– Умница он у вас, – заметил Боровицкий, любуясь собакой. – Я и сам о таком мечтал когда-то, да вот аллергия на собак не позволила. Смотрите-ка, Дарья Андреевна, а вон очередной персонаж моих литературных наблюдений… Только что он здесь делает?
Даша присмотрелась и на узенькой заросшей тропинке увидела маленького человечка, который, странно переваливаясь с ноги на ногу, шел к ним. На макушке у человечка была лысина, совершенно круглая и блестящая, но вокруг нее поднимались, словно пух одуванчика, реденькие, просвечивающие насквозь волосики. На лице старичка играла странная, задумчивая полуулыбка.
– Местный сумасшедший? – настороженно спросила Даша. Старичок показался ей издалека безобидным, но вот его улыбочка… Никогда не знаешь, чего ждать от сумасшедших.
– В общем-то, если быть откровенным, да, сумасшедший, – согласился Петр Васильевич. – И я вам про него, кстати говоря, рассказывал. Это Ангел Иванович – тот самый найденыш Раевой, которого она приютила в «Прибрежном». Но он совершенно безобиден. Да вот вы сейчас сами увидите.
Тем временем старичок подошел к ним, присел перед Дашей в какой-то пародии на книксен и негромко рассмеялся.
– Здравствуйте, Ангел Иванович, – произнес Боровицкий, внимательно вглядываясь в старичка. – Познакомьтесь, пожалуйста: это мой друг, Дарья Андреевна. Мы с ней прогуливаем собаку. А вас каким ветром сюда занесло?
– За водичкой пошел, за водичкой, – проблеял старичок, неопределенно помахав рукой куда-то за спину. – А водички-то и нету! Вот как. Хожу-хожу, а водички-то и нет!
– Пойдемте, Ангел Иванович, мы вас отведем, – мягко сказал Боровицкий, приобнимая старичка за плечи и разворачивая в сторону пансионата. – Вы там и водичку найдете, и отдохнете немножко.
– Да не хочу я туда! – плаксиво пожаловался старик. – Там ведь решетки, через них не перелезешь. Думал-думал, как убежать, – а вот никак и не убежишь. А если и сможешь – ведь найдут с собаками, разыщут, и еще хуже будет!
Даша посмотрела на Боровицкого, но тот только задумчиво покивал, словно в ответ своим мыслям.
– А я по картошечке соскучился, – продолжал старичок, покачивая в такт шагам головой с венчиком легких волос. – Просил-просил – не дают картошечки! Уж и поварих упрашивал, и мою хозяюшку – ан нет, не дает. Смотрит так, с улыбкой – и не дает. А я ведь ее, картошечку-то, так люблю!
Он заныл что-то себе под нос, и Боровицкий с Дашей ускорили шаг. Сзади к ним подбежал Проша, обнюхал незнакомца, но Ангел Иванович не обратил на пса внимания – он что-то напевно бормотал себе под нос, и изредка в его речи угадывались слова «картошечка», «водичка», «обидели». Наконец они подошли к воротам пансионата, откуда навстречу им выбежала медсестра с красным лицом, всплескивая руками.
– Ангел Иванович нашелся! Слава тебе господи! Уж весь пансионат на уши поставили, всех перетрясли. Что же ты, миленький мой, – запричитала она, обращаясь к старичку, – нас всех напугал, а? И Лидию Михайловну, и Тонечку. Она вроде бы и присматривала за ним, – объяснила женщина Даше и Боровицкому, – а только отвернулась – он и исчез, как сквозь землю провалился. Где вы нашли-то его?
– В лесу, неподалеку отсюда, – ответил Боровицкий, не отводя взгляда от Ангела Ивановича, который начал потихоньку приплясывать на месте. – Он по дороге жаловался, что ему картошки не дают.
