два твой отец заведет речь о твоем замужестве, — сказал опекун, — и, полагаю, ты убеждена, что лучше ничего и быть не может. Вполне допускаю, что отец найдет тебе жениха-француза. Коли так, не соглашайся.
Мисс Вернон по-прежнему хранила молчание.
— Помни, — продолжал его светлость, — что есть лишь одна нация омерзительнее французов — итальянцы. Тебе следует полностью исключить итальянок из своего общества, а итальянцев с отвращением отталкивать даже в мыслях.
По-прежнему молчание. Каролина не могла понять, почему его светлость так с нею разговаривает. Она еще не помнила за ним такого сурового и дидактического тона. Упоминания о замужестве и прочем тоже ставили ее в тупик. Не то чтобы мысли о браке были юной барышне совершенно чужды. Она временами, вероятно, и прежде исследовала эту тему в своих грезах; нет, не посмею гадать, как далеко мисс Вернон заходила в своих размышлениях, поскольку она была дерзким теоретиком. Однако до сих пор все подобные мысли оставались тайными и невысказанными. Менее всего она была склонна признаваться в них своему опекуну и сейчас в большом замешательстве выслушивала его строгие поучения. Слова о французских дамах, итальянцах и итальянках вызвали у нее очень странные чувства. Она ни за что на свете не ответила бы герцогу, однако очень хотела, чтобы он говорил еще. Ее желание вскоре исполнилось.
— Отнюдь не исключено, — продолжал его светлость после короткой паузы, во время которой они с Каролиной медленно шли по аллее в нижней части сада, — отнюдь не исключено, что ты случайно встретишься в обществе с дамой по фамилии Лаланд и с другой, по фамилии Сент-Джеймс, и, вероятнее всего, они выкажут тебе очень много внимания, будут льстить, уговаривать, чтобы ты спела или сыграла, приглашать тебя к себе домой, знакомить со своим избранным кругом, предлагать совместные поездки по публичным местам. На все отвечай отказом.
— Почему? — спросила мисс Вернон.
— Потому что, — отвечал герцог, — мадам Лаланд и леди Сент-Джеймс ведут себя недолжным образом. Они придерживаются излишне свободных взглядов на мораль. Они пригласят тебя в свои будуары, как парижские дамы называют комнаты, где сидят по утрам, читают грязные романы и говорят о своих секретах с ближайшими подругами. Ты услышишь множество любовных историй, узнаешь о множестве женских ухищрений, привыкнешь к нескромным речам и, возможно, пустишься в глупые приключения, которые погубят твою репутацию.
До сих пор говорил только Заморна; мисс Вернон так углубилась в созерцание освещенных луною камешков на дорожке у себя под ногами, что не могла внести вклад в разговор. Наконец она промолвила довольно тихо:
— Я никогда не собиралась дружить с француженками. Я думала, что, став взрослой, буду ездить с визитами к таким людям, как леди Торнтон, миссис Уорнер и та дама, что живет в двух милях отсюда, мисс Лори. Они все очень благовоспитанные, верно?
Прежде чем ответить на вопрос, его светлость достал красный шелковый носовой платок и высморкался. Потом сказал:
— Миссис Уорнер — исключительно достойная женщина. Леди Торнтон чуточку легкомысленна, но больше я никакого вреда от нее не вижу.
— А какая мисс Лори? — спросила Каролина.
— Какая? Довольно высокая и бледная.
— Я хотела спросить, по характеру? Должна ли я бывать у нее с визитами?
— Тебе не придется об этом думать, потому что у вас не будет случая встретиться. Она всегда живет в деревне.
— Я думала, она очень модная дама, — продолжала мисс Вернон, — потому что в Адрианополе видела во всех лавках ее портреты и она показалась мне чрезвычайно красивой.
Теперь промолчал герцог.
— Интересно, почему она живет одна? — настаивала Каролина. — И почему у нее нет родственников? Она богата?
— Не очень.
— Вы с ней знакомы?
— Да.
— А папа?
— Нет.
— Она вам нравится?
— Иногда.
— А почему не всегда?
— Я не всегда о ней думаю.
— А вы с ней когда-нибудь видитесь?
— Время от времени.
— Она дает приемы?
— Нет.
— Я думаю, она весьма загадочная и романтическая особа, — заключила мисс Вернон. — У нее очень романтическое выражение глаз. Не удивлюсь, если в ее жизни были приключения.
— Вроде того.
— Я бы тоже хотела приключений, — добавила юная леди. — Скучная заурядная жизнь — не по мне.
— Возможно, твое желание исполнится, — ответил герцог. — Но не торопись. Ты еще очень юна — жизнь только начинается.