Катриона проследила за его взглядом. Убедившись в справедливости его предположения, она фыркнула.
— Я много раз пыталась ему помочь, но он не желал и слушать.
Разглядывая унылый пейзаж, представлявший разительный контраст с долиной, находившейся всего лишь на расстоянии нескольких миль, Ричард приподнял брови.
— Неудивительно, что он так хотел жениться на тебе.
Катриона только хмыкнула в ответ.
Всю вторую половину дня они провели в пути, медленно продвигаясь вперед. Наконец Ричард решил остановиться на вершине небольшого холма. Тропа, перевалив через возвышение, спускалась вниз и терялась в тени. Сидя на солнышке, Ричард обозревал каменистую пустыню, оставшуюся позади, и багровую дымку вдалеке, за которой скрывалась долина. Покормив лошадей сушеными яблоками, подошла Катриона. С тихим вздохом она опустилась рядом и прильнула к мужу. Ричард обнял ее.
— Какой величественный вид. По-своему прекрасный, но такой суровый и неприступный, что по сравнению с ним долина кажется настоящим чудом, бесценным сокровищем.
Улыбнувшись, Катриона теснее прижалась к нему.
— Да.
Чуть погодя Ричард поинтересовался:
— Мы все еще во владениях сэра Олвина?
— Теоретически да, но он не обрабатывает эти земли. Жилище Алгарии находится чуть южнее их северной границы.
Положив подбородок на плечо жены, Ричард нахмурился.
— Значит, сэр Олвин — лендлорд Алгарии?
Катриона взглянула на него.
— По-видимому, да. — Положив руку ему на талию, она вернулась к созерцанию пейзажа, но спустя несколько мгновений вздохнула. — В одном я уверена — у Алгарии были веские причины отравить тебя. Не думаю, что она сделала это с легким сердцем. Во всяком случае, не из личной неприязни и даже не потому, что считала тебя неподходящим мужем для меня.
— Она не делала из этого секрета.
— Да… это вполне в ее духе. Она не скрывает своих мыслей. Но только чрезвычайные обстоятельства могли толкнуть ее на подобный шаг.
Уловив трепет в ее голосе, Ричард притянул ее ближе.
— Почему ты так уверена?
Катриона не задумываясь ответила:
— Потому что последовательница Госпожи может отнять чью-либо жизнь только ради сохранения других жизней. То есть она сделала это, пытаясь защитить других.
— Тебя, например?
Катриона кивнула:
— Меня. Или жителей долины. — Помолчав, она вздохнула. — Но это бессмысленно. Ты же не сделал ничего, что повредило бы мне или долине. Совсем наоборот.
Повернувшись к мужу, она заглянула в его синие глаза.
— Как ты думаешь, не было ли чего-нибудь после твоего приезда в долину, что она могла истолковать как реальную угрозу?
Ричард видел ее тревогу и хотел бы облегчить ее бремя, но не знал как. Держа ее лицо в ладонях, он проникновенно посмотрел ей в глаза.
— Со дня нашей свадьбы у меня не было иной цели, кроме твоего благополучия, а это едва ли совместимо с тем, чтобы причинить вред тебе или долине.
Катриона вздохнула. Склонив голову, она поцеловала мужа в ладонь и снова уютно устроилась в его объятиях.
— Знаю. И это не дает мне покоя.
Они продолжили путь. День между тем клонился к вечеру. Заметно похолодало. Свернув в узкую расщелину между скалами, Катриона остановила лошадь у грубо сколоченной постройки. В ответ на вопросительный взгляд Ричарда она сказала:
— Скоро стемнеет. Мы бы добрались за один день, если бы выехали пораньше.
Ричард не стал спорить. Тропа, по которой они ехали, представляла собой узкую ленту, вьющуюся по каменистому склону холма. Помимо ночного холода, им угрожали овраги и расщелины, подстерегавшие неосторожных путников на каждом шагу. Он спешился и опустил Катриону на землю.
— Что это?
— Заброшенная хижина пастуха. Сомневаюсь, что кто-нибудь ею пользовался с тех пор, как я в последний раз была здесь.
Ричард, отстегивающий седельные сумки, взглянул на нее.
— Ты была здесь? Я думал, что ты никогда не покидаешь долину.
Катриона скорчила гримасу и взяла из его рук сумки.
— Походы за травами не считаются.
— За травами?
— Каждую весну и в конце лета я отправляюсь на поиски трав и корешков, которые не растут в долине.
Расседлывавший коня Ричард прищурился.
— Похоже, в скором времени у меня появится интерес к ботанике.
Катриона усмехнулась и бросила на него лукавый взгляд:
— Я бы многому могла тебя научить.
Ричард улыбнулся:
— Правда? — Сняв седло со спины Грома, он посмотрел на жену. — Почему бы тебе не войти в хижину и не обмести паутину? Я разведу огонь, и ты сможешь научить меня всему, что умеешь.
Улыбка Катрионы стала шире, в глазах заплясали чертики.
— Действительно, почему бы и нет? — сказала она и направилась к хижине.
Ричард провожал ее взглядом, пока она, соблазнительно покачивая бедрами, не скрылась за дверью. Усмехнувшись, он занялся лошадьми.
Первые уроки, которые преподала ему колдунья-жена, не имели ничего общего с ботаникой. Как выяснилось, несмотря на деликатное сложение и изнеженный вид, Катриона обладала навыками бывалого путешественника и в считанные минуты превратила убогую хижину в уютное жилище. Проявив чудеса изобретательности, она приготовила вкусную и питательную еду из захваченных в дорогу припасов и корешков, которые успела собрать возле хижины до наступления темноты.
Ричард совсем разнежился, снисходительно принимая заботы жены. Это было на редкость приятное ощущение. Катриона с улыбкой наблюдала за его расслабленной позой и довольным выражением лица.
Она решилась взять с собой Ричарда только после того, как он пообещал не вмешиваться. Но теперь не сомневалась, что поступила правильно. Он должен быть рядом, когда она встретится с Алгарией, какая бы правда ни ждала их.
Однако этим вечером Катриона постаралась не думать об Алгарии. Независимо от побуждений, которыми руководствовалась наставница, жизнь продолжалась, и у Катрионы была личная, жизненно важная цель.
Она жаждала убедить Ричарда в своей любви. Вбить этот факт в его упрямую голову, чтобы однажды он поверил в себя настолько, чтобы открыто проявить свои чувства. Разумеется, это потребует времени. Сдержанные мужчины типа Ричарда не меняют своих привычек в одночасье. Катриона приготовилась ждать, но не бесконечно.
Почему бы не начать прямо сейчас?
Убрав деревянные миски в седельную сумку, Катриона отставила ее в сторону и подошла к Ричарду, сидевшему на круглом табурете перед очагом. Обняв мужа, она скользнула губами по его щеке.