Гарет очень встревожен. Он боится, что «кобры», имеющие наши описания, организуют повальный обыск. Расположение нашего дома в одном из отдаленных кварталов Марселя убережет нас на день-другой, но не более того! И уже стало ясно, что поиски подходящих экипажей и кучеров, а также покупка всего необходимого для нашего путешествия займут не один день. Я нахожу все это крайне досадным. И меня донельзя раздражает, что я не смогла укрепить то преимущество, которого добилась в Тунисе. Зная Гарета, можно сказать, что чем больше я дам ему времени думать о подобных вещах, тем скорее он воздвигнет между нами очередную стену, предоставив мне ее разрушить. Как всегда.
Я уже упоминала о нелюбви к крови и битвам, но когда речь идет об этих мерзких фанатиках… будь у меня пистолет, не задумываясь пристрелила бы всякого из их шайки, встретившегося у меня на пути.
Мое последнее личное пожелание: чума на всех «кобр»!
Э.».
Наутро Эмили, одетая, как всякая молодая француженка, с плащом на плечах, отправилась на городской рынок. Гарет шел рядом. Лицо бесстрастное, только глаза постоянно в движении. Он не доверял никому защиту Эмили, что немало его раздражало. Но и противиться этому импульсу не пытался. Если его не будет с Эмили, он начнет отвлекаться, не сможет принимать необходимые решения, так что нет смысла бороться с собой.
За ними следовала Доркас с корзинкой в руке. Ее охранял Маллинс. Вспоминая все, чему стал свидетелем на шебеке, Гарет заподозрил, что тут назревает роман, но был рад обществу Маллинса. Тут же крутился Бистер, иногда забегая вперед, иногда отставая, в своей обычной роли разведчика.
Они без труда нашли рынок, следуя на шум и запахи. Некоторые были весьма соблазнительны, другие меньше, но как только они добрались до площади и растворились в громкой, постоянно двигающейся толпе, все отдельные ароматы слились в одно большое рыночное попурри.
Хотя им не нужны были продукты в обычном смысле, они договорились, что в дороге не станут останавливаться на обед, а поедят прямо в экипажах. Обойдя лотки со свежими фруктами, Эмили купила мешочек с хрустящими яблоками, другие фрукты и овощи, а также несколько разных сортов орехов.
Пока Доркас укладывала покупки в корзину, Эмили спросила Гарета:
— Не видишь, на каких лотках продается копченое мясо и сыры?
Гарет, подняв голову, огляделся и увидел лотки у дальней стены. А также увидел двух «кобр», идущих ему навстречу. Продуктами они явно не интересовались.
Не успев сообразить, что делает, он схватил Эмили за руку и прошептал:
— Там впереди «кобры». Мы пойдем назад, а потом обойдем их стороной.
Она встретилась с ним взглядом, кивнула и спокойно приказала Доркас и Маллинсу развернуться. Они неспешно ретировались.
Провожая Эмили к лоткам, Гарет ни на секунду не ослаблял внимания. Бистер отошел проверить, есть ли на рынке другие служители культа.
Эмили торговалась, присмотрев два прекрасных окорока, когда вернулся Бистер.
— Только эти двое, — мрачно объявил он. — Будь они поумнее, сняли бы черные тюрбаны, но нет! Впрочем, для нас так лучше.
Гарет пробурчал что-то неразборчивое. Если бы «кобры» сняли тюрбаны, ему и его людям грозила бы большая беда. Не впервые за все это время он поблагодарил Бога за самоуверенность врагов.
Они провели на людном рынке еще с полчаса, после чего, нагруженные окороками, головками твердого сыра, фруктами и овощами, покинули рыночную площадь и направились по узким улочкам к гостинице. Эмили чувствовала себя усталой и эмоционально измотанной. Ей хотелось одного — найти облегчение… освобождение.
Эмили искоса взглянула на Гарета. Хотя тот настороженно смотрел перед собой, она была уверена, что если сделает шаг не в том направлении, он немедленно заметит и вернет ее.
Даже когда он не смотрел на нее, все равно точно знал, где она.
Сознание этого одновременно раздражало ее и утешало. Если ей приходится каждый день иметь дело с опасностью, лучше, чтобы ее защищал властный хищник.
Но была в этом и другая сторона. Вечная опасность стала камнем преткновения на ее пути. Пока он следил за врагом и старался защитить ее, шансы на интимную встречу были ничтожны.
Гарет предупредил, что опасность и, следовательно, напряжение будут только нарастать, по крайней мере до тех пор, пока они не доберутся до Англии, а возможно, и потом. Если она хочет более близких отношений с Гаретом, нужно как-то подтолкнуть его к этому.
Но должна ли она?
Эмили снова взглянула на него. Он постоянно готов к битве… стоит ли отвлекать его? Не сейчас, но сегодня вечером?
Или предоставить инициативу ему и подождать, когда они окажутся в Англии и его миссия будет закончена, а уж потом говорить с ним об отношениях?
Если она подождет, ему на помощь придет мораль общества. Дома ей будет трудно отказать ему и задержать свадьбу, тем более если он будет настаивать. А он будет, она уверена. Собственно говоря, их брак уже решен. Вопрос в том, какова будет природа указанного брака.
Она снова повернулась к нему и поймала задумчивый взгляд.
О чем он думал? Что воображал? Что представлял?
А что, если их будущее свидание?
И все-таки, невзирая на зов инстинктов, он вряд ли придет в ее постель. Разве что… разве что не сможет отказаться от приглашения. От ее приглашения.
Мысль об этом была весьма соблазнительна для авантюрной стороны ее натуры.
Но имеет ли она право сыграть на опасности, напряжении, усталости, чтобы победить в поединке с ним?
Добравшись до гостиницы, он придержал для нее дверь. Проходя мимо, она взглянула ему в лицо.
Он смотрел в сторону.
Тихо фыркнув, она вошла в дом.
«26 ноября 1822 года.
Ранний вечер.
Моя комната в марсельской гостинице.
Дорогой дневник!
Вчера днем я объявила, что хочу подышать свежим воздухом, и Гарет, разумеется, пошел со мной. Я намеревалась воспользоваться возможностью, чтобы поговорить о нашем будущем, но не успела выйти за порог, как в воздухе, словно туман, повисла ощутимая опасность, так подействовавшая на меня, что я поскорее вернулась домой.
Очевидно, прямой подход не сработает, пока он считает необходимым смотреть куда угодно, только не на меня.
Если уж быть справедливой, прошлой ночью я лежала без сна и вынуждала себя честно оценивать «за» и «против» все попытки возродить интимную связь с ним, которая будет продолжаться остальную часть этого опасного путешествия и далее, всю нашу супружескую жизнь. Я довольно быстро поняла, что если ничего не сделаю, вряд ли смогу узнать степень чувств, которые он питает ко мне. Оказавшись в Англии, он быстро спрячется за барьером вежливой учтивости, являющейся отличительной чертой английских джентльменов, и я никогда не сумею вытащить из него правду. Он очень твердый орешек и упрям почти так же, как я, поэтому нет смысла ждать.