— Зажгите свечу, а потом застелите постель, — попросил он.
Онория подошла к столу, располагавшемуся в центре комнаты. На нем стоял скромный подсвечник, а рядом лежал трут. Отложив в сторону куртку, она высекла искру и зажгла свечу. Комнату залил мягкий свет. Довольная собой, Онория направилась к кровати. Мебель здесь была подобрана довольно странно: старое кресло с подголовником возле камина, напротив — другое, огромное резное кресло с выцветшими ковровыми подушками. Кресла, кровать и стол занимали большую часть пространства. Сундук и два грубо сколоченных кухонных шкафа располагались вдоль стен. Кровать стояла посередине комнаты, изголовьем к стене. Онория взяла аккуратно сложенные одеяла, лежавшие с краю на тюфяке,
— Кто здесь живет? — спросила она.
— Лесник. Сейчас август, значит, он где-то под Иаритом, в лесах. Здесь он только зимует.
Онория расстелила одеяло, и незнакомец уже хотел осторожно опустить на него раненого, но она воскликнула:
— Подождите! Будет лучше, если мы снимем с него сюртук. Незнакомец окинул ее загадочным взглядом и вновь посмотрел на раненого.
— Посмотрим, сумеете ли вы стянуть рукав, — произнес он.
Хорошо, что, накладывая самодельную повязку, она догадалась подвести ее под сюртук! Онория медленно тянула узкий рукав на себя, и он поддавался дюйм за дюймом.
— Бедный глупыш, представляю, сколько времени у него ушло на одевание, — фыркнул незнакомец.
Онория подняла глаза — на этот раз ошибки быть не могло. Его голос дрогнул на слове «глупыш». Ее охватило предчувствие беды.
— Тяните сильнее. Сейчас он не ощущает боли.
Онория повиновалась, и вскоре совместными усилиями им удалось освободить одну руку. Вздохнув с облегчением, незнакомец положил юношу на кровать и снял с него сюртук. Они долго смотрели на мертвенно-бледное лицо раненого, голова которого покоилась на вылинявшем одеяле.
Раздался треск молнии. Онория дернулась.
— Может, найти врача? — предложила она. Незнакомец повернул к ней голову, приподняв тяжелые веки. В его глазах было столько отчаяния, что Онория все поняла без слов.
— Он не выживет?
Незнакомец отвел от нее свой завораживающий взгляд и отрицательно покачал головой.
— Вы уверены? — переспросила она, хотя понимала, что он прав.
Его губы скривились.
— Мы со смертью старые знакомые. — От этих слов в комнате вдруг стало холодно. Онория обрадовалась, вновь услышав его голос. — Я был под Ватерлоо. Потом говорили, что мы одержали великую победу. Но те, кто прошел через это, знают, что такое ад. За один день я был свидетелем стольких смертей, сколько нормальному человеку не увидеть за всю жизнь. Да, я совершенно уверен… — прогремел гром, едва не заглушив конец фразы, — эту ночь он не переживет.
Воцарилось молчание. Печаль, словно повисшая в воздухе, не оставляла и тени сомнений, и Онория поверила ему.
— Вы видели рану… знаете, почему из нее все время идет кровь?
— Пуля задела сердце или какой-то важный сосуд. — Он указал на толстую повязку, уже пропитавшуюся кровью. — Вот поэтому мы не смогли остановить кровотечение. Он приближается к смерти с каждым ударом сердца.
Онория тяжело вздохнула, глядя на детски-невинное лицо раненого, потом перевела взгляд на незнакомца. Уж слишком у него бесстрастное лицо! Подозрительный стоицизм!
Вдруг он взял сюртук и нахмурился; его черные брови сошлись на переносице. Онория заметила, что его заинтересовала пуговица, которая должна была находиться как раз напротив раны.
— В чем дело? — спросила она.
— Пуля задела пуговицу. Видите? — Он поднес сюртук ближе к свету, чтобы Онория смогла разглядеть вмятину на ее ободке и подпалину на материи. Прикинув траекторию выстрела, незнакомец добавил: — Если бы не пуговица, пуля попала бы прямо в сердце.
— Жаль. — Онория скривила губы. Незнакомец обернулся, его зеленые глаза казались на удивление пустыми. Она беспомощно взмахнула рукой. — Я имею в виду… при таких обстоятельствах… что может быть хуже медленной смерти?
Ничего не ответив, он продолжал изучать пуговицу. Онория сжала губы, стараясь сдержать нетерпение, но ее попытка не удалась.
— Так что же?
— Это означает… — Немного помолчав, незнакомец все-таки закончил свою мысль: — Попасть прямо в сердце из длинноствольного пистолета трудно… стало быть, выстрел сделан не из дробовика и даже не из кавалерийского пистолета… и с приличного расстояния, иначе подпалина была бы больше. Да, тут видна рука настоящего мастера.
— И притом очень хладнокровного, я полагаю.
— Вы правы.
А дождь продолжал стучать по стенам и бить в ставни.
Онория встала.
— Если вы разожжете камин, я подогрею воду и постараюсь смыть кровь. — Она заметила удивленный взгляд незнакомца, но встретила его с невозмутимым спокойствием. — Раз ему суждено умереть, пусть умрет хотя бы чистым.
На мгновение ей показалось, что незнакомец потрясен: его лицо словно окаменело. Он кивнул, дав понять, что вручает раненого юношу ей.
Онория направилась к камину, а он пошел следом, ступая удивительно мягко и бесшумно при таком мощном телосложении. Замедлив шаг, Онория оглянулась и с замиранием сердца увидела, что незнакомец стоит прямо у нее за спиной.
Он был высокого роста — гораздо выше, чем ей показалось вначале. Онорию часто дразнили, называя жердью, а этот мужчина был выше ее на целую голову. Он стоял, загораживая свет, так что его лицо оставалось в тени, а волосы напоминали черную корону. Сам Князь Тьмы во плоти! Впервые в жизни Онория вдруг ощутила себя маленькой, хрупкой и очень уязвимой.
— Возле конюшни есть колодец. — Незнакомец снял с крючка чайник, и мягкий отблеск света упал на его руку. — Я разожгу камин, а потом, пожалуй, проведаю Сулеймана.
Онория поспешно отошла в сторону, а он наклонился над камином, выкладывая поленья из ящика, стоявшего на решетке. От его голоса по телу пробегала дрожь — весьма волнующее ощущение! И дыхание ее восстановилось не сразу!
Пока незнакомец раздувал пламя, Онория вытаскивала из шкафов чистые скатерти и тряпки. Нашлась и коробочка с чаем. Она слышала, как незнакомец прошел мимо. Звякнуло ведро, снятое с крючка, щелкнула задвижка. Онория обернулась: он застыл в дверях, голый по пояс, залитый пронзительно-ярким светом молнии. Настоящий дикарь, живущий в первобытном мире, где царит разгул стихий! В комнату чуть не ворвался ветер, но дверь тут же захлопнулась.
Онория насчитала семь ударов грома, прежде чем он вернулся. Как только открылась дверь, охватившее ее напряжение спало. Незнакомец вымок до нитки.
— Возьмите. — Она протянула ему самую большую скатерть, взяла чайник и поставила его на огонь, решив, что лучше не смотреть на то, как он будет вытирать свою великолепную грудь. Вскоре чайник закипел. Онория налила воду в заранее приготовленный тазик.