— Гляди-ка, опять меня сверлят убийственным взглядом, — заметил он. — Как мне не хватало этой ежедневной дозы ненависти! Наркотик, да и только!
— Джеми, — окликнула его Мэй и замолчала. — Ты что-нибудь знаешь о Себе, кроме того, что он колдун?
— Э… — Брат наморщил лоб. — В каком смысле? Мы, знаешь, нечасто общаемся. С математикой у него нелады.
— Я не об этом.
— О том, что он любит рисовать? — предположил брат. — А, вот оно что. — Он изменился в лице. — Есть еще кое-что, чего ты не знаешь…
— Что?
— Ну, мне кажется, он… — начал Джеми и, не таясь, заглянул ей через плечо. Мэй обернулась. Себ и Ник за ее спиной кружили друг против друга — только гравий щелкал из-под подошв, а детвора — по сторонам.
— Отвали от них, — прорычал Ник.
Себ смерил его взглядом — глаза лихорадочно горят, подбородок вскинут. Казалось, ему плевать на грозящие увечья.
Вспомнив слова Ника о том, что ему тоже плевать на Себа, Мэй вдруг за него испугалась.
— Ну, как оно? — крикнул Себ. — Развлекаешься с новым дружком?
Ник расхохотался. Его смех прокатился по залитому солнцем двору.
— Клевещешь на мою ориентацию, а, Макфер-лейн? Ой-ой, что же мне делать?
Он замер на месте и вызывающе отвернулся. «Слава богу», — подумала Мэй, которая уже шла к ним. Джеми следовал за ней.
— Я все про тебя знаю, — процедил Себ. — Как ты обошелся с теми людьми в Дареме. Включая детей. И знаю, что ты сделал с Мэй то же самое!
Ник развернулся и с такой силой ударил его в лицо, что Себ плашмя рухнул на землю.
— Так вот, — произнес Джеми у Мэй за спиной, — я как раз собирался сказать, что Себ с Ником вот-вот подерутся.
Себ бросился на Ника. Тот замешкался — видимо, подавлял желание вытащить нож, так что Себ успел его повалить и один раз ударить, перед тем как Ник оседлал его, скрутил и принялся молотить.
— Хороший ход, — заметила Мэй.
Пока парни дрались, по небу серой галькой покатились грозовые тучи. Мэй охватило недоброе предчувствие — еще до того, как в руке одного из Себовых дружков сверкнул металл.
В следующий миг Джеми вырвался вперед, отпихнул ее, и нож вылетел далеко за пределы площадки. Его хозяин ошалело уставился на Джеми. Банда Себа даже немного попятилась.
— Эй, растяпа, — крикнул Джеми. — Чего ножами раскидался? Я слышал, так и порезаться можно!
Ник обернулся на его голос и бросил:
— Дай-ка я с ними разделаюсь.
В эту секунду Себ сгреб его за воротник и со всей силой боднул в лицо.
— Ты хоть знаешь, что он сделал с твоей сестрой? — прохрипел он Джеми. — Поставил метку! Метку третьего яруса. Теперь он может ей управлять… сделать своей рабыней…
Джеми в ужасе посмотрел на Мэй.
— Все не так! — выпалила она отчаянным шепотом. — Я сама его попросила. Колдуны мне угрожали, а твой Джеральд пытался напасть среди ночи. Он не хотел!
Ник издал бессловесный рев — из разбитой губы у него текла кровь — и вдруг рассмеялся Себу в лицо, когда тот опять бросился в наступление и швырнул его на землю. От этого смеха в небе забурлило, как перед грозой. Кое-кто из школьников всерьез перепутался. Хохот демона отдавался от стен площадки. Джеми напрягся, готовясь, если понадобится, применить магию, а Мэй только гадала, какой силой может повелевать Себ с новой меткой под рукавом.
Кто-то должен был остановить драку.
Мэй бросила их и метнулась к зданию школы, где сбоку от двери было окошко с кнопкой пожарной сигнализации, выбила локтем стекло и услышала, как по коридорам пронесся истошный вопль сирены.
Себ обернулся на звук, отцепился от Ника и выбежал через ворота на улицу, как будто за ним гнались.
У Мэй возникло ощущение, что в школе он больше не покажется.
— Не боись, Джеми, — сказал Ник, потирая лоб пальцами, как будто боль можно было разгладить. — Меня уже выгоняли из школы, так что не впервой…
Учебный день так или иначе почти закончился, и Мэй не чувствовала вины или печали из-за пропущенных уроков. Только Джеми совершенно предсказуемым образом принялся сокрушаться по поводу исключения Ника из школы. Не заметив как, они забрели к саду Ружмонт, со стороны бокового входа у разрушенных ворот с табличкой о трех повешенных ведьмах. Каменные развалины под серым небом казались ржавыми, словно какой-то ребенок-великан бросил под дождем игрушечный замок; деревья вдоль садовой ограды выглядели колючими и грозными.
— Да, но ты же не виноват! — с жаром твердил Джеми. — Налицо попрание справедливости! Себ первый начал — хотя ему лицо никто не попирал.
— Он сказал правду, — вмешался Ник. — Насчет метки третьего яруса.
Джеми пристыженно и в то же время тревожно посмотрел на сестру.
— Мэй объяснила, почему ты так сделал, — произнес он, запинаясь в словах. — Я не верю, чтобы Джеральд стал… но кто-то из его колдунов или другой круг… ты пометил ее, чтобы защитить. Это я понимаю.
Мэй схватила его за руку и крепко стиснула, а Джеми ответил тем же. На губах у него появилась и тут же сдулась, как шарик, робкая улыбка.
Голос Ника звучал отстраненно. «Вряд ли ему охота идти к Алану с рассказом об отчислении, — подумала Мэй. — И подарить новый повод считать себя вечным недочеловеком, новый повод предать».
— Ты что, не понимаешь? — вскипел Ник. — Через метки демоны могут проникать в людские умы, заставлять делать то, что хотят. Все, что хотят.
Он старательно избегал ее взгляда. Мэй потрогала метку сквозь ткань блузки.
— Мы это делаем, потому что можем, — продолжил Ник. — Потому, что наши желания для нас важней чужой жизни.
— Да, но ты-то не такой! — заверил его Джеми и улыбнулся по-настоящему.
Ник не поддался.
— Именно такой.
— Ну, может, был таким, — заспорил Джеми, — но это не считается. Ты начал новую жизнь — в каком-то смысле.
— Нет, — отрезал Ник.
Он вдруг застыл на месте, а потом направился куда-то в сторону, к военному мемориалу посреди сада. Там Ник уселся у подножия постамента. Джеми примостился по-турецки на близлежащую каменную плиту. Одна Мэй осталась стоять. Ей всегда больше нравилась верхняя часть памятника — железная женщина, отчаянно стремящаяся к небосводу.
— В Дареме жила семья Алана, — произнес Ник, уставившись на свои руки. — Тетя и дядя, двоюродные братья-сестры. Когда я приехал туда в первый раз, его тетка из-за меня здорово перепугалась. Но Алан хотел вернуться к ним. Думал, хватит притворства, пора жить с семьей. Надеялся, что они меня примут и как-нибудь привыкнут ко мне. Так что мы переехали в Дарем, сняли квартиру и заявились к Наташе Уолш на порог. А она велела нам убираться и никогда не показываться на глаза.