Book.

Ксант снова покраснел, но на этот раз у него на губах играла улыбка.

— Если дела и впрямь так плохи, как я думаю, нам вскоре понадобится твоя служба.

— Правда? — спросил Ксант.

— Да. — Варис улыбнулась. — В чине моего маршала авиации.

* * *

— Спокойно, дружок, — шептал Плут, чувствуя, как дрожит под ним тело Чинквикса.

Ветка, на которую они опустились, была очень тонкой, но юноша целиком и полностью положился на своего зубоскала. Мощный Чинквикс ещё никогда не подводил всадника. В отличие от своих бурых и рыжих собратьев он обладал природным умом и завидным проворством. Плуту оставалось лишь чуть-чуть натянуть узду или повести шпорой, казалось, зубоскал откликался даже на мысли хозяина.

Между ними возникла крепкая связь. Стоило Плуту приблизиться к загону, как синие глаза Чинквикса загорались огнём, а тонкий хвост начинал метаться из стороны в сторону. А когда Плут почёсывал своему подопечному нос, тот жмурился и начинал тихонько урчать от удовольствия.

— Что такое, дружок? — прошептал Плут, выпрямляясь в седле. Розовые ноздри Чинквикса затрепетали. — Ты что-то почуял?

Плут прищурился. Справа колыхалось бесконечное море листвы, впереди возвышались свинцовые сосны, слева…

Юноша разинул рот. Едва дыша, он таращил глаза, не смея поверить в то, что увидел.

— Что это, о Небеса? — прошептал он.

Уже два дня Вольные Уланы патрулировали окрестности. Они начали свой обход с северо-запада и постепенно передвигались на восток. До сих пор им не встретилось ничего подозрительного. Более того, в лесах ещё никогда не было такого затишья, и в первую ночь Плут спал сном младенца.

Утром отряд разбудили скорбные крики свиномордов, и всадники решили разузнать причину волнений. По дороге им то и дело попадались в панике бегущие звери. Обеспокоенные наездники поскакали ещё быстрее, гадая, что могло так напугать лесных обитателей.

Вскоре Плут увидел, в чём дело. Чинквикс протяжно взвыл. Крох-гоблины Грист, Уорп и Треббис, душегубец Лага и сам капитан Рубь догнали Плута и теперь с удивлением наблюдали престранное зрелище.

— Земля и Небо! — выдохнул Капитан. — Что здесь приключилось?

Плут лишь покачал головой. Целые заросли деревьев были вырублены, нет, они просто были вырваны с корнем. А по взрыхлённой земле тянулись широкие борозды, полные щепок и сучьев, — это всё, что осталось от исполинских лафовых, железных и колыбельных деревьев.

— Их как будто скосили, — пробормотал Грист, натягивая вожжи, чтобы успокоить перепуганного зубоскала.

— Сровняли с землёй, — прибавил Уорп.

— Только взгляните на эти сучья, какие аккуратные зарубины. — Лага нервно сглотнул.

Грист обернулся к капитану.

— Гоблины? — только и спросил он.

Капитан Рубь мрачно покачал головой:

— Даже армии гоблинов не под силу сотворить такое. Чтобы срубить одну свинцовую сосну, требуется целая неделя. А здесь…

Вольные Уланы озадаченно таращились на поваленные сосны. Тёмные прогалины, образовавшиеся на их месте, напоминали щербины. Рядом с соснами валялись мёртвые свиноморды, всё ещё сжимавшие оцепеневшими лапами крепкие сучья.

— Мы слышали их предсмертные крики этим утром, — хмуро заметил капитан.

— Но кто мог такое сотворить? — побледнел Лага. — Или, вернее спросить, что?

— Даже не представляю, — вздохнул капитан.

— Что ж. — Плут указал на глубокие борозды. — Что бы это ни было, оно сейчас направляется в Вольную Пустошь!

В Новом Нижнем Городе наступил вечер, и небо приобрело золотой, местами медный оттенок. На лафовой башне стали загораться фонари, и вскоре вся она озарилась мерцающим светом. А в Палате Собраний и Заседаний вновь сошёлся Совет Восьми Старейшин. Как и раньше, балюстрады и колонны были украшены живыми цветами, источавшими такой же сладкий аромат, как стоявшие на столе кубки с дубовином. Колокол пробил девять раз, и Каулквейн Пентефраксис поднялся со стула.

— Досточтимые Старейшины, — провозгласил он, высоко поднимая кубок. — Впрочем, нет, дорогие друзья! У меня созрел тост.

Парсиммон, Верховный Правитель Озёрного Острова, и Верховный Библиотекарь Фенбрус Лодд переглянулись. Профессора Света и Тьмы с улыбкой подняли кубки, но Варне Лодд так и сидела с каменным выражением лица. Хеб Лаб-Драб, мэр Нового Нижнего Города, смущённо покосился на свой пустой кубок, а Канкарессе Молчаливая поднесла к губам напёрсток с вином.

— Любезный Хеб уведомил меня, что урожай был собран в срок, — продолжал Каулквейп. — Зернохранилища, овощные и фруктовые склады набиты под завязку.

Старейшины дружно салютовали польщённому мэру.

— Наш Парсиммон доложил о самом большом выпуске подмастерьев в истории Озёрной Академии!

— Да, да! — подтвердил довольный крох-гоблин.

— А госпожа Канкарессе заверяет, что все беженцы из Старого Нижнего Города нашли в Вольной Пустоши приют и покой. — Каулквейп поклонился крошечной Старейшине, и та улыбнулась в ответ. — Но теперь о нашем самом главном достижении, — продолжил Высочайший Академик, так резко подняв кубок, что брызги вина полетели во все стороны. — Под чутким руководством Фенбруса Лодда завершилось сооружение великой Большой Библиотеки. Я предлагаю выпить за наше новое книгохранилище!

— За Большую Библиотеку! — прогремел Совет Восьми, осушая кубки.

«Но подождите… — В головах Старейшин зазвучал ласковый голос Канкарессе. — Один из нас не разделяет всеобщей радости… — Вейф обернулась к Варис Лодд. — Тебя что-то печалит?» — спросила она.

Варис подавленно кивнула.

— У меня дурные вести. Вольной Пустоши угрожает опасность. — Она со стуком поставила кубок на стол.

— Откуда такие сведения? — удивлённо спросил Каулквейп.

— Об этом свидетельствуют Библиотечные Рыцари, воздушные пираты и Духи.

— Ха! — прервал её Фенбрус Лодд. — Духи, значит! Мой сын постоянно выдумывает всякие небылицы…

— Нет, отец, — твёрдо сказала Варис Лодд. — Это не небылицы.

В этот самый момент раздался какой-то шум и прямо на балкон Палаты Собраний и Заседаний прыгнул белый зубоскал.

Цветочные гирлянды посыпались на пол. Молодой Вольный Улан выскочил из седла и преклонил колени перед Высочайшим Академиком.

— Плут! — воскликнул ошеломлённый Каулквейп. — Плут Кородёр, это ты?