Но Йонарда-Берга поблизости не было. Уже после первой смерти он сообразил, что к чему, и поспешил покинуть базарную площадь, да и сам базар.
«Вот спасибо тебе, щенок, – думал он, выбираясь из торговых рядов, – вот уж удружил. Может, за это к твоему поганому рту в Мокрой Мороси ложку меда поднесут. Без тебя я бы еще неделю думал, что значат эти пальцы. Выходит, Танкар тоже схвачен? Как же этот лис позволил себя поймать? Впрочем, сейчас неважно. Значит, его тоже собираются казнить на этой же площади через два дня в полдень. И Фрим велел мне его спасти. Железный старик. Отказался от спасения, чтобы дать шанс другу! Вот только, Хрофт! Какой это шанс?»
О том, чтобы освободить негласного, но признанного правителя Нижней Акры в одиночку, нечего было и думать. Разве что прирезать, подарив более легкую смерть. «Что ж, если не останется другого выхода, сделаю хотя бы это».
Йонард наконец миновал базар и очутился на узкой улочке, ведущей вниз, к порту. Но туда ему было совершенно не нужно. Он немного подумал и свернул в первую попавшуюся открытую дверь, показавшуюся дверью кабачка. Германцу надо было подумать.
Таверна вольных торговцев «Под башмаком», куда он наведался еще утром, стояла заколоченной. Это неприятно поразило Йонарда, но только теперь он осознал степень постигшей его неприятности. Он не имел ни малейшего понятия, как найти своих приятелей. Марах, который, конечно, все знал, сейчас плыл на «Ястребе» в Пантикапей. Фрим умер на площади. Нижняя Акра для Йонарда закрыта. Танкар доверял своему другу-германцу как родной матери… другими словами, лишь до определенного предела – ни одной «норы» не показал. Его неприятно поразило это открытие, но Берг одернул себя. Обижаться будем позже, сейчас думать надо. Можно попытаться поймать первого попавшегося евера и вытрясти у него способ связи, ведь должен же он быть хотя бы на такой вот случай!.. А если первый ничего не знает? Или не скажет? Ловить второго, потом третьего? А за это время первый донесет на Йонарда страже, и он окажется вместе с Танкаром. Будут с соседних кольев перемигиваться.
Нет, любой евер не годился. Нужен был либо Наиль, либо Римас. Любой другой сделает круглые глаза и сочувствующе похлопает северянина по плечу: «Какой-такой танкар-манкар, какие норы? Видно, ты, господин, по ошибке вместо одной зеленой лепешки две скурил. Ты так больше не ошибайся, а то привыкнуть можно… А помойники опять цену на свой товар подняли».
Мысли о помойниках посетили германца не случайно, они были навеяны окружающей обстановкой. В кабачке, куда Йонард случайно забрел, было сыро и пахло плесенью. Над головой, уцепившись за балки, серыми кулечками висели летучие мыши. Люди, их было немного, сидели в ряд на низкой скамье, подпирая стену и выставив на середину комнаты грязные босые ноги. На Йонарда никто не смотрел.
Это было скверное место. Любое другое было бы лучше.
«За исключением двух, – подумал про себя Йонард, – места, приготовленного Танкару, на колу и еще, пожалуй, трона благословенной Акры».
Этот кабачок был одним из немногих, в которые сам Танкар никогда не заглядывал и Йонарду делать этого не советовал. И не потому, что боялся здешней полусонной, либо полумертвой публики. Танкар вообще мало чего боялся, хоть и обожал строить из себя распоследнего труса. Но сюда не следовало заглядывать и храбрецу. Потому что нечего тут было делать герою. Йонарда занесло во владения «помойных крыс», о которых в «приличном обществе» воров, мошенников, убийц и женщин, торгующих любовью, даже говорить было не принято. Сейчас, однако, здесь не было продавцов сладких грез. Скамьи занимали страждущие. Около десятка мужчин неопределенного возраста, неряшливо одетых, сидели, привалившись к стене, и время от времени пытались заговорить, причем не друг с другом, а то ли с собой, то ли с каким-то невидимым собеседником. Наверное, с собственным демоном, который и привел их сюда, и, без сомнения, поведет дальше к веревке палача или на дно сточной канавы. Речь их была лишена и смысла, и эмоций: сухой шорох песка. Изредка то один, то другой поднимали взгляд к задернутой занавеске, скрывавшей соседнюю комнату, но никто не пытался встать, сделать несколько шагов, отдернуть занавеску или просто позвать хозяина.
Йонарду были неинтересны эти люди и их страдания, они сами решили именно так распорядиться своей единственной жизнью. Навербовать из них бойцов нечего было и думать – любой из них готов был за лишнюю лепешку гашиша и убить, и быть убитым, но точно так же и за ту же цену любой из них продал бы Йонарда вместе со всеми его планами и потрохами.
Берг уже хотел встать и уйти. Его остановил тихий и необыкновенно отчетливый голос. Здесь, в обиталище сумасшедших или сходящих с ума, этот голос звучал на удивление трезво и разумно. И тот, кто отвечал ему, тоже был вполне вменяем. И, тут Йонард ошибиться не мог, порядком напуган. Берг прислушался. Говорили за занавеской, причем собеседники не боялись, что их могут подслушать. Видно, за местными завсегдатаями такого не водилось.
– Он приплыл на корабле. Его ловили, но он сбежал. Больше его никто не видел.
– Что за корабль?
– Торговый. Капитан взял его гребцом, потому что у него не было денег заплатить за место на палубе. Они договорились, что он гребет до Акры и здесь сходит.
– Где его подобрал капитан?
– Где-то далеко, в Персии… я забыл название порта.
– В Армене, Синопе?
– Точно, господин! В Синопе!
– А почему его ловили?
– Никто не знает, господин.
– Так уж и никто, – усомнился голос, – тот, кто ловил, наверняка знает. Не бегал же он просто так, чтобы согреться. Не знаешь ты, но это можно поправить… Ведь можно?
– Это будет зависеть от того, насколько господину хочется знать. – Первый голос сделался вкрадчивым и наглым. Но его собеседник, видимо, не любил нахалов. Послышалась короткая возня, хрип… кого-то слегка придушили, предположил Йонард.
– Нет, – возразил второй голос, ровный и спокойный, – это будет зависеть от того, насколько тебе хочется жить. Ты меня понял?
– Да, господин, я все понял – просипел первый голос. Наглости в нем заметно поубавилось.
– Это хорошо. Узнаешь, зачем его ловили и точно ли ему удалось уйти. Держи, – что-то тихо звякнуло, – тут десять монет. Потратишь меньше, все, что сверху – твое.
– Спасибо, господин, – голос, хоть и слегка придушенный, заметно взбодрился.
– Не за что. Не узнаешь ничего, потратишь мои деньги впустую, все, что сверху – мое. А сверху только твоя никчемная жизнь. Ты меня понял?
– Да, господин.
– Это хорошо. Люблю понятливых.
Голоса стихли.
«Да, – подумал слегка заинтригованный Йонард, – а жизнь-то продолжается». Впрочем, все это хоть и было очень интересно, никак его не касалось. Он встал и вышел.
Йонарду вдруг пришло в голову, что он непроходимый глупец, и задача имеет очень простой ответ. Завтра как раз тот день, когда каждый евер должен идти в храм, чтобы помолиться своему богу.