Даша в это время укладывала Прошу под кустом, чтобы он не мешался, и медсестра бросила на нее быстрый взгляд. Потом махнула рукой:
– Да бог с вами, что вы! Все им дают, что ни попросят! А то, что жалуются они, – так ведь все жалуются, вы-то уж, наверное, знаете. Ладно, поведу я его в корпус, обрадую Лидию Михайловну.
Она взяла Ангела Ивановича за руку и быстро повела его, упирающегося, за собой. Пройдя десяток шагов, тот вдруг остановился, резко вырвал руку и с неожиданной прытью кинулся обратно. Подбежав, он бросился обнимать Боровицкого, быстро приговаривая:
– Спасибо, спасибо тебе! Ты один, один заступился! Ты уж не оставляй меня одного, ладно?
– Не оставлю, не оставлю, – торопливо пообещал Боровицкий и попытался высвободиться.
Но Ангел Иванович крепко сжимал его в объятиях и бормотал что-то уж вовсе невнятное. Со стороны эта сцена – маленький старичок, висящий на высоком и худом, – наверное, казалась смешной, но Даше было не до смеха. Что-то невыносимо жалкое было в несчастном сумасшедшем, с трогательной доверчивостью и отчаянием цепляющемся за Петра Васильевича. Подбежавшая медсестра оторвала наконец своего пациента и увела его в корпус. Боровицкий потер шею, ослабил галстук и опустился на скамеечку.
– Что, господин Боровицкий, обзаводитесь новыми друзьями? – раздался сбоку язвительный голос.
Даша вздрогнула от неожиданности и обернулась. Около скамейки стоял, постукивая по ноге зонтом, очень высокий жилистый старик с кривым носом, похожим на клюв. Под густыми седыми бровями прятались маленькие прищуренные глаза, смотревшие откровенно недобро. «Персонаж из триллера», – мелькнуло в голове у Даши. Она ожидала, что Петр Васильевич поздоровается и представит ее, как обычно, но Боровицкий молчал.
– Правильно, – усмехнулся кривоносый старик. – Давай ты еще и оглохнешь. А ты, я смотрю, ученицу себе нашел на старости лет? Как был ты кобель, так им и остался – все через баб делаешь!
– Да как вы смеете! – задохнулась Даша от возмущения, поняв, что речь идет о ней.
– Дарья Андреевна, не обращайте внимания, – остановил ее Боровицкий. – Господин Горгадзе только того и добивается, чтобы вы вышли из себя. Не доставляйте ему такого удовольствия.
Не говоря ни слова, Горгадзе обошел их по тропинке, но, проходя мимо Боровицкого, внезапно взмахнул зонтом, пытаясь ударить того по голове. Даша отреагировала молниеносно – перехватив рукой зонт, удар которого оказался совсем слабым, она дернула его на себя. Горгадзе выпустил зонт, и тот оказался в руках у Даши. Ситуация была глупой: возвращать зонтик владельцу она не собиралась, бить его – тем более. Но с зонтом нужно было что-то делать! Даша отбросила его в сторону и осталась стоять, настороженно глядя на крючконосого старика.
– Совсем спятил? – спросил Боровицкий, и Даше стало не по себе от ледяного презрения в его голосе. – Были бы камни, так ты бы меня камнями закидал?
– Был бы у меня кнут, я бы знал, что с ним делать! – прошипел в ответ старик, бросив на Дашу ненавидящий взгляд. – И с тобой, и со шлюхой твоей.
Он подошел к зонту, поднял его и, не оборачиваясь, быстро пошел по тропинке.
– Простите меня, Дарья Андреевна, – сказал Боровицкий Даше, которая мысленно давала себе обещание больше никогда не приходить в столь дикое место лесопарка. – Я как-то не подумал о возможности такой встречи, хотя должен был ее предвидеть.
– Да нет, все в порядке, – пробормотала Даша, с трудом приходя в себя после произошедшего. – А кто это такой? И почему он вас так ненавидит?