— И каково будет продолжение? — спросил Вейн удивленно.
Огонек мелькнул гораздо ближе, чем прежде. Все замерли. Вейн и Пейшенс выглянули из-за края живой изгороди. Остальные сгрудились у проема в изгороди, откуда была видна дверь черного хода.
— Это нечестно! Не понимаю, почему ты должен был отдать мои сокровища? — Недовольное нытье Элис Колби ясно слышалось в морозном воздухе. — У тебя будут сокровища, а у меня — ничего!
— Я же сказал, что те вещи были не твои! — Чувствовалось, что Уиттиком злится. — Я думал, что в последний раз тебя чему-то научил. Я не хочу, чтобы тебя поймали с чужими вещами. Мне страшно от одной мысли, что я буду братом воровки!
— Твое сокровище тоже не твое!
— Это другое. — Уиттиком подошел к двери, оглянулся на плетущуюся за ним Элис и презрительно хмыкнул: — Хорошо, что на этот раз от твоей маленькой слабости была хоть какая-то польза. Как раз то, что надо, чтобы отвлечь внимание Кинстера. Пока он разбирается с юным Деббингтоном, я закончу свое дело.
— Дело? — В голосе Элис слышалось не меньшее презрение, чем в тоне Уиттикома. — Да ты одержим своей дурацкой охотой за сокровищами. Где же они? — нараспев произнесла она.
Уиттиком распахнул дверь.
— Иди в дом.
Продолжая напевать одну и ту же фразу, Элис прошла в дом.
— Опрометью беги через кухню в старую гостиную за библиотекой, — обратился Вейн к Гришему. — Мы подберемся к стеклянным дверям.
Кивнув, Гришем бросился бежать.
Вейн повернулся. Все смотрели на него в молчаливом ожидании.
— Мы обходим дом, быстро и тихо, и идем к террасе. На террасе соблюдать особую осторожность: Уиттиком, вероятнее всего, устроился в библиотеке. Нужно побольше узнать о его сокровищах и выяснить, он ли ударил Джерарда.
Все, как по команде, одновременно кивнули. Едва сдержав страдальческий стон, Вейн пошел к дому.
Они прошли вдоль подъездной аллеи и поднялись на террасу. Мист серой тенью пробежала вперед. Вейн чертыхнулся и взмолился о том, чтобы эта чертова кошка не выдала их.
Гришем, похожий на привидение, уже ждал у стеклянных дверей. Он открыл их, и Вейн вошел в гостиную.
— Они спорят в холле, — шепотом сообщил Гришем, — о том, кому принадлежит какой-то слон.
Вейн оглянулся на Минни, которая с помощью Тиммз и Эдмонда перешагивала через высокий порог. Он пересек комнату и открыл дверцу, скрытую в панелях. За дверцей оказалась еще одна дверь. Она тоже была замаскирована под стенные панели, но уже в библиотеке. Взявшись за щеколду, Вейн бросил суровый взгляд через плечо.
Все послушно затаили дыхание.
Вейн приоткрыл дверцу.
В библиотеке никого не было, только в камине весело плясал огонь.
Оглядев комнату, Вейн обратил внимание на две высоких четырехстворчатых ширмы, которыми летом защищали книжные полки от солнечного света. Ширмы были раздвинуты и загораживали камин.
Вейн подтолкнул Пейшенс вперед, и она, быстрым взглядом окинув библиотеку, стремительно пересекла открытое пространство и скрылась за дальней ширмой.
Не успел Вейн и глазом моргнуть, как за Пейшенс последовал Джерард. Тогда он подал знак остальным и поспешил за своим будущим шурином.
Когда в коридоре послышались шаги, вся компания, исключая Гришема, который предпочел остаться в гостиной, сидела притаившись за ширмами и смотрела в щелочки между створками.
Вейн молил Бога о том, чтобы никто не чихнул.
Дверь библиотеки открылась, и вошел Уиттиком, как всегда надменный.
— Не важно, кому принадлежит слон. Главное то, что вещи, лежавшие в нем, нам не принадлежали!
— Но я хочу их! — Элис гневно сжимала кулаки. Ее лицо покрылось красными пятнами. — Их потеряли, и они стали моими. А ты забрал их! Ты всегда все у меня забираешь!
— Потому что они тебе не принадлежат! — Уиттиком бесцеремонно толкнул сестру в кресло у камина. — Сядь здесь и не шуми!
— Я буду шуметь! — Глаза Элис метали молнии. — Ты всегда говоришь мне, что я не могу иметь то, чего мне хочется, что брать чужие вещи плохо. Но ты же сам намерен забрать аббатские сокровища. А ведь они тебе не принадлежат!
— Это совершенно другое дело! — вспылил Уиттиком и злобно взглянул на Элис. — Я знаю, что тебе трудно понять разницу, но восстановление утерянной церковной тарелки для сбора пожертвований, возрождение величия аббатства Колдчерч — это совсем другое дело!
— Ты же хочешь все забрать себе!
— Нет! — Уиттиком несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и уже значительно тише продолжил: — Я хочу быть тем, кто найдет сокровища. Я намерен передать их властям, но… — Он гордо вскинул голову и расправил плечи, — Слава первооткрывателя будет действительно принадлежать мне! Я буду известен как человек, который благодаря своей глубочайшей эрудиции и безграничной трудоспособности проследил и возвратил утерянную тарелку для пожертвований аббатства Колдчерч.
За ширмой Вейн и Пейшенс переглянулись. Вейн мрачно усмехнулся.
— Замечательно, — буркнула Элис. — Но зачем ты строишь из себя святого? Святой не стал бы бить бедного мальчика камнем по голове.
Уиттиком испепелял сестру взглядом, а Элис самодовольно ухмыльнулась:
— Ты думал, я не знаю? В тот момент я была в комнате нашей дорогой Пейшенс и случайно посмотрела на руины. — На ее губах появилась злобная улыбка. — Я видела, как ты это сделал, видела, как ты подобрал камень, а потом подкрался к нему. Видела, как ты ударил его. О нет, мой дорогой братец, ты не святой!
Уиттиком фыркнул и взмахнул рукой.
— Легкая контузия — я ударил его не сильно. Зато он не закончил рисунок. — Он принялся мерить шагами комнату. — Я до сих пор холодею, когда вспоминаю, как он шарил возле плиты, ведущей в подвал! Удивительно, что я не стукнул его сильнее. Если бы он был полюбопытнее и упомянул об этой плите остальным болванам: Чедуику, Эдмонду или — да простят меня небеса — Эдгару, — один Господь знает, что бы случилось. Эти остолопы просто украли бы мое открытие!
— Твое открытие?
— Мое! Слава будет принадлежать мне! Как бы то ни было, все получилось отлично. Удара по голове оказалось достаточно, чтоб старуха увезла своего драгоценного племянничка в Лондон. И к счастью, остальных. Завтра я найму каких-нибудь бродяг, которые помогут мне поднять плиту, а потом!..
Уиттиком торжествующе повернулся и застыл как громом пораженный, с поднятой рукой, будто бог, принимающий поклонение. Его изумленный взгляд был устремлен в дальний угол комнаты, скрытый в тени. Те, кто прятался за ширмами, насторожились. Никто не видел и даже не догадывался, что так потрясло его.
Его губы несколько раз беззвучно шевельнулись, затем он что-то прорычал. Ужас исказил его черты, и он вытянул руку: