Юная парочка, должно быть, заметила погоню: пленники понеслись сломя голову и сменили курс. Оставив попытки взобраться по отвесной стене каньона, они во всю прыть мчались к тоннелю.

— Прекрасно, — замурлыкал Орбикс, и Стиксу показалось, что он видит расплывшуюся в улыбке физиономию Верховного Стража сквозь маску с железным соплом и тёмными очками.

— Да здравствует Великая Буря! — воскликнул Орбикс в тот самый миг, когда Ксант и Магда исчезли в тоннеле и далёкая зарница полыхнула на небосклоне. — Да здравствуют Демоны Тьмы! Да избавят они нас от всех, кто загрязняет наше чистое небо! Избавят раз и навсегда!

Пока Орбикс взывал к демонам, их тёмные силуэты замаячили у проёма. Первый из своры замер на секунду перед входом, подозрительно принюхиваясь.

Стикс смотрел, как скалистые демоны потоком вливаются в тоннель. От их оглушительного визга гоблин покрылся холодным потом, несмотря на изнурительную жару. Вопреки всему, он почему-то надеялся, что юная парочка сумеет спастись. Библиотекарь ты или нет — всё равно… Никто не заслуживает такой ужасной смерти!

Гоблин-утконос почувствовал, как Орбикс Ксаксис, Верховный Страж Ночи, положил тяжёлую руку ему на плечо.

— Ты молодец, Стикс, — похвалил он гоблина. — Благодаря искусному управлению клетью ты окончательно решил судьбу библиотекарей.

Глава шестнадцатая. Каменная голова

Плут волновался. Его любимый профессор Олквикс Венвакс будет рядом. Он не видел старика с начала погрузки.

Баржа накренилась, они подплывали к выходу из канализации. Четыре баржи Центрального Книгохранилища уже миновали сточную трубу, и теперь их подхватило сильное течение Краевой Реки. Плут различал фигурки гребцов: пытаясь подняться вверх по реке, они взмахивали вёслами, отчаянно борясь с течением, но баржи раскачивались на волнах, как поплавки.

Порывом ветра баржу Плута тряхнуло, посудина дала крен, и грузы поползли на одну сторону, обшивка угрожающе затрещала. Плута окатило с головы до ног.

— Режьте сеть над кабинками-читальнями! — перекрывая рёв воды, крикнул капитан.

Библиотекари ножами перерезали сеть, и летучие кабинки устремились ввысь, как воздушные шары. Судно выпрямилось. Библиотекари опять сели на вёсла, и баржа, развернувшись, поползла вверх по течению под аккомпанемент грозных команд капитана.

— И — раз! И — два! — кричал он. — Десять градусов лево руля! И — раз! И — два! Налегли, ребята!

Медленно, но верно баржа с Плутом на борту поднималась вверх по Краевой Реке, замыкая флотилию. Плыть было тяжело из-за сильного встречного течения и лобового ветра, сносившего висячие кабинки-читальни и грозившего утащить неповоротливую громаду к самому Краю, где река превращалась в крутой водопад.

— И — раз! И — два! Быстрее! Ещё быстрее! — продолжал подбадривать команду капитан.

Плут огляделся. На другом берегу горели огни. Флотилия держалась середины реки, где вода была глубже: никому не хотелось сесть на мель. Далеко-далеко маячили величественные башни Ворот у Дороги через Великую Топь. Плут почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он увидел рядом Верховного Академика.

— Здесь свободно? — поинтересовался он. — Ты не против, если я сяду рядом?

— Вообще-то это место Олквикса, — ответил Плут. — Правда, я не видел его с тех самых пор, как мы сели на борт.

Каулквейп опечалился:

— Этого-то я и боялся, мальчик мой.

— Чего этого? — спросил Плут.

— Он не смог заставить себя покинуть свою любимую библиотеку, — ответил Каулквейп.

— Значит, он остался там вопреки всему? — У Плута на глаза навернулись слёзы.

— Да, несмотря на то что приближается роковой час, — сказал Каулквейп. — В одиннадцать гоблины будут в канализации. И шрайки тоже. Благодари небеса, что мы сумели вовремя убраться оттуда.

Оба стали вглядываться в предгрозовое небо. В неверном лунном свете, сгущаясь, вихрились и кружились зловещие тучи.

— Мы спасёмся, да? — спросил юноша, поворачиваясь к Верховному Академику.

Библиотекари, кряхтя от напряжения, налегали на вёсла, слушаясь команд капитана. Каулквейп изучал небо.

— По расчётам Вокса — он сам показал мне свои записи — чёрная буря налетит ровно в одиннадцать.

У Плута тошнота подступила к горлу. Не от морской болезни — его одолевала тревога. Что-то сокровенное, чего он не мог высказать, терзало душу.

— Лучший облаковед из выпускников Школы Облаковедения, — напомнил Каулквейп. — У Вокса был талант, он всегда был впереди всех. Если Вокс сказал в одиннадцать, значит, точно в одиннадцать.

— Налегай! Ещё разик! Ещё раз! — надрывался капитан.

— Башня Ночи, Дорога через Топь, Санктафраксов Лес… — Каулквейп обвёл рукой горизонт, на котором вырисовывались силуэты зданий Нижнего Города. — Говори что хочешь про жирного негодяя, но он оставит свой след в истории.

— Взгляд профессора упал на эмблему — свидетельство его высокого звания, и он рассеянно стал теребить свой нагрудный знак. — Я не знаю никого, кто мог бы сравниться с ним.

Теперь настала очередь Плута успокаивать старика. Юноша положил руку на плечо Верховного Академика.

— Не терзайте себя зря, профессор, — проговорил он. — Пусть Вокс оставит след в истории Нижнего Города, зато вы оставите след в людских сердцах. И я отлично знаю, что ценнее.

— Да благословят тебя Небеса, юноша! — воскликнул Каулквейп. — Когда я сидел в казематах Башни Ночи, я стал сомневаться в себе.

Плут потряс кулаком:

— Плевать я хотел на все изобретения! Башня Ночи — тьфу! Дорога через Топь — тьфу! — Юноша рассмеялся. — Санктафраксов Лес — тьфу! Младенец Вокса — тьфу!

Каулквейп переспросил:

— Младенец Вокса?

— Да, — хохотал Плут. — Его последнее изобретение — огромный шар, набитый желудями-кровавиками и пылефраксом.

— Пылефракс! — задохнулся Каулквейп, побелев как мел.

— Жуткая смесь, — сказал Плут. — По собственному опыту знаю. Когда я служил у Тестеры на кухне, у меня случилась неприятность: частица пылефракса случайно попала на каплю воды и — бабах! Взрыв был ужасный.

— Значит, он набил доверху весь шар пылефраксом, — слабым голосом проговорил Каулквейп. — О Небеса! Мне ясно. Огненные шары, Плут! Должно быть, один из них и сбил твой небоход. Вокс наверняка проводил испытания. — Голос академика потух. — Я не думал, что Вокс способен на такое! Он безумен! Совершенно безумен!